Сердце для падшего Ангела (СИ) - "Хастлер" - Страница 7

Слышу за дверью сбивчивый шёпот и странные звуки, похожие на стоны, только глухие, как в подушку, или как будто стонущему закрывают рот рукой. А ещё…характерные звуки тел, вбивающихся друг в друга…

Ебануться… Я отскакиваю от двери, как ошпаренный, и в пару шагов преодолеваю расстояние к своей комнате. Слава Богу, мне хватает ума тихонько притворить за собой дверь и сползти спиной по ней на пол. В голове только одна мысль: « Блять! Как?» Хотя, как именно, я знаю, не маленький всё-таки, да и девочки у меня уже были, не много, но всё же. Но вот так, с сестрой…дальше моё воображение отказывается работать вообще. Тормозит прямо на этой мысли, на визуализированной в голове картинке: Ангел и Майя в одной кровати… Не просто спят — трахаются!

* * *

Проклиная будильник, школу и все остальные утренние прелести, тащусь на кухню. Пищеварительный орган, так неожиданно замерший вчера, сегодня орёт чуть ли не благим матом. Мысленно успокаивая его и уговаривая ещё минутку потерпеть, без задней мысли открываю дверь кухни и сразу же натыкаюсь на Ангела. В обычной серой футболке и коротких бежевых шортах, с волосами ещё влажными после душа, он стоит над плитой и что-то там жарит. Я не успеваю вовремя сгруппироваться от увиденной картины и выскочить за дверь. Поэтому, когда он оборачивается ко мне, убегать уже поздно, иначе будет выглядеть, как будто я струсил.

 — Привет, — смотрит на меня внимательно.

 — Привет… — выдавливаю из себя ответ, но от двери не отхожу.

 — Садись завтракать, — Ангел оборачивается к плите и выкладывает на тарелку половину, просто волшебно пахнущей яичницы с тонкими кусочками бекона. Вторую половину он берёт прямо так со сковородкой и водрузив на стол, поверх деревянной подставки, садится сам. — Ну?

Я наконец-то отлипаю и отпускаю дверную ручку, которую всё это время сжимал за спиной. Усаживаюсь за небольшой кухонный стол напротив него, пододвигаю свою тарелку ближе. Ну и пусть, что компания за завтраком мне не нравится, это ничто, по сравнению с восторженными визгами моего желудка при виде пищи.

Завтракаем в полной тишине. Уже почти под конец, когда я цепляю вилкой последний кусочек, Ангел вдруг тянется ко мне рукой, а я в страхе замираю. Именно в страхе, так как наши первые дни «семейной» жизни показали, что обычно пострадавшей оказывается моя персона.

Берёт двумя пальцами за подбородок и поворачивает мою голову слегка в сторону. Смотрит на налившийся синяк на скуле (хороший такой синяк, я минут пятнадцать назад сам любовался на него в зеркало).

 — Прости.

Поднимаю на него глаза. Мне послышалось?

 — Сильно болит?

 — Терпимо… — говорю почему-то очень тихо, как будто боюсь, что нас услышат.

Ангел проводит большим пальцем по ушибленной коже и убирает руку. Отпивает кофе из своей чашки (когда только успел сделать, или я так был увлечён едой, что и не заметил?). Вздыхает и запускает пальцы в свои волосы.

 — Эмиль, послушай… — смотрит куда-то в сторону. — Я понимаю, что начало у нас хреновое, как ни крути. Но ты уже не маленький мальчик, и понимаешь, нам обоим от этого не деться никуда. Я тоже, знаешь ли, не в восторге. И врать про любовь с первого взгляда к новоприобретённому брату не буду. Да и ты сам едва меня выносишь, я же вижу… Но у нас с тобой нет выбора. Отец не может тобой заниматься, его практически не бывает в городе, так что сам понимаешь… Приходится мне…

 — Я никого не просил…

 — Конечно не просил, — тут же перебивает и смотрит уже только на меня. — Я тоже не просил, но жизнь такая штука, что иногда нужно мириться с тем, что тебе не очень нравится… И пока я твой опекун, ты зависишь от меня…и я от тебя.

 — Как это? Ты-то почему? — я наконец-то отправляю последний кусочек из вилки в рот и выжидательно смотрю на него.

 — Потому что, если с тобой что-то произойдёт, ответственность упадёт на меня. Недоглядел и всё такое. Мне не нужны неприятности с правосудием.

