Больной врач - Амонашвили Паата Шалвович - Страница 26

Как она могла?!

Как она может?!

Она готова продавать себя за деньги…

Или ей это нравиться? Ей просто приятно, когда на нее задает самец… Потому и выглядит она всегда так возбуждающе и ведет себя с вызывающими нотками легкомысленного кокетства, чтобы потом отдаваться с лучшим расчетом.

Почему не могу отделаться от мыслей о ней?

Это же настоящее наваждение.

Я не знал, как быть с этой бесконечной внутренней беседой с самим собой. Возможно, этот спор жил во мне всю мою сознательную жизнь, но я никогда не обращал на него внимание. Ну, работает мозг себе, и пусть работает.

А теперь каждая мысль причиняла режущую боль в пальцах рук и ног… А от моих мыслей в пустыне становилось все жарче.

И чем дальше, тем хуже.

Скоро обжигающая жара давила на нас многотонной тяжестью, и идти стало невозможно. Песок нагрелся до температуры углей, но мы не останавливались. Я шагал за Антуаном и Анитой, сопровождаемый ужасными переживаниями.

А Мария? Моя законная супруга ведет себя не лучше Софи. Она тоже такая? Продает себя в обмен на политическую карьеру. Я сам слышал, как президент отправил ее к Крикунову, который, оказывается, давно домогается ее. И она согласилась без колебания. Согласилась, потому что ей обещали быстрый карьерный рост.

И вот передо мной опять ее образ. Мария обсуждает политику в обстановке полной интимности.

Интересно, как далеко она может зайти?

И видно, что это для нее не в первый раз…

Или мне все кажется и я схожу с ума?

Время от времени мне так ужасно хотелось курить или выпить алкоголь, что ноги от этого желания подкашивались. Несколько раз я чуть не упал, и с каждым шагом чувствовал, что мои конечности тяжелеют от накопившегося гноя. Становилось все труднее тащить их за собой.

И еще эта усиливающаяся жара…

Анита остановилась и сказала:

— Антуан, мне очень жарко! Сделай что-нибудь.

Антуан развел руками и посмотрел в мою сторону.

— К сожалению, перед этой природой я бессилен. Чем мучительнее мысли Николая, тем жарче нам всем здесь…

Анита взмолилась:

— Николай, перестань думать!

Я отчаянно покачал головой:

— Не могу.

Антуан осмотрелся, заметил одинокую пальму у горизонта и сказал:

— Дойдем до тени этой пальмы и там устроим привал.

Анита с грустью вздохнула, и мы продолжили путь.

Я плелся с поникшей головой.

Вдруг песок под ногами поплыл, и под ним возник новый реалистичный мираж — трехмерная картина покоя реанимации, в которой лежало мое тело со снятым скальпом. Увидев этот кошмар, я отскочил, но все равно упал в него.

Теперь я чувствовал больничный запах, слышал звуки и ощущал движения. Одна из красавиц сказала:

— У него сильный жар. Температура подскочила до сорока.

Кайлаш Кейв изучал мое полумертвое тело под микроскопом. Череп мой так и был открыт. Я не то что видел, но даже чувствовал, как пульсирует мой кровавый мозг, и по извилинам течет сгустившаяся кровь.

Кайлаш взял в руки пинцет, зацепил вату, опустил ее в раствор и собрался очистить субарахноидальное пространство. Вдруг я понял, что не хочу переносить эту пульсацию. Если он сейчас же закроет мой череп, то пульсация немедленно прекратиться. В закрытом черепе мозг не пульсирует. Наверно, все мои тревоги от пульсирующего мозга! Оттого гроза и жара.

Я закричал всей душой:

— Кайлаш! Закрой немедленно мой череп!

Но индус ничего не услышал. Он спокойно продолжал свое дело, а я орал:

— Посмотри на меня! Я здесь, под потолком! Пойми, что просто надо отвезти меня в операционную и закрыть там череп!

