Путь на Балканы (СИ) - Оченков Иван Валерьевич - Страница 52

В следующий раз Шматов очнулся уже вечером и слабо застонал.

— Очнулся, кавалер? — наклонилась над ним девушка в костюме санитарки.

— Что вы, барышня, какой я кавалер…

— Георгиевский. Радуйся солдатик, тебя сам цесаревич наградил!

— Эва как… ой…

— Что такое, голубчик?

— Мне бы это…

— Утку?

— Ага, ее.

Начало августа прошло в долгих маршах. Наконец к 9 числу Болховский полк оказался между деревнями Папикой и Султанкиой. Накануне туркам удалось занять деревню Аярсляр, выбив оттуда батальон нежинцев, и теперь русские войска готовились к контратаке.

— Будищев! — кричал во всю глотку молодой солдат, так что его, наверное, слышно было и на турецких позициях.

— Чего тебе? — спросил Дмитрий, материализовавшись у него за спиной.

— Дык это, — вздрогнул от неожиданности тот, — ротный кличет…

— Ну, раз кличет — пошли, — пожал плечами тот, и, закинув на плечо винтовочный ремень, зашагал за денщиком поручика Михау.

— Слышь, Граф, — поинтересовался посланец, — а почему у тебя турецкая винтовка?

— Чтобы ты спросил, — отрезал Будищев не расположенный к разговору.

Но денщика, звали которого Мишкой Маньковым, было так просто не унять. И не подумав обидеться, он продолжал:

— А отчего ты не спросишь, почто тебя ротный позвал?

— Так тебе, откуда знать? — пожал тот плечами.

— А вот и знаю!

— Ну и дальше знай.

— И за что тебя только Графом прозвали, такого нелюбезного?

— Вот именно за это.

Вскоре они добрались до места и застали Михау беседующим с непонятно откуда взявшимся подпоручиком Линдфорсом.

— Ну вот, Иван Иванович, и ваш подчиненный. Вкратце я вам ситуацию обрисовал, а он доложит подробности.

— Здравствуй, Будищев, — широко улыбнулся подпоручик, как будто увидел родного человека.

— Здравия желаю, вашим благородиям!

— Да ты я вижу уже ефрейтор?

— Так точно!

— Чертовски рад тебя видеть.

— Поправились уже, господин подпоручик?

— Если честно, я сбежал, — доверительно шепнул солдату офицер, когда они пошли к месту расположения охотников. — Ужасно надоело в лазарете валяться!

— Ну, тут вас развеселят.

— А что такое?

— Да ничего, если не считать, что турецкие пули частенько долетают до нас. Хорошо хоть на излете и потому не убили никого.

— Как ты стал ефрейтором?

— А я знаю? Михау написал представление, полковник подписал и вот, пожалуйста, пришивай галун к погону. Селиверстова-то от Езерче вперед ногами унесли, а совсем без старшего вроде как нельзя.

— Царство небесное, — стушевался Линдфорс, — а кто еще?

— Еще Лиходеева похоронили, да Шматова с Федотовым в госпиталь отправили, а остальные пока целы. Стрелкам в том деле куда больше досталось. Да и что нам сделается, в поисках больше не были, в рекогносцировку не ходили. Живем как у Христа за пазухой.

— Михау не притеснял?

— Да как вам сказать, ваше благородие, — пожал плечами Дмитрий, — он долго после того боя, будто мешком стукнутый ходил. И своих-то толком не гонял, что уж тут про нас говорить. Даже в рыло до сих пор никому не въехал, аж чудно.

— Я написал на всех вас представление к крестам…

— Покорнейше благодарим.

Остальные охотники так явно обрадовались возвращению Линдфорса, что тот чувствовал себя именинником. Впрочем, понять людей было не трудно, если поручик Михау славился своей строгостью и придирчивостью, то Ванечка, как за глаза называли его солдаты, был человеком не злым, хотя и немного расхлябанным.

— Скоро ли нас пошлют? — задумчиво спросил подпоручик, прислушиваясь к звукам боя. — Ужасно хочется в дело.

Дмитрий в ответ лишь криво улыбнулся и, разложив шинельную скатку, устроился на ней поудобнее. Тем временем, стрельба на Аяслярских высотах усилилась, громыхнуло несколько взрывов и послышались крики атакующих. Над головами снова начали с легким шипением пролетать пули, однако из-за дальности расстояния не могли причинить никакого вреда, а потому вызвали лишь смешки солдат.

