Амнезия, или Фанера над Парижем (СИ) - Купрашевич Владимир - Страница 23

Дверь на мой звонок открывает Женька. Вид озадаченный.

- Не ко двору? – подозреваю я.

Тот сразу же делает приветливое лицо, тащит в прихожую, помогает снять куртку. По пути на кухню оправдывается, что квартира еще не обустроена. Явно скромничает. Я лезу за обеденный стол, в расчете, как минимум, на кофе, но он, прихватив чашки, тащит меня в комнату, где указывает место в одном из кресел у небольшого столика. На письменном у него машинка и куча бумаг. Творческий беспорядок.

- Работаю, - поясняет он.

Та часть квартиры, которую я вижу, мне нравится. Не очень роскошно, но вполне прилично. Правда и эти удобства для меня неожиданны. Может быть потому, что никогда не замечал в «старшем брате» поползновений к комфорту. Аскетизм был ему больше к лицу.

- Мне самому-то все это неважно, но, знаешь ведь, у женщин свои взгляды, - как будто читает он мои мысли.

- Ты что, женился? – почему-то удивляюсь я.

Женька разливает кофе и отвечает не сразу.

- Пока нет…

Я с укором к самому себе думаю о том, что ни разу не поинтересовался, чем и как он живет. То, что он купил квартиру – все, что я знал. Помогли, наверное, родственники, о которых я тоже никогда не слышал. Вероятно, из угрызений совести спрашиваю, доволен ли он своей работой. Он косится на меня.

- А ты знаешь, где я работаю?

¬- В каком-нибудь издательстве, - предполагаю я.

Он кивает.

- В детском.

Вопросительно смотрю на него, не зная, хорошо это или плохо работать в детском издательстве, затем принимаюсь за кофе, так и не выразив своего отношения к услышанной новости.

- Я люблю детей и, мне кажется, понимаю их, - догадывается Женька о моих со-мнениях.

Наверное, мне следовало порадоваться за него. Отодвигаю свою опустевшую чашку, собираюсь высказать одобрение, но вижу, что Женька к своему кофе не притрагивается, и только сейчас замечаю, что он одет по-дорожному.

- Ты куда-то собрался? – догадываюсь я,

- Полчаса еще есть. Должны прислать машину. Еду в Зеленогорск, на открытие объекта. Ты можешь пока отдохнуть.

Идея отдохнуть мне нравится, но я не понимаю, о каком объекте идет речь.

- Пионерского лагеря, - усмехается он над моим недоумением и неожиданно поднимает взгляд. За моей спиной кто-то стоит.

- Мой стажер…

Еще не обернувшись, я уже знаю, кто это. Милена. Оборачиваюсь. Она стоит в проеме двери второй комнаты. Красивая, спокойная. Кивает мне. Инстинктивно хватаю чашку, забыв, что кофе кончился. Никаких эмоций – просто элемент неожиданности.

- Вам пора собираться, бутерброды я приготовила.

Женька, принявшийся что-то разыскивать по ящикам письменного стола, бормочет, не поднимая головы.

- Он не спал всю ночь. Пусть отдохнет. К полудню я вернусь.

Меня выбрасывает из кресла. Невнятно объясняю, что у самого в Питере дел навалом, некогда рассиживаться. Надо навестить тетушку – что-то прихворнула, да и в университете напомнить о себе не мешает.

На площадку я протискиваюсь первым. На Милену я больше не смотрю и не знаю выражения ее лица. Да и каким оно должно быть? Скорее всего, нейтральным. По дороге к машине убеждаю Женьку, что мне тоже полезно побывать в пионерском лагере, тема актуальная. Можно и в свою газетенку что-то тиснуть.

-У тебя проблемы? – открывая дверь серого автомобиля, в лоб спрашивает он.

- Да так…житейские мелочи.

Мы оба садимся на заднее сидение. Здесь же он пристраивает свой огромный желтый

портфель.

- Женщины проще и естественнее, чем мы о них думаем. Плутаем среди берез, которых нет, - непонятно к чему бормочет он.

У меня нет желания вникать в опасную тему, и я отворачиваюсь к окну.

- Какие у тебя планы здесь? – после паузы спрашивает Женька.

- Никаких. Если успею, заеду к Лехе.

- Ты знаешь, где он?

- Нет. Думал, знаешь ты.

Женька некоторое время сосредоточенно смотрит на меня.

