Путь на Балканы (СИ) - Оченков Иван Валерьевич - Страница 54

Начало атаки Будищев пропустил. Только что он, до крови закусив губу, ворочал тяжелый ствол митральезы, поливая свинцом наступающих аскеров, время от времени понукая своих подчиненных, чтобы быстрее перезаряжали, как вдруг понял, что остался совсем один. Поддавшись всеобщему порыву, охотники похватали свои винтовки и ринулись в гущу общей схватки. Подпоручик Линдфорс, разумеется, был первым из них.

— Чтоб вас…! — замысловато выругался Дмитрий, непонятно к кому обращаясь, и присел рядом с картечницей.

Устало посмотрев на валяющиеся вокруг расстрелянные обоймы с пустыми гильзами, он взял одну из них и принялся перезаряжать. За этим занятием его и застал вернувшийся на позиции командир полка.

— А я-то думаю, что тут за треск? — немного задыхаясь, спросил он.

— Здравия желаю, вашему высокоблагородию, — поднявшись, отвечал ему Будищев.

— Ты что же, сукин сын, в атаку не ходил? — изумился Буссе.

— Никак нет, — вздохнул ефрейтор.

Полковник на некоторое время потерял от подобной наглости дар речи и лишь хлопал глазами, не зная, что сказать. Наконец, служебный опыт взял верх над растерянностью, и он обрушил на проштрафившегося нижнего чина потоки отборной ругани. К несчастью, в этот момент старые легкие не выдержали и Буссе зашелся в кашле. Содрогаясь от его приступов, полковник попытался присесть на край земляной насыпи и едва не запнулся о свою же саблю, которую продолжал держать в руке, но совершенно про нее забыл.

— Садитесь, ваше высокоблагородие, — пришел ему на помощь Дмитрий и помог старику устроиться на патронный ящик.

— Издеваешься, скотина? — поинтересовался Буссе, когда кашель утих.

— Как можно! — отозвался тот с непроницаемым лицом.

— Откуда эта хреновина? — спросил полковник, показывая на митральезу.

— Турки бросили, а мы нашли, наладили и к делу приставили.

— Наладил кто?

— Я.

— А стрелял?

— Тоже я.

— И раненых, брошенных у Езерджи, тоже ты нашел? — припомнил Буссе, где он раньше видел Будищева.

— Я.

— И Тинькова в том бою спас, тоже ты, — покачал головой командир полка, — значит не трус!

— Не трус, — согласился с ним Дмитрий.

— Так чего в атаку не пошел?

— Господин полковник, — раздался рядом голос Михау, — ефрейтор Будищев остался рядом с картечницей по моему приказанию!

— Вот как? — удивился тот, и с досадой обернулся на продолжавшего стоять перед ним навытяжку Дмитрия. — А чего ж молчал?

— Да вы мне, ваше высокоблагородие, и слова сказать не дали, сразу по матушке прошлись. Вот я и ждал, пока закончите с моей родней.

— А если бы я за револьвер взялся? — нахмурился полковник и положил руку на кобуру.

— Так я подумал, что если вы в атаку с саблей побежали, значит стрелять толком, и не умеете!

Буссе с изумлением уставился на него, как будто увидел впервые, а затем мелко по-стариковски засмеялся.

— Ты что же это, сукин сын, смерти совсем не боишься? — продолжая хихикать, спросил он.

— Нет, — помотал головой Будищев.

— Поручик, вы не знаете, какой идиот, назначил его ефрейтором? — спросил командир полка, поднявшись.

— Я, — вытянулся Михау.

— Вот-вот, у вас унтеров некомплект, а вы дурью маетесь! Составите подробный рапорт о бое и не забудьте про отличившихся. Поскольку Тиньков о захваченном турецком орудии не упоминал, стало быть, захватили его мы! Хватит с нежинцев и Азиз-паши.

— Слушаюсь!

— Будищев, — поманил пальцем собравшийся уходить полковник, — а турка в обгаженных шароварах к Тихменеву тоже ты приволок?

— Не я один, ваше высокоблагородие, со мной еще рядовой Шматов был и подпоручик Линдфорс.

— Подпоручик с вами! — ухмыльнулся тот в бакенбарды пошел прочь, немного при этом прихрамывая.

— Что здесь происходит? — удивленно спросил только что подошедший командир охотников.