 — Я всегда буду для тебя чужим? Только навязанной проблемой? — сам не знаю, зачем сморозил такую глупость, и уже готов был откусить себе чёртов язык, но поздно, слова вылетели. Прячу взгляд в сложенные ладони, вот я дурак…

Молчит. Боюсь поднять на него глаза и увидеть в них издевку, а ещё хуже жалость, а он просто молчит. Сидит напротив, краем глаза вижу, как крутит в руках уже пустую чашку из-под кофе и не произносит ни слова. А меня почти рвёт на части от своей глупости и его молчания. На что я надеялся? Что новая семья станет мне родной? Что меня здесь примут и полюбят? Не так сильно конечно, как любила мама, но всё же. Что отец хотя бы раз приедет навестить младшего сына, спросить как тот устроился на новом месте? Н-е-е-т, Эмиль, это всё твои глупые надежды! Папуля ограничился только посещением похорон мамы, и то стоял в сторонке, даже шага не делая в мою сторону. Братик оказался садистом-извращенцем на пару с сестрой. Они все только терпят меня, потому что так надо. Ни о какой любви или даже симпатии речь тут не идёт.

 — Спасибо за завтрак, — поднимаюсь и, не оборачиваясь, покидаю кухню.

* * * В школу я опять ехал с шофёром, который был на удивление серьёзным и молчаливым. Видно и ему вчера досталось за то, что упустил меня из виду. После завтрака Ангел уехал сразу, видимо на работу, видел его Лексус в окно, когда он выруливал на аллею. Так что мне опять повезло — путь в школу у меня был не в его компании

У входа в школьный двор меня уже поджидала фигурка с голубыми волосами в бледно-жёлтой рубашке с коротким рукавом и в довольно строгих тёмно-синих брюках. И даже на ногах не кеды, а чёрные туфли-лодочки.

 — Привет, Миль, — улыбается приветливо.

 — Привет. Что за образ? — показываю рукой на её одежду.

 — Уф… сегодня общешкольное собрание, придётся помучиться немного…

 — Понятно. Парик бы ещё надела…

 — Да иди ты!.. — весело смеётся и берёт меня под руку, направляясь к входу в здание школы. — Знаешь каааак неудобно в этих туфлях?

 — Представляю себе, — смеюсь в ответ, а она вдруг останавливается и печально смотрит на меня.

 — Это он?

 — Что? — я даже не сразу понял о чём она говорит.

 — Синяк? — и показывает глазами на моё лицо, а я, блин, даже забыл о нём.

 — Он…

 — Урод, — опять берёт меня под руку и уже быстрее тащит вперёд.

А я вспоминаю кинутый ею взгляд на Ангела вчера у остановки. Она его точно знает.

 — Маш… Мальвин, погоди, — останавливаюсь и выдёргиваю свою руку, заставляя этим и её остановится. — Нам поговорить нужно.

 — Ну давай поговорим. До урока ещё минут двадцать, — Машка направляется в сторону клумбы, где мы вчера так удачно прятались и курили.

Заходит дальше за угол, так чтобы на нас меньше обращали внимание, и упирается лопатками в стену, даже не задумываясь о светлой выглаженной рубашке. Я достаю сигареты, она выуживает одну у меня с пачки. Подкуриваем.

 — Ну?.. Говори, что ты там хотел, — смотрит прямо мне в глаза, а я в который раз отмечаю, что они у неё очень красивые.

 — Ты знаешь моего брата? — вот не люблю я вокруг да около ходить.

 — Допустим…

 — Маш?!

 — Хорошо. Да. Я знаю твоего брата.

 — Давно?

 — Год как. И даже не спрашивай откуда и как мы познакомились, я всё равно не скажу.

 — Тебе он не нравится?

 — С чего ты взял? Мне всё равно…

 — Не ври, Маш…

Сигарета в её руке дрогнула и упала на землю. Я достал ещё одну, сам прикурил и вложил в её прохладные пальцы.

 — Я его ненавижу… и твою сестру тоже. Богатенькие мажоры и моральные уроды… — голос дрожит и в нём столько злости. — Прости… — вдруг меняет лицо на более безразличное. — Это же твои брат с сестрой, а я тут…

 — Мальвин, не извиняйся… Я знаю их обоих всего несколько дней, а уже сам иногда думаю, что ненавижу… По крайней мере его… — выбрасываю недокуренную сигарету, всё в ту же клумбу и неосознанно тру ушиб на лице.

 — Миль… а твой брат, он ничего обо мне не говорил?

 — Нет. А должен был? — всматриваюсь в её бледное лицо.