- Из академии его отчислили.

- Какой академии? – не понимаю я.

- Художеств. Заканчивал уже второй курс. Может, ничего бы и не раскрылось, но он, пьяный, явился к Плешнеру и устроил обличительный суд. В своем духе. Выгнали, отовсюду…

- Уважаю, - отзываюсь я.

- За то, что дурак?– интересуется Женька.

- За принципиальность.

- Ты его оправдываешь, потому что вы, с ним… одного поля!

Мне кажется, что наш разговор об Алешке больше напоминает ширму. Чтобы не вникать в другую тему.…

Несколько минут он смотрит в окно и я, в свою очередь, принимаюсь изучать за-оконные картинки.

На календаре еще весна, а день начинается как летний. Теплый и солнечный. За городом, у одного из дачных домиков, мы берем еще одного пассажира- седоволосую худенькую женщину в приталенном костюме серого цвета. Почти в тон автомобиля. Она представляется работником отдела народного образования. Тетенька оказывается, на счастье, компанейской и до самого Зеленогорска развлекает нас анекдотами. Очень кстати. На некоторое время даже завязалась дискуссия о месте анекдота в народном творчестве.

К открытию лагеря мы опоздали. Женьку это не особенно расстраивает. Ему интересен сам лагерь и впечатления детей. Где ему удастся обнаружить детей, я не знаю – заезда еще не было, и кто присутство- вал на церемонии открытия непонятно.

Лагерь красив благодаря сосновой роще, в которую внедрены современные построй-ки. И они не создают дисгармонии, – бетон, стекло, стволы деревьев, песок.…И озеро за моей спиной.

Женька решил меня трудоустроить и предлагает взять, у кого-нибудь интервью. Хорошо бы у вожатых. Какой ни будь симпатичной девчушки. Я согласно киваю головой, но сомневаюсь, что это желание, у меня возникнет. Да и не у кого. Мы договариваемся встретиться у машины, и я отправляюсь к озеру.

Бреду по шуршащему песку вдоль кромки колеблющейся воды. Погода спокойная и на дне видны малейшие песчинки. От моей тени испуганно бросаются в глубину стайки рыбешек, которых без солнечного света, пожалуй, было бы и не разглядеть. От бессонной ночи в теле неприятная слабость, а в голове тупость. Скорее всего, врожденная. С удовольствием поспал бы, где ни - будь, за одним из теплых валунов. Прохожу мимо строений лагеря. Игровые павильоны, солнечные, светлые палаты…. Жаль, что уже вышел из детского возраста. Почему дети не существуют как самостоятельный подвид? Кончилось детство – кончилась жизнь. Хотя, бывает и так, но везет не всем.

За одним из валунов нахожу идеальное ложе - наклонную каменную плиту . Камень уже успел немного нагреться на солнце. Только бы удалось задремать…

Просыпаюсь от ощущения чьего-то присутствия. Открываю глаза и, из-за солнечного света, не сразу понимаю, что к чему. Надо мной стройные женские ноги. Легкая пестрая ткань подола топорщится и мне видны цветные трусики. Скорее всего, это купальник.

Еще я успеваю разглядеть грудь, снизу кажущуюся высокой, белую лакированную

сумочку, локоны русых волос…

- Вы, наверное, ко мне?

Девушка, вздрагивает и переводит взгляд вниз. Выражение легкого испуга.

- Здесь на вас могут наступить.

- Такой невзрачный?

От оценки она воздерживается и отходит в сторону. Я снова закрываю глаза, но, на этот раз привязывается она.

- Вода теплая?

У нее четко очерченные губы и черные глаза. Волосы, наверное, крашенные.

- Еще не лето, - отвечаю я, и снова пытаюсь уснуть.

Слышу шорох одежды. Она раздевается. Мне уже любопытно, какая у нее будет ре-акция на ледяную воду, но девчонка бросается в озеро и без особых страданий плывет вдоль берега. Вероятно моржиха. У нее нет шапочки, и она старается держать голову повыше.

Солнце уже поднялось довольно высоко. На часах одиннадцать. Она выбирается на берег и ложится на соседний валун. Кожа у нее порозовела, и стала гусиной.

- Хочется заболеть?

- Я привыкла

- Вы не вожатая, случайно?

Я уже не смотрю в ее сторону, но вижу, что она поворачивает ко мне голову.