Ручной Привод - Панов Вадим Юрьевич - Страница 7

Но как пройти секретаршу?

И тут Юле сказочно повезло. Едва она подошла к дверям с табличкой «Приемная академика Митина И.А.», как из них вышла высокая полная женщина в строгом деловом костюме.

«Она!»

Женщина внимательно посмотрела на Юлю – примерно таким взглядом Зевс разглядывал копошащихся под Олимпом людишек – и осведомилась:

– Вы сюда?

– Нет, – пискнула сообразительная девушка. – Секретариат ищу.

– Новенькая?

– Стажировка.

– Прямо по коридору, третья дверь направо.

Не удостоив Юлю прощальным взглядом, женщина повернулась и царственной походкой направилась к уборной.

«Отлично!»

Юля дождалась, пока мегера скроется за дверями туалета, даже пару шагов сделала по направлению к секретариату, после чего проскользнула в приемную и, вежливо постучавшись, приоткрыла дверь в кабинет самого.

– Иван Алексеевич?

– Кто там еще?

Хозяин кабинета встретил девушку, сидя во главе монументального стола, раскинувшегося во всю длину далеко не маленькой комнаты. «Советский еще» академик оказался невысоким, кругленьким стариком, абсолютно лысым и ушастым, что делало его похожим на постаревшего Чебурашку. На Юлю он смотрел недовольно, но без раздражения – наличие во взгляде этой эмоции девушка умела улавливать мгновенно.

– Юлия Соболева, корреспондент. – Пока девушка дошла до кресла, она успела выбрать, а самое главное – натянуть на лицо подходящее случаю выражение: «Смелая девчушка № 2». – Добрый день, Иван Алексеевич.

И протянула руку. Причем ладонью вниз.

Академик замешкался, с сомнением разглядывая девичью руку, после чего вздохнул и поинтересовался:

– Вам назначено?

– Не припоминаю.

– Я тоже.

– Но ведь вы меня не выгоните, правда?

– Почему? – оживился Митин. – Я, знаете ли, человек занятой. Вот возьму и выгоню.

И даже пальцами пошевелил, демонстрируя, что не чурается физических упражнений.

– Раз я сумела к вам прорваться, вы должны признать поражение и уделить мне десять минут. Иначе получится нечестно.

Выражение лица Юли говорило о том, что она искренне верит в хороших людей, и отказать ей в такой малости, как десять минут, значит полностью перевернуть мировоззрение замечательной девчонки. Какой злодей способен на такую пакость?

– Вам говорили, что вы очень шустрая мамзель? – осведомился Митин.

– Да, Иван Алексеевич, – радостно подтвердила Юля.

– Вас не обманывали.

Академик привстал, элегантно поцеловал Юле руку, после чего вернулся в кресло и прохладно сообщил:

– Десять минут.

Хватка у этого Чебурашки была железной.

– Спасибо огромное, Иван Алексеевич!

– Время пошло.

Девушка расположилась напротив главврача.

– Иван Алексеевич, только вы способны ответить на вопрос, который мучает меня целый месяц.

– В вашем возрасте это срок, – кивнул Митин. – У меня, к примеру, есть вопрос, который мучает меня уже двадцать три года.

– Какой? – навострила уши Юля.

– Из тебя получится хороший журналист, шустрая мамзель, – рассмеялся академик. – Спрашивай, а то время закончится.

– У меня есть кое-какая статистика. – Юля положила перед главврачом лист с таблицей. – Обратите внимание на цифры. Показатели вашей больницы выделены красным маркером.

Несколько секунд Митин изучал распечатку, после чего поднял взгляд на девушку и пожал плечами.

– В чем вопрос?

– В вашей больнице чрезвычайно высокий процент возвращений.

– И о чем это говорит?

– Я всю голову сломала.

– Сочувствую, – улыбнулся академик. – Что-нибудь надумали?

– Ничего.

– Я не удивлен.

Юля проглотила иронию главврача. Продолжила внимательно смотреть Митину в глаза, показывая, что терпеливо ждет ответ. Академик развел руки.

