Метель в преисподней (СИ) - Айдарин Николай - Страница 27

Да где же этот чёртов двенадцатый дом? Восьмой, десятый и шестнадцатый — явно старые дома, а вот четырнадцатый — высотка, новостройка, влепленная на свободное место. Скорее всего, двенадцатый — тоже новостройка, только уже построенная не по порядку следования номеров, а там, где ещё осталось место. Поди, снесли какую-нибудь детскую площадку, как это обычно в последнее время бывает. Блин, чувствую себя, словно хожу по лабиринту, и из-за угла вот-вот выскочит минотавр-гид, который популярно объяснит мне, куда мне следует дальше идти и чей голод удовлетворить.

Побродив кругами ещё полчаса и снова хорошенько замёрзнув, я психанул и подошёл к первому попавшемуся подъезду, потыкал по кнопкам домофона и стал расспрашивать жильцов, где же этот проклятый дом спрятался. Конечно, первый десяток раз меня тупо посылали куда подальше, но, наконец, я попал на какую-то добрую девочку, судя по голосу, лет восьми, которая чётко сказала мне «дяденька, зайдите за мой дом и найдите пивную», после чего отключилась. Я сначала опешил от такой наглости, но всё же последовал совету и впоследствии обнаружил, что девочка была права — сразу за длинным восьмым домом по другую его сторону находилась пивная в подвале одноподъездной элитной высотки. Двенадцатый номер. Я горестно вздохнул, когда почувствовал запах тёплого по сравнению с уличной погодой пива, жадно взглотнул и побрёл к подъезду. Хотел позвонить по домофону, но тот был сломан, а рядом висела двухнедельной давности табличка ТСЖ, что домофон пару дней не будет работать.

— Пару дней, да? — пробормотал я, открывая дверь. — Бардак, как и везде.

Я подсчитал количество квартир на этаже, быстренько прикинул, на каком этаже находится нужная мне, и вызвал лифт, который оказался не в пример чище того, что у меня дома. Грузовой, отделанный под металл, даже зеркала висят — не то, что тот метровый гроб, пропахший хлоркой и мочой. Пока лифт поднимался, я почувствовал, как моё сердцебиение участилось, заранее подготавливая организм к возможной будущей стычкой с угрозой, природа которой мне до сих пор не понятна. Кто-то вселяется в чужие тела и заставляет их кончать жизнь суицидом — как с таким бороться? Он запросто может вселиться в следующий раз в меня и моими руками убить Писклю, после чего либо прикончить меня, либо же забить на меня и предоставить полиции шанс арестовать очередного маньяка, который уже успел скинуть милую старушку с четвёртого этажа прямо на арматуру. Я ничего не могу этому противопоставить.

Лифт, наконец, остановился и распахнул свои двери, выпуская меня наружу. Справа на меня зловеще смотрела тёмная, тяжёлая железная дверь — квартира последнего члена клуба «Кассандра». Я подошёл к ней, с ужасом представляя, что эта дверь тоже окажется открытой, и что внутри этот щуплый мужичок валяется с выпотрошенными кишками, разбросанными по всей квартире. Хотя, на фига тогда Плохому Парню открывать дверь? Я так понимаю, он в этом не нуждается, а открытая дверь в квартиру пенсионерки объясняется тем, что сама пенсионерка вышла оттуда. Значит, либо дверь открыта, и Пискли там нет, либо он там, но дверь закрыта. Что хуже? Наверно, второе, поскольку тогда мне придётся снова бегать в самый разгар пурги и пытаться его разыскать, а в такую погоду все следы заметает в считанные минуты, да и не видно ни фига вокруг. Это бесполезно.

Дверь оказалась закрыта.

— Только бы ты был дома, — я словно читал мантру, вдавливая в стену кнопку дверного звонка. — Только бы ты был дома.

Раздалась резкая соловьиная трель, слишком громкая и резанувшая слух даже через дверь, рекламируемую как звуконепроницаемую. От волнения у меня свело челюсть.

Тишина. Мёртвая. Собственное сердцебиение эхом отражается от стен и бьёт по ушам не хуже автоматных выстрелов прямо возле уха.

— Я тебя не знаю, — донеслось внезапно из-за двери, и у меня ёкнуло сердце.

Он дома. И он жив. Пока, во всяком случае.

— Артур Молчанов? — на всякий случай спросил я, но я уже понял по его высокому тембру, что это тот, кто мне нужен.

— Я тебя не знаю, — повторил он. — Уходи.

