Все реки петляют (СИ) - Калашников Сергей Александрович - Страница 38

Пираты в это время оказались от нас милях в трёх. Они спустили на воду шлюпки и принялись тащить за ними свой корабль прямиком сюда. Работы им предстояло часа на четыре. А потом мы эти вёсельные буксиры просто расколотим из пушек, как я полагал. Однако, сюрпризы на этом не кончились — имею в виду, папенькины. Из бортов выставились по три весла с каждого и погнали флейт прочь от преследователя. Где-то до мили в час мы разогнались. Матросы работали гребцами на нижней палубе, потому что с верхней до воды было слишком далеко. Действовали они парами и регулярно менялись. Пираты, поняв, что добыча уходит, прекратили буксировку и пошли к нам прямо на шлюпках. Отличная получилась цель для игрушечной четырёхфунтовки. Сонька их расстреляла с двух кабельтовых снарядами-пустышками. Про это даже рассказывать неинтересно, потому что было как в тире. Хотя по маломерной цели и промахи случались.

Папенька же, сосчитавший, сколько народу сидело в шлюпках, призадумался. Да и на мой вкус их было многовато. Невольно возникал вопрос о том, сколько же народу осталось на фрегате? Если сюда добралось больше двухсот!

Тех, кто доплыл до флейта, подняли на борт и повязали. Все были пьяные. Похоже, после взрыва бомбы над ютом держать эту братию в узде стало некому. Отсюда и глупости одна за другой. Допрос одного из пленных это подтвердил. Заодно уточнили и численность экипажа фрегата — получалось, что на борту осталось человек двадцать, потому что довольно много народа погибло от тех двух бомб, которыми мы попали. Да и книппель кое-кого зацепил. Команда пришла в ярость и просто рвалась к нашим глоткам. А тут ещё пожар на корме, который не сразу залили.

Заковали пленных и поместили их в ту выгородку в трюме, вход в которою располагался между крошечными каютками на уровне нижней палубы. Это оказался корабельный хлев. Перед переходом через океан сюда помещали кур и свиней, чтобы иметь свежее мясо. Папенька всегда заботился о команде, которая старалась его не подводить. Ну а в каботажный период это помещение пустовало. Запашок тут имел стойкий характер, несмотря на наличие вентиляции и следы тщательной чистки. Для пиратов годится.

А тут ветерок зашевелился. Видимо, в связи с наступлением вечера и приближением солнца к горизонту. Мы убрали наскоро сляпанные паруса и подошли к фрегату. Малая группа под командованием боцмана собиралась перейти на его борт, но по палубе забегали матросы с тесаками, которых мы смели картечью из настоящих полноценных четырёхфунтовок, что так и стоят на баке. Вот и вышло, что капер, пришедший за добычей, сам добычей и стал, потому что десяток оставшихся в живых очень охотно сдался.

Отец сильно обрадовался пушкам из хорошей французской бронзы — они почти на четверть легче наших. А парни — судовой кассе и тем монетам, что нашлись в вещах экипажа. Добычу свалили в одно место и публично разделили. Треть — судовладельцу, то бишь папеньке. Четверная доля капитану, то есть опять же папеньке, двойная — офицерам, плотнику и боцману, а остальным по одной. В том числе и Соньке с Машкой. Впрочем, Джонатан две из своих капитанских долей тоже Софье отдал — заслужила, мол.

Дальше всё было скучно. Дочапали до Дерри, сдали рыбу получателю. Наняли матросов во временную команду захваченного фрегата. Приняли груз бычков до Гарвича, потому что Джонатан рассчитывает загнать фрегат сэру Энтони Дину — английские моряки очень интересуются устройством этих быстроходных кораблей. Им тоже хочется такие. А сэр Энтони как раз занят постройкой флота. То есть, несомненно, убедит казну оплатить покупку столь интересного трофея, всего-то слегка подпаленного и всего один раз продырявленного. Но есть ещё одна просто шикарная новость — Соньку с Машкой в Гарвиче попрут на берег.

— У меня не так много дочерей, чтобы я продолжил рисковать ими, — так папенька и выразился. Хотя занятия навигацией и прочими морскими премудростями как проводил с самого начала, так и продолжил проводить. Вот нет у мужика сына.