– Юля, возможно, факт аномально высокого числа возвращений в моей больнице меня и заинтересовал бы, но есть одно «но»: здесь работают лучшие хирурги города. А возможно, я подчеркиваю: возможно, у меня работают лучшие врачи страны. – Митин откинулся на спинку кресла и довольно улыбнулся. – Поймите, шустрая мамзель, я потратил годы, чтобы собрать этих ребят. Одних вел с института, других сманивал… Я ведь командую здесь, понимаете, и я должен делать все, чтобы в моей больнице пациенты получали самое лучшее лечение. В этом смысл моей жизни, шустрая мамзель. Вам знакомо понятие: смысл жизни? – Ответа академик не ждал. – Ну, по крайней мере, вы его слышали. Так вот, я не хочу быть министром здравоохранения, понимаете? И советником президента по здравоохранению не хочу быть. Я уже академик. Я горжусь тем, что сделал. И еще я горжусь тем, что выше меня только звезды и Господь Бог. Потому что я здесь спасаю жизни. И делаю это, скажу без ложной скромности, неплохо. И не надо меня перебивать. Вы за интервью пришли или дискутировать? Дискутировать будете со сверстниками. А если вам нужно интервью, то слушайте.

– Я и хотела сказать, что у вас очень хорошо все получается, – пробормотала Юля.

– У меня в каждом отделении доктора наук и кандидаты. У меня любая медсестра в разы лучше и опытнее любого врача из районной поликлиники. И вы, шустрая мамзель, удивляетесь, что у нас частенько оживают пациенты? Это наша работа, вот и все. – Митин помолчал, давая возможность Юле усвоить сказанное, а потом, подумав, добавил: – Да и не воскрешения это вовсе.

– А что?

По выражению глаз академика девушка поняла, что время пропаганды закончилось и сейчас она услышит главную мысль. Слишком умен Митин, чтобы аномальная статистика прошла мимо его внимания. И убеждать самого себя в профессионализме врачей академик не будет, это для журналистов. Для себя Иван Алексеевич на этот вопрос уже ответил. И теперь не прочь поделиться им с «шустрой мамзелью».

– Когда до людей доходит, что мы не шутим, что на кону их жизнь… Вся их жизнь: прошлое, настоящее, будущее, всё, одним словом. Так вот, когда люди это понимают, то меняются кардинально. Зубами цепляются, лишь бы остаться. Лишь бы на солнышко еще раз посмотреть. Любовью заняться. На речку сбегать… Жажда жизни, она ведь в каждом из нас крепко сидит. И некоторым удается остаться. – Митин демонстративно посмотрел на часы. – Ваши десять минут истекли, шустрая мамзель.

– Спасибо, Иван Алексеевич.

– Не за что.

Юля поднялась.

– Иван Алексеевич, вы позволите мне походить по больнице?

– Зачем?

Девушка вздохнула:

– Ну, раз не получилось с возвращениями, попробую сделать материал для газеты.

«А может, еще чего разузнаю».

Спросила Юля потому, что разгуливать по территории просто так, – это одно, а если: «со стариком все согласовано», то это уже совсем другое.

– Пожалуйста, – пожал плечами Митин. – Хорошей прессе мы всегда рады.

В солнечную погоду посетители Михайловской больницы предпочитали встречаться с родственниками в парке. Одни оккупировали многочисленные скамейки, другие располагались прямо на траве, третьи прогуливались по дорожкам. Кто-то громко смеялся, кто-то тихо обсуждал последние новости, а некоторые молчали, держались за руки и молчали, поддерживая друг друга теплом прикосновений. Потому что этим некоторым говорить было не о чем.

Большая часть пациентов встречала посетителей на небольшой площади с веселым фонтаном, у главного, самого вместительного и современного корпуса больницы. По выходным здесь было особенно многолюдно, что делало площадь идеальным местом для злых каверз.

– Как тебе вон те?

Бандера указал на двух мужчин лет сорока, судя по всему – близнецов, компанию которым составляла пара женщин.

– Слишком серьезные, – покачал головой Бизон. – Не пройдет.

– Как скажешь.

Вышедшие на охоту парни специально привлекали к себе внимание толпящихся на площади людей. Задевали плечами, извинялись, улыбались… Бизон в докторском халате и шапочке, на шее стетоскоп, в руках – тонкая папка с украденным из регистратуры списком больных, Бандера в зеленоватых брюках и рубашке санитара, на первый взгляд – что может быть обыденнее для больничного двора? Однако спины обоих украшала крупная надпись: «Морг», которая заставляла окружающих коситься. В этом заключалась первая часть плана приятелей – показать надпись как можно большему числу людей. Пусть все видят, кто они такие.