Сказки для парочек - Даффи Стелла - Страница 14
- Предыдущая
- 14/47
- Следующая
Или хуже того, она улыбается ему. Жмется к нему. Передавая соль, она прямо-таки влезает ему под кожу, и где-то между запеканкой из баклажанов и отбивными из страуса стабильная привязанность рассыпается на глазах — под звон бокалов и пиликанье ножей, затачиваемых на острых языках.
Мартин и Джош почти весь день готовили. Они любят готовить вместе. Скользить, огибая друг друга в синхронных пируэтах, по белой хромированной кухне, меж чистых широких поверхностей и огромных окон. Это идеальная кухня. Обычное окно, выходящее на тронутый осенью сад, спроектировано столь умело, что пар на нем не оседает и ничто не мешает любоваться видом. Мартин маринует, Джош давит. Джош парит и потеет, Мартин рубит, режет, трет. Рози пылесосит, полирует, смахивает пыль. Рози учится вечерами на дизайнера, собрать пылесосом выпавшие волосы Мартина и Джоша — для нее творческий акт. Ей платят два фунта в час, больше, чем она получает от других клиентов, и в налоговых декларациях эти расходы не упоминаются. Втроем они наскоро обедают, затем Рози прячет пылесос в шкаф, а Мартин и Джош ровно в два часа вырубают Радио-4, служившее фоном для стряпни, — передачами с неумелым подражанием американскому акценту на Би-Би-Си они брезгуют — и бегут наперегонки наверх, чтобы по-быстрому заняться сексом. От них пышет огнем — жарче, чем от духовки.
Мартин принимает душ и возвращается на кухню уже одетым для приема гостей. Теперь он творит еще более вдумчиво — не стоит оставлять пятна на шелке. Джош отправляется за два квартала: официально за тем, чтобы исследовать винные полки и вернуться домой с нектаром, неофициально — чтобы полюбоваться кроем своего нового пиджака из мягкой кожи, отражением плывущего в сумеречных витринах.
А тем временем Мартин на кухне кладет последние штрихи: прячет меж хрустящих корочек домашнего слоеного теста кусочки стилтона и спаржи. Подогревает кружочки лосося, переложенного свежими травами из собственной теплицы. Тщательно отжимает каждый младенчески нежный листочек шпината, склеивает их яичным белком с пряностями и быстренько запекает до образования тонкой нежной корочки. На все про все у Мартина уходит три часа. Затем он раскладывает угощение, создавая шедевры на подносе. Гости с бокалами в руках и ртами, набитыми словами, и не заметят, что едят произведения искусства. Но Джош и Мартин знают, чем угощают, и этого достаточно.
Появляется Кушла. Но прежде она проехалась на такси и прогулялась по улицам, где подстерегла несколько случайных жертв. Ей требовалось убедиться, что она, во-первых, желанна; а во-вторых, готова действовать. Убедилась. Продавец в магазине предложил ей стопроцентную скидку на «Лоран Перье», таксист не взял чаевых, но поцеловал ей руку. На мгновение Кушле захотелось бросить все и поразвлечься. Легко кружащиеся головы сулили более приятный вечер, чем тот, что она запланировала. Но это стало бы удовольствием, а Кушле надо работать. У нее особая миссия. Ей предстоит показывать фокусы, и сейчас не время устраивать перерыв на чай.
Кушла входит в чудесный холл и, как заведено в этой компании, поначалу не стремится блистать. Она замирает на месте: хрупкая фигурка в обрамлении широкого дверного проема, шампанское в одной руке, шоколад в другой. Тело ручной работы облечено в неброскую светло-серую парусину и бледно-зеленый шелк.
Рядом с американской красотой Мелиссы, владелицы галереи, — стильность и выпирающие кости, упакованные в серебро, — Кушла кажется маленькой и чуть более женственной, чем хотелось бы Мелиссе.
— Боже, дорогая, где Мартин тебя откопал? Да ты просто прелесть!
Кушла улыбается, когда Мелисса — по привычке высокой женщины подчеркивать свой рост и значимость — публично принижает ее. Кушла знает: Мелиссе приходится надувать щеки, потому что она спит одна, а со своими одинокими друзьями трахается исключительно ради общения. Мелисса не способна удержать любовника подле себя, как не способна поддерживать свою костлявую худобу без ежевечернего промывания желудка. После этой процедуры она вбивает в кожу ночной крем и забывается тоскливым сном. Просыпается Мелисса в тихом доме, где нет мужчины, который потревожил бы ее утреннее похмелье. А она так мечтает о мужчине, который потревожил бы ее утром, пусть даже и с похмелья.
