Рядовой авиации
(Документальная повесть) - Швец Степан Иванович - Страница 10

Когда поле аэродрома в Броварах подсохло, Борисенко за полтора месяца’ полетов с матрицами впервые получил разрешение на посадку. У перрона аэропорта собрался весь летный состав, свободный от полетов, чтобы увидеть и познакомиться с легендарным пилотом, который не пропустил ни одного дня в доставке матриц и для которого нелетной погоды не существовало. Все ожидали встретить высокого, плотного мужчину, неприступного и сурового человека, который на всех будет смотреть свысока…

Готовился к первой встрече со знакомыми лишь по работе людьми и Борисенко. Подруливая к зданию аэропорта, он еще издали заметил толпу людей, и на душе стало почему-то так весело, что даже петь захотелось, несмотря на усталость. Утро было тихое, теплое, погода солнечная. Контраст поразил летчика: ведь в Москве еще холодная, слякотная погода, на большей части маршрута сплошная облачность, а здесь — весна.

Он выключил мотор, сдал прибывшим к самолету представителям груз, а сам, сняв шлемофон и расстегнув теплый комбинезон, направился к ожидавшим его людям, смущенно улыбаясь.

— Здравствуйте, товарищи киевляне! Ой, какая здесь красота, какая теплынь. И улетать не хочется, а на маршруте такая мура — ужас!

Этот монолог он произносил, одновременно пожимая всем руки. Ожидали встретить великана, а встретили простого, ничем внешне не примечательного человека, небольшого роста, улыбчивого. Своей простотой он сразу покорил всех. Завязалась дружеская беседа, посыпались вопросы. Евгений еле успевал отвечать на них: тяжело ли летать в сплошных облаках? Не боитесь ли вы интенсивного обледенения? Как ведет себя самолет в этой стихии? И так далее.

— Как вам удается все же доставлять матрицы в самую слякотную погоду, каким чутьем вы обладаете? — спросил кто-то из молодых летчиков.

— Чутье единственное: надо! А удается по-разному. Но когда летаешь часто, то умеешь разбираться, анализировать, сравнивать, да и синоптики помогают распознавать погоду: где какая температура, где наименьшая возможность обледенения. И основное — это опыт…

Каждое знакомство оставляло след в памяти. Борисенко обладал способностью запоминать людей, их лица, имена, фамилии, должности. И теперь, прилетая в Киев, здороваясь с уже знакомыми летчиками, работниками аэропорта, каждого называл по имени, а то и по отчеству. Все его принимали как хорошего, близкого знакомого.

Условия работы так сближали людей, что со временем все сотрудники аэропортов, все летчики гражданской авиации знали друг друга либо лично, либо по работе, так как все мы, авиаторы, знали экипажи Чкалова, Громова, Гризодубовой. Таков образ жизни советского человека: трудовое общение объединяет людей. А чем шире кругозор, чем больше приобретает человек известность, популярность в своей трудовой деятельности, тем больше дорожит ею, и это облагораживает его как личность, становится стимулом к самосовершенствованию. Положительный отзыв товарищей является для советского человека высшей наградой.

В 1940 году студия «Ленфильм» приступила к съемкам картины «Валерий Чкалов».

Чкалов, как известно, в свое время на самолете И-3 пролетел под аркой Троицкого моста на Неве. Этот случай в истории авиации почти уникален, и, создавая кинофильм о Чкалове, не показать этот захватывающий трюк на киноэкране значило бы расписаться в несостоятельности, беспомощности. Поэтому было решено строго придерживаться сценария, показать необычный полет в картине. Но кто может повторить Чкалова?

Многих летчиков приглашала студия, но никто из них не принял этого рискованного предложения. Работники «Ленфильма» обратились за. помощью в Главное управление ГВФ. Там развели руками и сказали: «Если летчик Борисенко не согласится, то вам тогда придется отказаться от этого эпизода. Чкалов неповторим, на то он и Чкалов».

И вот однажды к Евгению Ивановичу пожаловала целая делегация во главе с режиссером-постановщиком Михаилом Калатозовым.

— Евгений Иванович, не откажите, смилуйтесь, на вас единственная надежда. Вот даже письменное разрешение Главного управления ГВФ. Слово за вами. — И они изложили суть своей просьбы.

