Убежище - Дуглас Пенелопа - Страница 12

Папины черные волосы, цвет которых я унаследовал, были так же идеально уложены, как и утром. А судя по сдвинутым бровям над темными глазами, он либо был доволен погодой или вчерашней тренировкой, либо возмущен состоянием дел в Украине. Я никогда не мог угадать его настроение.

Не спросив разрешения покинуть тренировку, я подошел к нему, на ходу вытянув футболку из-за пояса шортов и надев ее на себя.

– Отец, – сказал я, подхватив полотенце с нижней скамейки и вытирая лицо.

Он не произнес ни слова, выжидая, когда все мое внимание будет направлено на него. В этом одновременно заключалась моя удача и мое проклятье. В то время как отцам моих друзей перевалило за пятьдесят, моему было всего сорок три года. К тому же папа тщательно ухаживал за собой. В этом он мог без труда потягаться со мной. При этом папа обладал ангельским терпением.

Сунув полотенце в свою спортивную сумку, я достал бутылку воды.

– Я не вернусь домой к ужину. Мама ведь тебе передала, да?

– Передала, – ответил отец с непроницаемым выражением лица. – Но я бы предпочел, чтобы ты изменил свои планы. Ты можешь провести время с друзьями в другой раз.

– В другой раз не будет Ночи Дьявола. – Я открыл крышку, не решаясь посмотреть ему в глаза. – Всего одна ночь в году, и она станет последней перед моим отъездом в колледж. Обещаю, я не ввяжусь в неприятности.

Он остался неподвижен и не стал продолжать, пока я пил и продолжал собираться. Смех и разговоры вокруг зазвучали громче, когда парни принялись складывать вещи в сумки. Я услышал, как дверь раздевалки несколько раз открылась и закрылась.

Однако все это не ослабило чувства тяжести от отцовского взгляда, прикованного ко мне.

– Знаю, ты во мне разочарован, – заявил я.

Застегнув молнию, я закинул сумку на плечо. Отец никогда ничего не запрещал мне, однако он не был глупцом. Ему было прекрасно известно, чем мы занимались в Ночь Дьявола.

– Я бы хотел, чтобы ты принимал правильные решения, – пояснил папа. – Только и всего.

Наконец я взглянул на него.

– То есть твои решения.

– Правильные решения. – В его взгляде появилась строгость. – Вот почему важно уважать старших. У нас больше опыта, полученного на собственных ошибках, Кай.

Не сдержавшись, я улыбнулся и ответил:

– Я никогда не совершаю ошибок. Я либо прав, либо учусь. Jaku niku kyo shoku. Слабаки – это мясо, которым питаются сильные.

Я процитировал одну из множества японских поговорок, которые слышал от отца на протяжении всей жизни.

Как бы сильно ему ни хотелось продолжить разговор, он кивнул, закрыв эту тему с едва уловимой улыбкой на лице. Наконец-то.

– Не забудь про воскресенье.

– Никогда не забываю, – ответил я.

Попятившись назад, я развернулся и направился к раздевалке. Каждое воскресное утро я присоединялся к отцу в нашем домашнем додзё для тренировки. Это единственное, чем мы занимались вместе. Он никогда не пропускал эти тренировки. И я тоже, разумеется.

– Без обид. – Ко мне подбежал Уилл. Пот пропитал всю его футболку и покрывал шею. – Но твой папа чертовски меня пугает. Даже я хочу получить его одобрение, хотя знаю, что он меня ненавидит.

– Он тебя не ненавидит, – уверил я, едва заметно улыбнувшись. – Просто ждет, когда ты исправишься и станешь лучше. Вот и все.

В ответ мой приятель заворчал. Затем толкнул дверь раздевалки, и я вошел вслед за ним.

Положа руку на сердце, мне было все равно, нравились мои друзья отцу или нет. Папаша Дэймона всех на дух не переносил, и я бы удивился, если бы отец Майкла знал, как меня зовут, даже спустя столько лет. Мои друзья – мое дело, и точка. Парни существовали отдельно от того, что происходило дома, в школе, а порой и в моей голове. Именно этим они мне и нравились. Когда мы были вместе, то словно превращались в отдельную планету.

Раздевшись, я принял душ, после чего прошел вдоль шкафчиков. В комнате вдруг стало настолько шумно, что я едва мог думать. Все были готовы к ночи, и я тоже. Мне хотелось увидеть незнакомку сегодня. Она должна меня найти.

