Сердце для падшего Ангела (СИ) - "Хастлер" - Страница 22

Я видел это видео один раз и не был от него в восторге. Теперь оно вызвало только омерзение и злость. И уж явно оно не было предназначено для той пары глаз, что сейчас смотрела в монитор компьютера.

Он не видит меня, зато я вижу весь размах происшедшего. Тонкие ссутуленные плечи, съехавшая на одно плечо толстовка, растрёпанные волосы. Не вижу лица, но знаю, там след от моего кулака. Да, не сдержался. Да, он заслужил. Но мне не стало легче, скорее наоборот. А почти полуторачасовые поиски не добавили ни капли хорошего настроения. Хорошо хоть удалось вытрясти из этой мелкой шалавы подробности их разговора после моего ухода. Только тогда я сообразил, что он мог уехать домой… И был прав.

Видео закончилось. Чёрный экран, и в тусклом свете едва видна его фигура, притулившаяся на краю кровати. Может оставить как есть? Уйти, чтобы он не знал, что я был тут? Может завтра?

НЕТ! Никакого завтра не будет, этот чертёнок целовался с парнем на глазах у сотни человек, на глазах у моих друзей…

 — Эмиль.

Оборачивается как сомнамбула, в комнате почти темно, но знаю, что смотрит на меня.

 — Ты знал? — какой затравленный у него голос…

 — Знал… — а толку врать, если я и правда знал.

 — Ты ещё большая мразь, чем я думал…

 — Выбирай слова, Эмиль.

 — Слова? А ты заслужил, чтобы в разговоре с тобой выбирали слова? Ты, трахающий собственную сестру! Ты, пускающий влюблённую в тебя девочку по рукам!

 — Эмиль! — я делаю шаг в комнату, закрывая за собой дверь, не хватало ещё слуг разбудить криками.

 — Мне мерзко на тебя смотреть. Мне противно, что ты мой брат!

 — Вот как? А кончать мне в ладонь не противно было? Так понравилось, что ты решил мальчика себе снять и попробовать по полной?! — я уже тоже кричу, подходя ближе.

 — Мне плевать на то, что ты думаешь! И плевать на твоё мнение! Я буду трахаться с кем хочу и как хочу. Может даже… Как вот на этом видео, с несколькими муж…

Он не успевает договорить, сбитый мной, и придавленный к кровати моим телом.

 — Я прошу тебя заткнись, пока не поздно… — прижимаю его сильнее, не давая себя ударить.

 — А то что? Позвонишь своей ублюдочной сестричке, и будете вместе меня воспитывать?!

Я же не хотел его бить… Но он просто не оставляет мне выбора, как и всегда… Ловит воздух, на секунду замирая от удара под рёбра. Я старался не сильно, лишь бы не сломать ничего…

 — Эмиль…

 — Ненавижу тебя… — хрипит и отворачивает лицо.

 — Эмиль, успокойся… Давай я объясню…

 — Да пошёл ты на хуй со своими объяснениями. Съебитесь все из моей жизни, долбанные больные ублюдки…

Я не хочу опять бить его! И я делаю единственное, что мне кажется возможным сейчас… Закрываю его рот своими губами.

Две недели я думал об этом, хотел этого. Две недели я избегал мелкого всеми возможными способами, чтобы не смотреть на его губы, не останавливать взгляд на его тонких плечах, не заглядывать в вырез футболки на выпирающие ключицы. Я как мог удерживал подальше от него Майю… А мог только в кровати — это действовало стопроцентно. А теперь… Я даже не думал делать это в каких-то личных целях или потому, что хотел поцеловать… Просто желал заткнуть поток слов, вырывающихся из искривлённых в презрении губ.

Только вот я не подумал о том, что возможно не смогу остановиться.

Эмиль замер подо мной кажется, даже перестал дышать от неожиданности, что позволило мне втолкнуть свой язык ему между зубов. Он разрешил мне пройтись кончиком языка по краешкам зубов, приласкать шарик серёжки, разрешил втянуть его язык и легонько посасывать. Он кажется даже отвечал, слегка касаясь моих губ и судорожно вдыхая воздух, когда я отрывался от него, чтобы вдохнуть тоже.

Вот сейчас ещё одно касание, ещё один его вдох, и я остановлюсь… Но дыхание сбивается ещё больше, во рту металлический привкус крови из его разбитой мной губы, а я чувствую, что уже не могу остановиться. Мне хочется терзать этот рот, хочется увидеть и дотронуться до этого тонкого и гибкого тела. Хочется его всего. И я прекрасно понимаю и осознаю, как и что я намерен делать. Но эта мысль почему-то не тормозит и не орёт: «Эй парень, остановись, он ребёнок, он твой брат», а наоборот прибавляет возбуждения, да так, что в паху под тканью уже чертовски тесно.