Я внезапно ощутил какую-то непонятную тревогу, словно маленький червячок поселился в моём сознании и начал прогрызать себе путь сквозь моё хладнокровие. Что-то было не так. Неужели я снова опоздал? Хотя он сказал, что он не знает меня, но будь он сейчас Плохим Парнем, то тогда бы реплика была бы другой. Это точно он.

— Следователь Ма… — я запнулся. — Айдарин.

Я показал фальшивый значок, понадеявшись, что через глазок его нельзя нормально разглядеть и распознать подделку.

Я специально не стал в этот раз пользоваться ненастоящим именем. Если ты приходишь к человеку, намереваясь спасти его от неведомой опасности, то не стоит ему врать о себе, иначе легко можно вызвать недоверие. Остался только он, и я не хочу, чтобы и его смерть была на моей совести.

— Что надо? — грубо спросил он.

— Вы не могли бы открыть дверь?

Мне необходимо было попасть внутрь, я же не мог защищать его, находясь по эту сторону от двери, верно? Но только мгновение спустя я понял, что я ляпнул глупость. Глупость, вызвавшую у него подозрение к моей персоне, и моё чувство тревоги только усилилось. Неужели Плохой Парень приближается?

— Нет, — твёрдо сказал он. — Быстро говори, что тебе надо, иначе я сейчас развернусь и уйду.

— Я… э… — я не знал, что ему надо сказать, чтобы он доверился мне. — Я пришёл спасти Вас.

— Вот как?

Его это не удивило, во всяком случае, я не заметил, чтобы его голос изменился.

— Сейчас, подожди, за ключами схожу…

Я облегчённо выдохнул. Неужели так легко? Но тревога никуда не ушла, только усилилась. Она буквально уже заволакивала сознание, и в моём воображении невольно нарисовалась гигантская красная табличка со светящейся надписью «опасность».

— Сейчас, пара секунд, — я услышал, как он залязгал ключами.

Замок провернулся, затем дверь слегка приотворилась. Я заглянул внутрь и на секунду увидел Писклю, но не успел ничего разглядеть — в шею что-то ткнулось, прозвучал звук, словно бы мимо пролетела гигантская оса, которая ужалила меня в это место. Шея дико напряглась, мышцы начали лихорадочно сокращаться. Прошла пара секунд, я дёрнулся, но не успел вскрикнуть, сильная жилистая рука подхватила обмякшего меня и втащила внутрь квартиры.

Ненавижу электрошокеры.

Не уверен, что я был долго в отключке, даже мегавольтовые шокеры не выводят человека из строя надолго. Когда я очнулся, я уже был привязан широким скотчем к стулу, приставленному к балконной двери, от которой сильно сквозило прохладой. Голова беспомощно болталась где-то на уровне груди, всё лицо онемело, изо рта капала слюна. Выше пояса я тоже ничего не чувствовал, только ногами мог слегка шевелить. Куртку с меня сняли, шапку и перчатки тоже. Пришлось некоторое время вглядываться в узор на ковре, что был у меня перед глазами. До слуха доносилась какая-то возня и периодическая сдержанная ругань. Наконец, когда чувствительность стала возвращаться, я смог поднять голову и оглядеться.

Я находился в гостиной. Слева от меня в паре метров плоский телевизор с диагональю больше, чем окно у меня дома, дальше какая-то пальма в горшке в углу комнаты. Вдоль левой стены длинный бежевый угловой диван, разложенный, по нему разбросана одежда. По правую сторону от меня балконная дверь, ещё одна метровая пальма в горшке, вдоль правой стены куча шкафов с разнообразными книгами, затем раскрытый шкаф с одеждой, из которого торчали ноги Пискли.

— Ы-ы-ы… — попытался я привлечь его внимание, но мышцы лица слушались плохо. — А-а-а уэ-э-э оу-уа-а-а…

Блин, даже я не понял, что я произнёс. Из-за того, что некоторые гориллы общаются куда понятнее на человеческом языке, я почувствовал себя идиотом. Ну ещё и потому, что не прислушался к собственным ощущениям и попался на электрошокер. Похоже, это действительно часть моего дара чтения мыслей, одна из его сторон, так сказать, как у Анны иммунитет к холоду. Было бы круто, если бы я ещё научился это контролировать, а то голова раскалывается после метро и ещё и такого вот пассивного сканирования. А то ещё ненароком сработает в толпе, я же прямо там отброшу копыта из-за кровоизлияния в мозг.