Выбери любимый жанр

Проводник - Черт Илья - Страница 2


Изменить размер шрифта:

2

— А-а… не хочешь смотреть! Хе-хе. Да, теперь тобой только детей пугать! Ну, садись, чего встал?

Андрей, потупившись, виновато полез в машину.

— На, утрись, — водитель сунул ему платок.

Андрей провел платком по лицу и увидел, что кровь была и там, да еще и в довольно приличном количестве.

— Вон, морду-то как раскрасили! — водитель подмигнул, и, вдавив педаль, резко сорвал машину с места.

Он ехал, покачиваясь в кожаном кресле «Волги», и растекающееся спокойствие и тепло убаюкивали его. Что же случилось? Конечно, в последнее время его жизнь была не очень спокойной. Вот, например, в среду…

— В какую среду? — он устало отметил, что хотя и помнит какие-то несвязные мелочи, совершенно отсутствует четкая картинка последних прожитых месяцев.

— В среду… да… я помню, я пошел в клуб с друзьями, с Максом и… этой, как ее?… Катей? Леной? А, с Машей! Точно! Потом хохот, улица, такси, целовались в подъезде, цветы откуда-то, утро, разбитое зеркало… Зеркало!… звонок в дверь, иду открывать и… — он зажмурил глаза от боли в висках, -… рекламная пауза. Мда… Скушай «Твикс».

Дальше не шло. Когда была эта самая среда, он не помнил тоже. Вообще-то, друзья часто смеялись над его короткой памятью, но чтоб такое!… Такого не было. Точнее было, но об этом даже страшно было подумать.

Впереди показались первые дома города.

— «Озерки»! — удивился Андрей. — Вот леший занес! Это меня точно Бог наказал! — он не заметил, что рассуждает вслух.

— Когда тебя Бог накажет, ты не в машине в уютном кресле будешь ехать, а дерьмо из ушей ногами выковыривать! — отозвался бородатый, увидев, что Андрей не спит.

— Наверно — охотно согласился тот, чтобы предупредить возможные расширенные гипотезы на этот счет. Это сработало, и водитель замолчал.

Остановились на автобусном кольце. Прощаясь с бородатым, он долго извинялся за причиненные неудобства и благодарил за помощь. Потом пожелав «удачи!», нетвердой походкой зашагал ко входу в метро.

— Только б менты не докопались! — пробормотал он, опуская руку в карман и с радостью и облегчением нащупывая там какую-то мелочь.

Я часто думаю. По поводу и без. Мне так интересней. Вокруг меня ходят миллиарды людей и… ни о чем таком не думают. Ну, просто они заняты едой, сном, семьей, любовницами, машинами, работой… Зачем им думать? Все их мысли вьются только вокруг количества и качества тех же самых машин, еды, сна, любовниц, работ… Я обижаюсь на Него. Часто. И потом жалею. И даже радуюсь, хотя и это считаю плохим в себе, что окружающие позволяют сохранять мне свое ноу-хау в данном, отведенном мне углу, где я могу сидеть, как мышь, затаившаяся за помойным ведром, и ждать, когда придет мое время, и я смогу заняться своими делами. Чем? Да всем. Разными глупостями, как вы бы их назвали.

Я иду на улицу, и, садясь на ближайшую скамейку во дворе, слушаю тишину. Тишина прекрасна ночью, когда непоседливые потребители и обыватели спят, и видят свои потребительские и обывательские сны. Наверно, во сне им показывают еще лучших мужей, жен, машины, дома…, и они довольно повизгивают в своих кроватках, чтобы наутро погнаться дальше за своим эфемерным сновидением, как только оковы Хозяйки Снов спадут с их ног. Я смеюсь и радуюсь, когда вижу их. Ведь они счастливы, хоть и отрицают это, вечно ругая все и всех вокруг себя. У них есть стимул, и пока они спят наяву с открытыми глазами, он не исчезнет и будет, постоянно изменяясь, плясать перед ними как завлекающий паяц, как рекламный плакат «возьмите свой бесплатный приз!», как груша, висящая на конце удочки перед ослом, который тянется к ней без конца и везет повозку, в которой и сидит тот, кто эту удочку держит.