Я открыл свой шкафчик и начал доставать оттуда одежду.

– Итак, – объявил Уилл, укладывая волосы перед зеркалом, висевшем на дверце его шкафчика, – девчонки уже все подготовили. Снаряжение для пейнтбола погружено в машины. Мы выдвигаемся, занимаемся делом, убьем немного времени на кладбище, а потом поедем в город.

– Подожди. В город? – уточнил Дэймон. – Мы не идем на склад?

– Тебе же отпустили грехи, да? – с широкой улыбкой спросил я, напомнив ему об утренней исповеди. – Теперь нужно заново нагрешить для следующей недели. Не волнуйся, ты останешься доволен.

– Надеюсь, – сказал он, туже затягивая полотенце на талии. – Потому что, черт побери, нужно, чтобы мне отсосали.

Двери раздевалки мгновенно захлопнулись. Подняв взгляд, я увидел, как три игрока из нашей команды вдруг спешно покинули помещение. Уилл расхохотался с такой силой, что согнулся пополам и затрясся.

Дэймон развернулся и крикнул:

– Эй, куда вы все разбежались? Один горячий влажный рот ничем не уступает другому, как по мне!

Улыбаясь, Уилл покачал головой, поднял руки вверх и дал Дэймону пять.

Тот хохотнул и сунул в рот незажженную сигарету, но по раздевалке сразу же пронесся громкий рев тренера:

– Торренс!

Дэймон молниеносно выплюнул сигарету и тихо прорычал:

– Проклятье.

Я понятия не имел, каким образом Лернер всегда чуял, что Дэймон собирается закурить. Однако его недовольство не остановило Уилла, который завопил песню Smoking in the Boys Room группы Mötley Crüe, чтобы подразнить нашего товарища.

– Ладно, погнали, – выкрикнул Майкл, заткнув всех остальных. – Нам пора.

Натянув джинсы, я оглянулся на часы и увидел, что было почти два часа дня.

Пришло время собирать толпу.

Мы быстро надели черные толстовки, взяли только телефоны, бумажники и ключи. Прозвенел звонок, оповестивший о начале последнего урока. Наша четверка вышла в пустой коридор. Из кабинетов доносилась неясная болтовня учителей, завершавших этот пятничный учебный день.

Я бы хотел, чтобы ты принимал правильные решения. Только и всего.

Посмотрев по сторонам, я заметил, как тусклый солнечный свет едва освещал синие и зеленые шкафчики. Впереди ждало так много темных закоулков. Мы стояли молча, наслаждаясь редким затишьем перед бурей.

– За дело, – сказал я, все еще глядя в глубь коридора. За входной дверью ветер с силой раскачивал ветви деревьев с красной и оранжевой листвой.

Я услышал шорох и понял, что Уилл достает из сумки наши маски, одну за другой. Дэймон натянул на голову черный череп с зубами, похожими на когти. Уилл передал Майклу его красную маску с глубокими темными ранами и жутко растерзанными губами, затем бросил мне мою серебристую, с узкими, темными прорезями для глаз и мерзкими зияющими дырами по всей поверхности, а сам надел черно-белую с красной полосой, вертикально пересекавшей лицо сбоку. Мы все выглядели словно постапокалиптический эскадрон смерти, что соответствовало размерам эго кучки избалованных богатых мальчишек, не знавших истинной опасности.

Уилл впихнул сумку обратно в шкафчик. Я натянул свою маску, будто защитный шлем, закрыв глаза и наслаждаясь моментом. В ней я был невидимкой, мог быть кем угодно.

В маске я не прятался.

Достав мобильник, я отправил сообщение Кайли Халперн, дежурившей в административном офисе, и дал ей сигнал включить музыку. Спустя несколько секунд Sister Machine Gun загремела из колонок в коридорах и учебных классах. Я убрал телефон в задний карман и глубоко вдохнул.

Майкл сделал шаг вперед, взглянул налево, затем направо, и сказал:

– Идем.

– Давай, давай, давай! – кричал Макс Кейсон сквозь ветер, высунув голову из окна моей машины со стороны пассажирского сиденья.

Полчаса спустя четырнадцать машин, пикапов и мотоциклов, переполненные баскетболистами, их подружками и несколькими искателями приключений, неслись навстречу веселью. Школьное начальство не остановило ни нас, ни других учеников, когда мы покинули занятия для празднования Ночи Дьявола, ставшего уже традиционным, в целях сплотить команду и поднять боевой дух игроков.