Змеиное Солнце - Семенова Мария Васильевна - Страница 61

— Что, страшно?

Ехавший впереди отряда бородатый всадник средних лет обернулся к бледному светловолосому юноше, совсем недавно присланному из столицы. Оба они были одеты по-вендски, подражая Кирану, который завел такой обычай во времена своего наместничества. Но если младший красовался в отороченном рысьим мехом плаще и шапке с бобровой опушкой, то наряд старшего цветом почти сливался с подмерзшей дорожной грязью. В столице так нарочито бедно одевались разве что жрецы Северного храма. Юный арий, еще недавно высокомерно поглядывавший на своего нового начальника, теперь старался держаться к нему как можно ближе. Его глаза бегали, пытаясь углядеть среди деревьев приметы вездесущей невидимой опасности.

— Чего ты трясешься, ясноликий? — насмешливо бросил полусотник. — Это всего лишь болотные венды! Привыкай!

— Ты сам сказал — за последнее время они взяли на копье полторы дюжины селений. — Голос юноши почти не дрожал, но застывший взгляд и расширенные зрачки выдавали из последних сил подавляемый страх. — А два отряда, посланные, чтобы изловить главарей и рассеять прочих разбойников, попросту исчезли! Ты полагаешь, что не стоит опасаться?!

— Пустое! Нас тут пять десятков конных воинов. Да еще настоящий арий из столицы, который один стоит целой сотни!

— Если ты имеешь в виду меня, маханвир, ты несколько преувеличиваешь, — глухим голосом отозвался юноша.

Полусотник поглядел на него то ли с сочувствием, то ли с презрением:

— Главное — знать повадки дикарей. Они норовят завести врага в болото, заманить поглубже в чащу — там им самое раздолье. Вот сейчас займем Ячурову горку — оттуда вся дорога, до самой реки, как на ладони. Мимо нас не пролезут! Там, — полусотник указал рукой в сторону кочковатой, заросшей пожухлой травой пустоши, — трясина и речная старица. С другой стороны — большое озеро. До того как лед станет, не больно-то походишь! Станем на горке, не будем за ними бегать. Сами придут...

Он хотел еще что-то добавить, но его спутник вздрогнул всем телом и натянул поводья:

— Тихо! Я слышу голоса!

— Показалось. Это, верно, дерево скрипнуло...

— Нет, — почти взвизгнул тот, — это были человеческие голоса!

— Ладно, — вздохнул старший, с досадой взглянув на юношу. — Давай проверим...

Полусотник остановил свое невеликое войско и жестом приказал паре всадников отправиться на разведку. Всадники, сжав коленями конские бока, поскакали вперед. Скоро они появились вновь, наперебой крича:

— Там венды! Много! Идут через луг, тащат добычу!

Подтверждая их слова, издалека долетело нестройное пение.

— Славно! — Полусотник хищно улыбнулся. — Дикари сами идут к нам в руки! Наступает время охоты! Пленных брать не будем, к чему они нам? Кто-нибудь да выживет — он и расскажет, что там венды замышляют... Верно я говорю?

На лицо юноши вернулся слабый румянец.

— Слышали приказ? — крикнул он окрепшим голосом, оборачиваясь к воинам. — Вперед! Убивайте всех!

Всадники устремились вперед, поднимая пыль, спеша застать врага врасплох на лесной проплешине. Но должно быть, топот копыт раздавался чересчур громко. Когда они появились на лугу, венды, бросив награбленное, сверкая пятками, бежали к лесу.

— Стреляйте, стреляйте! — заорал полусотник, вырывая стрелу из тула и кидая ее на тетиву мощного араттского лука.

Щелчок! Тетива загудела, оперенное древко устремилось вслед одному из бегущих. Что-то в этот миг насторожило опытного воина. Сегодня венды не бежали прямиком, стараясь обогнать несущуюся по их следу гибель. Но и не метались как зайцы, мешая друг другу. Они неслись, старательно забирая влево, не давая всадникам толком прицелиться через голову коня. Но что особенно удивляло — за спиной у дикарей висели плетеные щиты, напоминающие корзины, но все же кое-как защищавшие от стрел. Прежде ничем подобным они не пользовались! Полусотник насчитал не меньше десятка вендов, из плетенок которых торчало по три-четыре стрелы, но они улепетывали со всех ног, как и прочие.

— Цельте в ноги! — закричал военачальник.