— Кажется, наши пошли, — вздохнул Линфорс.

— Невцы с Софийцами, — пояснил Будищев, — а мы сегодня в резерве.

— А ты откуда знаешь? — удивился офицер.

— Я разведчик или где? — пожал тот плечами и надвинул на глаза кепи.

— Право, какой ты все-таки скучный, неужели тебе нет до боя совсем никакого дела?

— Ну почему же нет, ваше благородие, — ответил ефрейтор, поняв что "Ванечка" не отстанет. — Совсем недавно эта высота наша была, только вместо того чтобы окопаться, нежинцы там вола любили. А теперь их турки вышибли и устроили редуты, а мы будем героически в них лбом долбиться, чему я безмерно счастлив.

— Значит, такова была оперативная обстановка, — назидательно заявил Линдфорс. — Начальство лучше знает…

— Кого послать в бой первыми, — продолжил за него Дмитрий и снова надвинул на глаза головной убор.

— Удивляюсь твоему спокойствию, неужели ты сможешь заснуть?

— Солдат спит — служба идет, — рассудительно ответил ему Будищев и добавил: — Солдат ест — служба бежит!

— Ну, зачем ты это сказал? — вздохнул подпоручик, — с утра маковой росинки во рту не было.

— Хреново, — хмыкнул его подчиненный и, пошарив в сухарном мешке, достал оттуда кусок черствой лепешки завернутой в платок и протянул офицеру. — Держите, вашбродь, а то вам с голодухи какая-то фигня в голову лезет.

— Мне, право, неудобно, — попробовал отказаться Линдфорс, но Дмитрий не стал его слушать, а откупорив оплетённую бутыль, протянул ему. — Запейте.

— Спасибо. Что бы я без тебя делал?

— Пропали бы, наверное.

Ночь прошла в томительном ожидании. Известно было лишь то, что атака Невского и Софийского полков увенчалась полным успехом. Им удалось ворваться в наскоро возведенные турками укрепления и стремительным ударом выбить из них неприятеля. На следующее утро, османы подвергли потерянные редуты ожесточенному обстрелу и несколько раз пытались отбить их. Однако русские солдаты и офицеры упорно сопротивлялись, переходя при надобности в контратаки, и отбили один за другим четыре приступа.

На следующее утро, 11 августа, болховцы получили приказ сменить понесших наибольшие потери софийцев и двинулись в путь. Склон по которому они поднимались был очень крут. Идти приходилось по узкой дороге, почти тропе, длинной колонной. Если бы турки обстреляли их в этот момент, потери были бы ужасающими, но по счастью такая идея не пришла их артиллеристам в голову.

То тут, то там виднелись трупы погибших при штурме вражеских солдат. По всей видимости, своих павших русские собрали, а турки остались валяться там, где их застала смерть. Редут оказался недостроенным, причем хуже всего дело обстояло со стороны, обращенной к противнику. Так что высокие потери наших были совершенно неудивительны.

Едва болховцы втянулись на вершину горы, как раздались крики: — "Аллах" и турки предприняли новую атаку. Густые цепи аскеров были уже совсем близко, но вместо измученных и расстрелявших большую часть огнеприпасов софийцев их дружными залпами встретили свежие роты Болховского полка. Затем русские ударили в штыки, и закипела яростная схватка.

Подпоручик Линдфорс первым бросился вперед, размахивая шашкой в одной руке и револьвером в другой. Пристрелив одного противника и рубанув второго, он увлек за собой подчиненных и вскоре противник не выдержал их натиска и побежал.

— Ура! — закричал он, радуясь, и хотел было бежать дальше, но тут его остановил Будищев.

— Куда вы, вашбродь, отбили турка, и слава богу, так что давайте назад, пока они нас из пушек не накрыли.

— Всем возвращаться! — не допускающим возражений тоном приказал Михау.

— Есть, — нехотя отозвался подпоручик и принялся командовать.

Тем временем, Дмитрий по своему обыкновению принялся обшаривать трупы вражеских солдат в поисках патронов. По счастью их сумки были еще полны, и скоро он набрал изрядный запас. Эти его движения привлекли внимание еще не ушедших офицеров Софийского полка, также принимавших участие в отбитии атаки.