Разрываю поцелуй, что бы взглянуть Эмилю в лицо, в темноте почти белое, распахнутые глаза, приоткрытый рот.

 — Эмиль…

 — Ангел, не уходи сейчас…

«Ох, малыш… Если бы ты знал, что просишь, если бы ты знал, на что сейчас сам себя подписываешь…»

И я остаюсь. Целую его, срываю стоны с влажных губ, которые он выдыхает прямо в мой рот. Прихватываю зубами кожу на тонкой шее, где уже нет следов чужой страсти. Мечу сам, только не засосами, а теми же зубами. Ему больно, он выворачивается и подставляется одновременно, потому что я зализываю следом за укусами. Подаётся бёдрами вверх, упираясь, в мой стоячий колом член, и я чувствую так же, как и я, хочет.

Моя рубашка летит к чертям, его толстовка с футболкой падают где-то в сторону от кровати. Он такой гладкий и горячий, такой нежный и пахнет так сладко, как тогда в машине…

Стараясь унять дрожь в руках, расстёгиваю его узкие джинсы, сам приподнимается, помогает мне стянуть остатки одежды. Трогает меня пальцами, водит ладонями по обнажённому торсу, по спине, прижимает. Стонет едва слышно, шепча только ему ведомые неразборчивые слова.

Когда моя ладонь обхватывает его член, он только подаётся навстречу, сам толкается мне в руку, пытается залезть своей ладошкой, мне в полурасстёгнутые брюки.

«Мелкий, как же ты не понимаешь… Мне мало будет этого, я не остановлюсь, уже поздно…»

Втискиваюсь ему между колен и развожу его ноги шире, на время убирая руку от его паха. Замирает, смотрит на меня в полутьме почти чёрными глазами. Дышит так прерывисто и хрипло.

 — Ангел?.. — опять это странное прозвище. Я уже заметил, он говорит так, когда сильно волнуется и не замечает, что зовёт меня не по имени.

 — Ты сам просил, — понимаю его не высказанный вопрос сразу.

 — Я не так…

 — Только так… — пытаюсь поцеловать его и отвлечь от раздумий над неожиданным пониманием моих поступков, вертится, убирая губы в сторону.

 — Я не хочу…

 — Что же, мелкий, ты думал мы подрочим друг другу, и на этом всё? — я просто физически не смогу сейчас остановиться. — Этот патлатый мальчик засадил бы тебе по полной или как ты думал, когда вылизывал его рот?! — злюсь, а возбуждение и злость — плохая смесь…

 — Май… Отпусти.

«Май»… Собственное имя почему-то бесит. Значит уже Май. Не Ангел.

Переворачиваю его на живот, отрывая от своих плеч его горячие ладони. Болезненно вдыхает, прижатый к матрасу ударенными рёбрами. Пытается подняться, выползти из-под меня, но делает себе ещё больнее.

 — Расслабься… Ты же сам делаешь хуже — утыкаюсь в его шею и вдыхаю его запах, крышу сносит просто не по-детски.

 — Май, отвали! Слезь с меня! — почти кричит, пытается оттолкнуть руками.

 — Ты думал это шутки всё? Хотел поиграть во взрослые игры? Ну так давай поиграем… Только правила тоже взрослые…

 — Я твой брат… — хрипит в простынь под моей ладонью, которая вжимает его лицом в ткань.

 — Ты был моим братом, когда просил меня остаться…и сейчас и тогда. Ты сам хотел…

 — Я не этого хотел, я хотел по-другому…

 — По-другому? Но всё же хотел. Не думал о том, что мы братья.

 — Май… Пожалуйста…

Где-то мелькнула трезвая мысль, пора прекратить… Но тихое, почти беззвучное «сука» с его губ, убило всё на корню.

Прижимаю его всем телом к кровати, разводя своим коленом его ноги. Упирается, пробует укусить мою ладонь, прикрывающую ему рот. Пыхтит, вертится, но я сильнее, я больше, и я хочу его, как никого и никогда.

 — Малыш, не вертись, я не хочу сделать тебе слишком больно… — в ответ только мотает головой.

Надо бы нормально подготовить, растянуть, хотя бы немного… Но я понимаю, что этот глупыш не даст мне этого сделать. Глазами цепляюсь за забытый крем на столике рядом с кроватью. Майя как всегда разбрасывает свои вещи по всей комнате. Дотягиваюсь, пытаясь удержать под собой бьющееся тело, парень почувствовал, что я уже не так сильно прижимаю его и решил этим воспользоваться. Пара секунд и крышка маленькой, круглой коробочки открыта, а мои пальцы уже в скользкой прохладной субстанции. Эмиль не видит то, что я делаю, поэтому ещё надеется меня упросить. Выворачивает лицо в сторону, и моя ладонь на минуту соскальзывает.