И с раздражением понял, что его приказ запоздал. Проклятые дикари, кроме нескольких упавших, уже добрались до кустов. За подлеском были хорошо видны их плетеные щиты, слышны злобные крики и ругань.

— Ничего, — прошипел полусотник. — Теперь, когда вы повернулись, мы вас и через кусты достанем. Не останавливаться, стрелять!

Одну за другой он послал несколько стрел, услышал крики боли и увидел, как падают прятавшиеся в орешнике разбойники.

Должно быть, венды вскоре осознали, что отсидеться в кустах не удастся. Послышался треск, и полусотник увидел ряды плетенок за желтеющей листвой. Он послал еще с полдюжины стрел — как всегда, метких.

— Вы надолго запомните этот день, — процедил он и потянулся за очередной стрелой. И тут волна ужаса окатила его. Рука нашарила лишь пустоту. — Эй, дай мне стрелы! — Он быстро повернулся к светловолосому юноше.

— У меня уже ни одной, — дрожащим голосом отозвался тот.

Заметив роковую заминку, из желтеющего подлеска гурьбой вывалили венды и с яростными криками начали обстреливать всадников из охотничьих луков. Стрелков было куда меньше, чем вначале, но они, не помня себя, рвались поквитаться за убитых сородичей. Несколько всадников упали наземь.

— Змеево дерьмо! — рявкнул полусотник. — Эй, все за мной! Накрошим их в труху!

Он выхватил из ножен меч и ударил пятками коня, направляя его в сторону опушки, туда, откуда раздавались яростные вопли дривов. Те, завидев приближающихся всадников, тут же кинулись обратно, под защиту зарослей.

— Не уйдете! — орал предводитель, вламываясь в подлесок.

Веревка, внезапно натянувшаяся между стволов деревьев, выбила его из седла. Невзирая на ослепляющую боль, он попытался вскочить, но тычок в грудь снова опрокинул его навзничь. Он увидел над собой жуткого вида старуху, которая замахивалась отточенным колом, и двух мальчишек-подростков. Они тащили к нему шипастую колоду. Полусотник взвыл, дернулся. Кол воткнулся совсем рядом с его горлом. Через миг тяжелая колода рухнула на его голову. Последнее, что он успел заметить перед смертью, — как рядом падает наземь юный арий с раскроенной топором головой.

— Илень! — послышался из чащи хриплый голос. — Пересчитай их. Было пять десятков. Никто не должен уйти!

— Здесь все, батюшка.

— Сочти еще раз. Не перетрудишься, пальцы загибавши. Да вели прибрать чучела. Они нам еще пригодятся.

— Сделаю, владарь, — добродушно отозвался торговец медом, одну за другой выдергивая арьяльские стрелы из обряженного в ветхую рубаху соломенного чучела.

— Вот это верно, — одобрительно послышалось из леса. — Стрел тут остаться не должно. Собери оружие, доспехи, одежу — все сгодится. А тела — в трясину. То-то Ячуру будет угощение.

— И нам славная добыча, — добавил Илень. — Правду ты говорил — и от изорянского задохлика есть польза!

— Ты, Илень, хоть кулаком силен, да умишком слабоват....

Хозяин здешних мест, припадая на ногу и опираясь на суковатую клюку, вышел из-за деревьев. Жутко опаленное безгубое лицо вызывало ужас даже у тех, кто привык жить рядом с ним. Но Илень смотрел на него с почтением и любовью.

— Без придумок того мальчишки, — сказал Муравьиный владарь, — без его смекалки мы бы давно уже головы лишились. Или так и сидели бы, забившись по лесным норам, зимы ждали...

— Да ведь это все увертки да укусы исподтишка, — проворчал торговец. — А кто и когда того Учая в честном бою видал?

— Люди говорят, он лучшего арьяльского бойца в бегство обратил...

— Да видал я, как он дерется! Не по-честному, не по-мужски!

— Так всякий битый говорит, — хмыкнул владарь. Лицо его исказила жуткая усмешка. — Честно или нет — дело второе. А вот обещал он, что мы в своем доме зимовать будем...

— В доме-то нашем еще арьяльский наместник с войском сидит, — заметил Илень.

— Так еще и снега не легли. Когда Яндар про нас не забудет, то арьяльцы к вешним водам все сгинут! Их и так сейчас куда поменьше стало... Все изорянин правильно сказал, как в воду глядел! Давай собирай стрелы да сзывай народ. Незачем нам тут рассиживаться.