Борисенко не удивился необычности этой просьбы. Он хорошо помнил тот случай с пролетом под мостом, по-дружески завидовал высокому мастерству Чкалова, и ему порой так хотелось попробовать свои силы в подобном полете, но он прекрасно понимал, что такой полет во все времена будет считаться тягчайшим нарушением всех летных инструкций и наставлений даже для тех летчиков, которым разрешается летать «в любую погоду и вне трассы».

Самолюбие настоящего летчика никогда не позволяло ому отказываться от любого задания, каким бы сложным оно ни было. Читатель в этом убедился. Но данное предложение не было заданием. Просто трюк. Но трюк необычный — чкаловский. А к Чкалову, к его памяти Борисенко относился с глубоким уважением, с благоговением. Но то же самолюбие не позволяло ему «бросаться в омут очертя голову». Вот и сейчас он молча вышагивал по комнате, а гости ждали.

— Вообще это не мой стиль работы — летать под мостами, и я бы никогда не согласился на такой трюк, но поскольку это связано с именем человека, которого я от души уважаю, с которым был лично знаком, желанным гостем считал его в своем доме, я не могу отказаться от вашего предложения. Я сочту даже за честь, что мне доведется таким образом увековечить память великого летчика нашего времени Валерия Чкалова. Я к вашим услугам! Когда прикажете приступить к работе?

И они обсудили план работы во всех деталях. На следующий день рано утром Борисенко уже был у моста. Он обошел его со всех сторон. Прошел вдоль берегов Невы, присматривался, примеривался, прикидывал. Затем измерил параметры пролетов. Плотновато! Часа три ходил вокруг моста. На него уже начали обращать внимание прохожие… Полеты были намечены на следующий день.

Осматривая машину и готовясь к полету, Евгений был молчалив и сосредоточен. Рядом стоял, хмуро наблюдая за ним, оператор Александр Гинцбург. Ему предстояло- лететь вместе с Борисенко для съемок с самолета. Заметив грусть на лице, оператора, Евгений улыбнулся и, сделав выразительный жест, шутливо произнес:

— Пожалуйте в кабину!

— Мне говорили, что вы большой мастер своего дела, — сказал Гинцбург.

— Это хорошо, что вы все-таки осведомились, кому вручаете свою судьбу…

Пилот медленно, не торопясь прогрел мотор, проверил управление самолета, осмотрелся и пошел на взлет.

Подлетая к мосту, летчик обратил внимание оператора на толпы людей по обоим берегам Невы. Как оказалось, их привлекла киноаппаратура, расставленная вблизи моста. А вездесущие мальчишки даже знали, какие здесь будут киносъемки, чем еще больше разожгли страсти. А тут появился и самолет. Он сделал небольшой круг, затем прошел вдоль реки, примериваясь и определяя снос. И уже потом, на следующем заходе, снизившись к самой воде, Борисенко направил самолет под арку…

К тому времени здесь образовалась такая «пробка» из любителей сенсаций, что остановилось движение транспорта. Люди вышли из трамваев, автобусов, и все спешили занять места поближе к мосту в ожидании чуда.

И чудо не заставило себя ждать. Самолет пролетел вдоль реки у самой воды и… прямо под мост… Многие закрыли глаза от ужаса, полагая, что самолет неминуемо врежется в мост. Вот самолет вошел под арку. Грохот мотора, многократно усиленный резонансом, на миг оглушил экипаж. Мгновение — и самолет вынырнул с другой стороны моста. Чудо свершилось. Толпа ахнула, а затем, будто очнувшись, зааплодировала, восторженно закричала. Но тот, кому адресовались эти восторги, ничего не слышал, да, пожалуй, и не видел. Он был занят работой. Самолет, вырвавшись из тесного пролета, ловко взмыл в небо.

Согласно намеченному плану режиссера, предстояло повторить рискованный эксперимент (киношники любят дубли, повторы), но уже с другой стороны. Развернувшись, Борисенко снизился и повел снова самолет под арку. При подлете к мосту он заметил, что его сильно сносит в сторону. Видимо, «возмущенный» предыдущим пролетом, воздух еще не успел успокоиться, прийти в первоначальное состояние. Создалось критическое положение: отвернуть в сторону или взмыть и пролететь над мостом — уже не успеть. Единственное спасение — только под арку! Самолет явно тянет на опору моста. Летчику стоило неимоверных усилий отвернуть от опоры и как-то боком, левым крылом вперед втиснуть его под арку. Вырвавшись на простор, самолет снова взмыл в небо.