Битва на Волге
(Документальные очерки о защитниках Сталинграда) - Гончаренко Геннадий Иванович - Страница 10

— Санинструктор я… Фамилия моя Калинин, — добавил он. — Считай, познакомились, сержант.

— Откуда раненые? — спросил Яков.

— Перенес всех со двора. А вот что дальше делать с ними — не знаю…

— Слушай, Калинин, — обрадовался находчивости его Павлов, — давай-ка ты побыстрее, милок, в штаб нашего полка. — Сержант подвел санинструктора и показал ему рукой на дымящиеся развалины с одинокой печной трубой. — Передашь командиру: дом заняли, будем оборонять. Просим помощи… Немцы не были здесь, Калинин?

— Не были… Я уже несколько ден тут. Обстреливать обстреливали, а в дом чего-то не решились. А пришли бы — нам крышка. Я безоружный…

Санинструктор ушел. Четверо разведчиков заняли оборону. И тут же вскоре со двора донеслись рявкающие команды, по окнам ударили автоматные очереди. «Добрался ли Калинин до штаба? А что, как нет? У нас боеприпасов только до вечера, а там будет туго», — думал Павлов, оценивая создавшуюся обстановку. Наблюдая из окна, сержант заметил, что с площади по направлению к дому бежала группа немецких автоматчиков. Вот они уже совсем близко, метрах в ста от дома.

— Огонь! — командует сержант.

Падают как подкошенные фашисты, некоторые залегли. И снова атака, и снова гвардейцы отбивают ее огнем.

— Не суйся в чужой дом, коль тебя не приглашают, — говорит Яков, подмигивая товарищам. — Не пустим, хлопцы, непрошеных гостей?

— Не пустим, — подтверждает боец Александров, перезаряжая автомат. — Пока мы живы, мы этому дому хозяева.

Прошел еще один день, все атаки гитлеровцев были отражены. «Спор», чей это дом, принял затяжной характер. Фашисты подтянули на помощь артиллерию, обстреливали здание из минометов. Орудия били прямой наводкой, сокрушая стены, поднимая клубы пыли, застилали черным дымом обзор перед зданием. Потом, пользуясь удобной маскировкой, немцы переходили в атаку. Наши разведчики подпускали их на бросок гранаты — 40–50 метров — и расстреливали в упор. Но атаки фашистов продолжались до вечера. Павлов думал с беспокойством, как быть дальше? Боеприпасы на исходе. Теперь уже отражали атаки, используя оружие убитых гитлеровцев.

На ночь заложили входные двери кирпичом и всяким хламом, опутали колючей проволокой. Тем же вечером к Павлову пришла небольшая группа пополнения. Они протянули телефонный провод и связали «гарнизон» сержанта со штабом полка. От пришедших Павлов узнал, что его задание выполнено, санинструктор доложил обо всем командованию.

Так на исходе сентября начались непрерывные бои на Пензенской за дом 61, который тогда так и называли — дом Павлова (позже его стали называть Домом солдатской славы).

Когда прибыло новое пополнение — группа солдат во главе с лейтенантом И. Ф. Афанасьевым, — Павлов стал знакомиться и невольно улыбнулся, потому что в «гарнизоне» теперь оказались представители многих народов нашей страны: разведчик А. П. Александров, пулеметчик И. В. Воронов, как и сам сержант Я. Ф. Павлов, были русскими; А. А. Сабгайда, Н. Я. Черноголов и В. С. Глущенко — украинцы; стрелок Н. Г. Мосияшвили — грузин; казах Т. Мурзаев, узбек К. Тургунов, таджик М. Турдыев, еврей И. Я. Хаит и другие.

Была среди защитников «дома-крепости» и одна женщина — Мария Ульянова. Будучи санинструктором, она держалась мужественно и не только оказывала раненым первую медицинскую помощь, но в критические минуты боя, когда не хватало людей, вела огонь из пулемета или автомата, отражала штурм гитлеровцев гранатами.

Познакомился Павлов с пополнением и сказал шутливо:

— Считайте, наш дом будет защищать весь Советский Союз. Не взять его немцам.

— Ни за что не взять, — откликнулось несколько голосов. — Не видать им его как собственных ушей. Поклянемся, товарищи: пока жив хоть один человек, будем сражаться до последней капли крови…

И гвардейцы с честью сдержали клятву…

58 дней и ночей сражались они мужественно, отстаивая свои позиции. Гитлеровцы атаковали их танками, по дому наносила бомбовые удары вражеская авиация. Но он стоял, и немцам, сколько они ни пытались, так и не удалось им овладеть. Бойцы шутили: «Наш Павлов домовладелец-собственник. Никак не хочет пускать фашистских квартирантов».