На фоне пугающих чар Суниты, скандально известной азиатской актрисы, задрапированной в красный и пурпурный бархат, подчеркнуто серенькая Кушла положительно теряется.
— Ты ведь не актриса, правда? Нет, вряд ли. Ты ведь не врываешься в комнату так, будто готова сожрать любого мужика! — Сунита хохочет своим знаменитым раскатистым смехом, ловит взгляд Мелиссы и добавляет: — И половину баб в придачу.
Мелисса отворачивается к собеседникам-мужчинам. Да, она переспит сегодня с Сунитой. Если придется. И Сунита переспит с ней, если так сложится. Но на самом деле обе нормальны, и секс с женщинами приносит им лишь скудное удовлетворение. Они предпочли бы отправиться домой с мужчиной, с любым мужчиной. С другой стороны, они предпочтут секс, любой секс, еще одной ночи без теплой плоти под боком.
Приятели и бывшие любовники Мартина и Джоша сочли Кушлу милой, хорошенькой и весьма заурядной. Она не намерена спорить с ними. Если надо, Кушла будет милой и заурядной. А сегодня как раз тот случай. Она станет разогревать их медленно. Начнет вечер простушкой и закончит неотразимой дивой. Они и не заметят перемены, которая произойдет у них на глазах. Не заметят, пока не станет слишком поздно. По сравнению с видавшими виды Джоан и Питером, журналистами и супругами старой закалки, Кушла — сама юность. И, следовательно, сама невинность.
По мере того, как вечер ползет к финалу, вино перетекает в желудки, а разговоры набирают темп, очарование Кушлы проступает все явственнее.
Если Джоан гневно разносит в пух и прах своих коллег-предателей, переметнувшихся к правым, то Кушла остроумно иронизирует над собой. Подержанная феминистская агрессия Джоан лишь впечатывает новые морщины в ее грубое скуластое лицо со следами многолетнего запойного курения, а смешок Кушлы разглаживает даже мимические морщинки в уголках ее глаз.
Если Мелисса пытается потрясти собравшихся речью о миллионных закупках галереи Саатчи и музея Гугенхайма, то Кушла нашептывает Джошу про зал прерафаэлитов в галерее Тейт — тот самый зал, в который только ленивый не бросил камень. Эти женщины в зеленом и красном, с длинными волосами, с тонкими руками — давняя привязанность Кушлы. Джош молча соглашается и предлагает ей гранат.
Пока мужчины судачат о журналах, машинах и ценах на недвижимость, а женщины — о часах, машинах и ценах на недвижимость, Кушла придвигает стул поближе к Джошу и заводит разговор о нем. Не о том, как Джош встретил Мартина и как Джош любит Мартина, но о самом Джоше. Кушла кивает, улыбается, тихонько шепчет.
Кушла не напивается, она не смешивает напитки. Единственная из гостей, она остается в здравом уме. Ест она не так много, как Мелисса, и не так мало, как Сунита. Непрестанная улыбка обнажает маленький изъян в прикусе, который Джош, к собственному изумлению, находит сексуальным. Об этом открытии он не поведает своему дневнику. Тому самому дневнику, что, как отлично известно Джошу, читает Мартин. Дневнику, который он пишет по вечерам с нескрываемой целью — возбуждать Мартина по утрам.
Если Джош и слышит колокола тревоги, то полагает, что это сработала сигнализация в адвокатской конторе по соседству. Он не замечает мигалок, и сирена не режет ему слух.
Но Мартин видит и слышит все, и проклинает себя за то, что привел эту женщину в дом.
Мартин и Джош прощаются с гостями, усаживая их далеко за полночь на такси. Когда они перемывают и перетирают посуду, долго собиравшаяся гроза разражается мощным ливнем.
— Похоже, ты отлично провел время. — Мартин запихивает тарелки в хромированную подставку.
— А ты против? — Джош подает ему винные бокалы, их тонкие ножки едва не гнутся в пальцах Мартина.
— Она тебе понравилась?
— Полагаю, ты имеешь в виду Кушлу? Да, мне было с ней интересно.
- Предыдущая
- 14/47
- Следующая