Они счастливы как дети в своем забытье. Как маленькие сварливые скандалящие дети. Капризные дети. Они прекрасны в своей наивности. В своей слепоте. Как котята, ползущие по полу и ищущие маму-кошку. Только котята ищут, а они — нет. Они говорят, что мамы-кошки не существует. И этим приводят меня в неописуемый восторг. В этом я вижу Его торжество. Они, называющие себя королями, ползают по этой огромной короне и не могут ее найти! Понимаю, увлекся… Но ведь утро такое прекрасное, а они скоро появятся на улице. И я ловлю каждое мгновение тишины, я дарю его себе, я складываю его к себе внутрь, в сердце, в глаза, в лоб, в спину, в руки… Чтобы впитать это и жить этим до того момента, когда они снова позволят мне выйти из-за моего мусорного ведра. И тогда снова слушать песни собак, заблудившихся в огромном городе, стук капель, срывающихся с крыш на асфальт, смотреть фильмы об оранжевых фонарях, которые столько всего видели на этих дорогах. Можно подержать ладонь на стекле автобусной остановки и внезапно увидеть, как встречались и прощались здесь люди. Ругань садящихся в автобус бабушек будет шептать в ухо о том, что они прекрасны. Прекрасны в своем иллюзорном беге за счастьем. А счастье… Оно всегда здесь. Под ногами. Нагнись да возьми. Но они не могут. Ведь нужно бежать…бежать…

— Проклятье! — я хлопнул по будильнику, и он упал с табуретки на пол. — Опять вставать! Опять бежать… Сколько можно?!

23.03.20…г.

Вы что, уже подумали, что я какой-то особенный? Да нет! Я такой же болван, как и все. По крайней мере, говорю себе это часто. Доказать? Пожалуйста.

Родился, как все. Загугукал, как все. Детсадик. Школа. Первая любовь. Юность. Гитара. Институт. Бросил. Работа. Гитара. Чем не банальный ряд обычного неудачника и бездельника? Играю теперь на гитаре в кабаках. Где придется, где платят. И жизнь у меня спокойная, относительно, конечно. Бывает, вино… девчонки… Тридцать разве возраст? Ну, побаловался пару раз более серьезным, с кем не бывает? Но вчера…

Вчера я очнулся в лесу в пятидесяти километрах от города. Это что-то новое. Я всегда хвастался себе тем, что могу удержать себя в руках, когда другие валятся под стол, но ситуация говорила обратное. Либо я так надрался, что уехал хрен знает куда, либо меня чем-то накачали в ресторане. Дружки? Может быть. Среди музыкантов ведь немало людей, принимающих внутрь разные интересные соединения, это ведь ни для кого не секрет. Но то, что случилось, не походило ни на что, известное мне. Самое странное во всей этой истории то, что я уже с трудом вспоминаю, как ехал оттуда домой, не говоря уже о том, что я вообще не помню, как туда попал и что я делал последние две-три недели перед этим.

С большим трудом я выяснил, что среда, о которой я вспомнил в какой-то момент вчера, на самом деле закончилась четвергом почти месяц назад. Честно говоря, я испугался. Позвонил Максу. Говорю так вкрадчиво, спокойно, издалека: «Макс! А ты случаем не помнишь, как звали ту девчушку? Ну, помнишь, сидели в „Сити“ недели три-четыре назад?» А он мне: «Совсем сдурел, брателло? Ты чего опять наглотался?» Тут я совсем со страху присел. Думаю, точно наркоты нажрался и что-то натворил.

— Ты ж ее от себя не отпускал почти месяц!

Приехали! Здравствуй, Андрюша, — говорю я сам себе, — поздравляю тебя, ты — отец!

А Макс не унимается:

— Ты ж с ней как угорелый носился, все визжал, какая она сногсшибательная! Что? Посеял ее, что ли?

— Э… в некотором роде.

— Осел! Ха-ха. Меньше надо дерьма жрать всякого. Ты ж знаешь, такие, как она, таких, как ты, на дух не переносят!

— Да ладно, ладно. — я успокоился и подумал — Значит, с девчушками кутил! Целый месяц! Ого! И как же она меня так закутила, что я ни хрена не помню?

— Ладно, брателла, я спешу. Не забудь позвонить Павлику, а то он уже вешается. Сколько можно работу прогуливать? Он твои справки скоро будет в рамки вешать вместо картин.

— Справки? — я совершенно естественно удивился, так как никогда не болел, и собрался уже возмутиться, как вдруг…

— Стоп! А ведь это не в первый раз! — мысль как иголка пронзила голову и ушла по прямой вниз, в бетонные перекрытия шести этажей подо мной.

2
Перейти на страницу:

Вы читаете книгу


Черт Илья - Проводник Проводник
Мир литературы