Как-то ночью неожиданно гарнизон Павлова посетил командир их полка полковник Елин. Он по-хозяйски, деловито осмотрел каждую комнату, подвал. А потом собрал всех и стал задушевно беседовать с бойцами. Он сказал:

— Фашисты непременно постараются сжечь дом…

— А мы, товарищ полковник, как в песне: «И в воде мы не утонем, и в огне мы не сгорим».

Он улыбнулся шутке бойцов и уже строго, как приказ, промолвил:

— Не дом нам важен сам по себе, а выгодная позиция. Ее надо удержать во что бы то ни стало.

…Гарнизон дома Павлова правильно понял свою трудную и очень ответственную боевую задачу… Без сна и отдыха бойцы рыли норы и совмещали это с несением службы на боевых постах. Они прорыли ход к железобетонному бензохранилищу, которое служило им надежным убежищем, когда немцы открывали сильный огонь. Стены дома были изрешечены снарядами, по дом оставался по-прежнему крепостью. В один из дней фашисты вели такой шквальный огонь, что одна из степ рухнула. Но бойцы не унывали. Их не покидало чувство юмора. Украинец Черноголов сказал:

— Не тужите, хлопцы, у нас еще три стены. Продержимось…

А его напарник Глущенко добавил:

— Та для нас це ще краше, шо три стены. Дышать легше… Вентиляция гарна.

Дорого заплатили гитлеровские захватчики, пытаясь приобрести этот павловский дом в индивидуальное пользование. В боях за него они потеряли огромное количество солдат и офицеров.

Но не только дом, а иногда и отдельная квартира при уличном бое в городе становилась узлом обороны.

…Их было четверо бойцов: дважды раненный Симаков, ветеран боев Снеговский и два молодых бойца — Кущев и Семилкин. Теснимые наступающими гитлеровцами, они попали в один из городских переулков, поднялись на третий этаж и забежали в первую попавшуюся квартиру. На двери табличка: «Кв. 13». Бойцы быстро устроили баррикады, заложили кирпичом дверь на лестницу. И начался бой. Попытки немцев «выселить» их из квартиры окончились неудачей. Немцы с улицы пытались забросать обороняющихся гранатами. А они ловили их и возвращали «владельцам». Тогда фашисты поднялись на верхние этажи противоположного дома и пытались огнем автоматов по окнам квартиры № 13 уничтожить наших бойцов. Заметив, что они реже стали стрелять, немцы поняли, что у защитников кончаются патроны, и, ворвавшись в дом, они бросились на третий этаж. Наши стали отбиваться кирпичами, а потом перешли в штыковую схватку. Фашисты не приняли боя, отступили. Так продолжался бой за квартиру четверо суток. Немцы окружили защитников плотным кольцом, надеясь, что без патронов и не имея питания они прекратят сопротивление.

Они пытались уговаривать, кричали: «Рус, сдавайся, будет хорошо…» «Гарнизон» квартиры № 13 отвечал редкими выстрелами. Прошли еще сутки. На шестые сутки осады фашисты предприняли новый штурм, но защитники и на этот раз держались стойко. И снова дошло до рукопашной, но тут наше стрелковое подразделение использовало выгодный момент. Поскольку немцы были отвлечены действиями наших четырех воинов, бойцы из подразделения внезапно ворвались в переулок, и фашисты, теряя убитых и раненых, в панике отступили.

Гвардии красноармеец Андрей Скворцов сам оборонял дом и назвал себя «одиночным гарнизоном». Пятнадцать гитлеровцев во главе с офицером все же ворвались внутрь дома. Одному из них удалось в пролом потолка прыгнуть на Скворцова. Начался поединок. Фашист пытался задушить бойца, но тот изловчился, нанес ему удар ножом и сбросил со спины, а затем прикончил из автомата. Но на лестницу подымались уже несколько фашистов. Скворцов спрятался за выступ и, когда они вбежали, увидели на полу своего убитого солдата и остановились, швырнул гранату. Дым рассеялся, и стало видно, что еще семь гитлеровцев убиты. Пользуясь замешательством врага, гвардеец проник на нижний этаж и хотел уже уйти через окно, но увидел, что перед окном стоит фашистский танк. Скворцов метнул в него противотанковую гранату, а затем бутылку с горючей смесью, и машина мгновенно вспыхнула. Все вокруг скрылось в черном дыму. Пользуясь тем, что враг ослеплен, Скворцов за дымовой завесой покинул дом и ушел к своим. Так действовал один гвардеец — «одиночный гарнизон» — Андрей Скворцов.