Куда девали пленных? Продали. Оказывается, в эти времена для того, чтобы стать рабом, не обязательно быть негром. Даже свободные граждане имеют полное право продаться в рабство. А уж с преступниками вообще не церемонятся. Невольно вспомнил историю замечательного английского врача по фамилии Блад, про которого Сабатини написал увлекательную книгу. И еще про семью Робинсон. Но тех сослали в Австралию, которая, вроде бы, пока не открыта. Хотя, кажется, они оставались формально свободными.

Как-то вдруг выяснилось, что пока девочки болтались в море, практически всё лето куда-то ушло. То есть их всё равно было пора гнать на берег. Вместе с их любимой игрушечной пушкой, боевая эффективность которой оказалась никудышной. Отец только дальномер от неё себе оставил, а всё остальное вернул вместе со станком.

А ещё Соньке с Машкой крепко отсыпали золота после продажи фрегата — там вышло почти по сто фунтов на долю. Вдобавок перед продажей для школы с него сгрузили много ядер и всякого разного понемногу из судового имущества. Верёвки там, паруса кое-какие, пару книг на латыни. Да не упомнишь всего. Наёмное судно доставило из Лондона несколько сотен стеклянных банок и очередные три бочки нефти, слитки чугуна, меди, бронзы, полосы железа и стали — поддержка школы по-прежнему проводилась с размахом.

С заданием на лето школяры справились — рядом с кузницей из земли торчала мачта, на вершине которой крутился ветряк. Его вал через кривошипно-шатунный механизм приводил в действие поршневой нагнетатель воздуха, обслуживающий оба наших горна. Коническая передача наверху не скрежетала — то есть исхитрились наши Кулибины придать зубьям правильную форму. Вообще-то это высочайший уровень воспроизведения теоретических кривых в прочном материале. Собственно, к этому я подводил процесс обучения.

Парни вдохновенно делали гвозди, стремясь хорошенько на этом заработать, пока профессор Корн не засадила их за учёбу.

"Ты был и прав, и неправ, внутренний голос, — заявила мне Софочка. — Прав в том, что настоящую пушку нам не сделать. Но зато мы сделали на папиных двенадцатифунтовках гладкие стволы. И снаряды бомбические. И дальномер."

"Стволы эти он заменит на французские несверлёные, потому что они и легче, и прочнее. А наши бомбы в них элементарно не влезут, — внутренне ухмыльнулся я. — Ну а сверлить их вручную он теперь никого не заставит, потому что в экипаже теперь сплошь одни состоятельные люди. И повторять это мучение они не захотят, а попросту уволятся и осядут на берегу. Их доли с пиратского корабля им до конца жизни хватит. А нанимать посторонних — это дарить методику всем. Ты бы лучше перестала отвлекаться, потому что у нас всё готово для создания двигателя."

"Да, давай уже скорее его строить. А то в штиль было очень страшно. Боялась, что пираты подтянут свой фрегат и выпалят по нам всем бортом. Когда нет качки, они ведь и издалека могли попасть."

Так мы нашли консенсус и принялись, наконец, за изготовление мотора. Это много точных операций, в которых не было ничего примечательного. В силу единственного доступного нам калильного зажигания он по определению должен быть одноцилиндровым, потому что нет никакой возможности чётко задать момент вспышки, чтобы синхронизировать работу цилиндров. В качестве свечи платина оказалась не лучшим материалом — она проводила тепло даже хуже, чем бронза. Не то, чтобы мы тут научились эту теплопроводность в цифрах измерять, но понятие я парням дал, а уж как сравнить между собой материалы, они и сами додумались. Лучше всех проводило тепло серебро, но оно окисляется. Поэтому вместо свечи мы поставили золотую заклёпку прямо на бронзовую крышку цилиндра — для золота бронза тоже сопоставима с теплоизолятором. Да и не удалось мне обнаружить в Британии производителей фарфора, чтобы выполнить каноническую свечу из правильного материала. Та белая глина, которую отмывали от царапучего песка, шла на какую-то особую эмаль, а горшковой и кирпичной керамике я рефлекторно не доверял.