Но он не реагировал, и меня взяла злость. От нее я так сильно закашлял, что начал харкать кровью. Еще больший ужас объял меня, и я вывалился из миража на жгучий песок…

Идти я уже не мог и из последних сил воем призвал на помощь Антуана с Анитой.

Они немедленно подбежали и девочка сказала:

— Ему плохо!

Антуан быстро осмотрел меня и заключил:

— Посмотри, его конечности наполняются гноем.

Анита спросила:

— Что будем делать?

Антуан уверенно ответил ей:

— Помоги мне. Я взвалю его себе на плечи, и донесу до тени.

Так они дотащили меня до пальмы и Антуан сказал:

— Ну вот, здесь устроим привал.

Антуан и Анита сели рядом. Потом Антуан достал фляжку с водой и напоил нас.

Я не мог ничего сказать, но мое внутреннее волнение не утихало.

Анита спросила:

— Как помочь Николаю?

Антуан озадаченно посмотрел на меня и сказал:

— Николай, пойми, твои мысли меняют пустыню и разрушают твое тело. Твое раздражение сбило мой самолет наверху, а теперь сжигает нас внизу. Ты просто губишь себя и нас! Ты уже смердишь от гноя. Вот уже коршун над тобой летает. Возьми себя в руки! До Иртифахана близко, но если не будешь контролировать мысли, то похоронишь нас здесь!

Я поник головой. Мне было стыдно, но я был бессилен. Мой мозг властвовал надо мной и бросал из одного кошмара к другому.

Анита пожалела меня и сказала:

— Ему нужна помощь.

Антуан отчаянно покачал головой.

— Я лишь пилот. Моя задача доставить вас в Иртифахан. Возможно, что там найдется врач, который возьмется за Николая. Это его единственное спасение.

Анита взмолилась:

— Антуан, умоляю, придумай что-нибудь. Ты обещал привезти нас в Иртифахан живыми. Так приводи! Мама говорит, что выход есть всегда.

Антуан с грустью развел руками.

Анита заплакала, села у моей головы и сказала сквозь слезы:

— Николай, я знаю колыбельную. Ее пела мне мама. Она похожа на молитву перед сном. Я спою тебе, а ты поспи, потому, что болезнь проходит во сне. Этому меня мама научила.

Антуан снял куртку, подложил мне под голову, и Анита начала петь:

С колыбельной молитвой меня начало окутывать пушистое одеяло спокойствия. Тревожные мысли ушли вдаль. Чувства угомонились. Веки отяжелели, и я заснул.

С закрытыми глазами, в состоянии полусна или полуяви, я кружусь и возношусь в удивительном танце с клубами дыма.

Дым меня обвивает и чудесным образом проникает в меня. Наша связь настолько тесная, что я медленно превращаюсь в это пляшущее облако и воспринимаю вселенную сквозь дым…

Танец дыма увлекает меня все выше и выше. Я чувствую, что внизу остался прародитель мой, трескучий огонек, который сотворил меня таким прекрасным воздушным плясуном. И тут понимаю, что я есть дым пламени жертвоприношения. Вот храм подо мной с золотыми куполами, там алтарь и на нем пылающее тело…

Тело человека-самосожженца. Он принес себя в жертву Господа своего.

А я теперь его дым.

Неужели я…

Ной?!

Да!

Я Ной, который перевоплотился в дым собственного полыхания…

Но это же против моей воли!

Я не хотел стать частью горения!

Я желал сжечь гниду в себе!

Не жаждал я улетучиться на всех танцующих парах вверх в неизвестность!

Я лишь предполагал остаться пеплом и прахом.

А вышло не так.

Я хотел сжечь в себе Черно-Белого Ангела, а получилось, что он теперь дышит мне в рот. И лицо его горит черно-белыми испарениями.

Что это на самом деле?

Он меня опять обманул?

И тут я понимаю!

Да!

Это очередной облик Черно-Белого Ангела.

Он опять взял меня против воли моей!