— У вас, господин подпоручик, — сочувственно посмотрел на него Михау, — в команде теперь новый унтер.

— Прекрасно, а кто?

— И скажите ему, Иван Иванович, — продолжал поручик, — чтобы он впредь язык за зубами держал. А то, чего доброго, к концу войны не мы им, а он нами командовать будет!

Вернувшиеся солдаты тем временем обступили присевшего на бруствер Будищева. Лицо его было покрыто пороховой сажей, но даже сквозь нее было видно как он побледенел.

— Граф, ты чего? — встревоженно спросил его Анохин.

— Нормально все, — отмахнулся тот.

— А за револьверт чего держисся?

Дмитрий удивленно уставился на солдата, потом на свою руку и вдруг понял, что вертит в руках кобуру.

Затем помотав головой, будто отгоняя наваждение, прицепил оружие к поясу и ответил товарищу с кривой усмешкой.

— Да вот подумалось, что далеко его держу от себя. Вдруг понадобится, а нету.

Это была не первая атака отбитая русскими на Аярслярских высотах, но на сей раз османский генерал решил, что довольно биться лбом об стену и надо действовать по-другому. Для начала, он приказал вытащить на окрестные высоты несколько пушек, и подвергнуть занятый русскими редут ожесточенному обстрелу. Отвечать им было нечем, расположенные в низине батареи приданные Болховскому полку не добивали до врага, а вытащить их на гребень не было никакой возможности.

Хорошо хоть, что у турок не оказалось шрапнелей, иначе они бы быстро выбили лишенных нормального укрытия русских солдат. Гранаты же, хоть пускаемые противником с замечательной меткостью, не могли дать такого эффекта. Впрочем, потери и без того были велики и русское командование сочло за благо подтянуть резервы.

Пока османская артиллерия обрабатывала позиции болховцев, их пехота попыталась обойти своего противника уже с фланга, с тем, чтобы ударить с тыла. Прикрываясь густой растительностью, двум ротам турок удалось незамеченными пробраться на обратный склон и приготовиться к атаке. Идти тут было неудобно, однако нападения с этой стороны никто не ждал, и казалось, что победа уже близка. Повинуясь приказам своих офицеров, аскеры без единого выстрела или крика начали подниматься на кручу. До вершины оставалось совсем немного, когда грозящую опасность заметил штабс-капитан Гаупт, ведущий свою роту на выручку обороняющимся товарищам. Ни времени, ни места для построения не было, но храбрый офицер не растерялся и приказал с ходу атаковать вражеский отряд. Открыв беспорядочную стрельбу, русские солдаты бросились вперед. На всем склоне начались ожесточенные схватки. Озверевшие люди кололи, были прикладами и стреляли друг в друга, как будто были злейшими врагами, а не встретились сегодня впервые. Турок было больше, и они находились сверху, однако болховцы ударили с таким жаром, что быстро потеснили их, заставив и думать забыть об атаке редута. Тем временем, развернувшаяся в тылу перестрелка не осталась незамеченной. Увидев развернувшуюся на склоне баталию, полковник Буссе приказал поддержать вступившую в бой роту, и османская пехота оказалось между двух огней. Аскеры, которых теснили и сверху и снизу не выдержали натиска и бросились бежать.

Сегодня приятели-вольнопёры впервые оказались в самом настоящем бою. Не в перестрелке, когда не видишь толком противника, а лицом к лицу, когда видишь блеск глаз и слышишь дыхание своего врага. Крадущиеся к вершине турки оказались перед ними так неожиданно, что пришлось сразу атаковать не тратя времени на построение или залпы. Тяжело дыша на подъеме, они бросились вперед, и скоро сошлись с противником. Завязалась кровавая, хоть и скоротечная схватка. То тут, то там слышались яростные крики, лязг штыков и глухие хрипы умирающих. Не раз и не два, сцепившиеся между собой русские и турки катились вниз по склону, призывая на помощь святых и изрыгая страшные богохульства.

Гаршин, увлекая за собой солдат, бросился вперед, успев при этом заколоть штыком одного противника и получив прикладом от второго, упал и лишь чудом успев зацепиться за ветку кустарника, не покатился вниз. Впрочем, это едва не стоило ему жизни, потому что сбивший его с ног аскер собирался уже исправить свою оплошность и занес штык над отчаянным вольнопером.