Я остаюсь - Башибузук Александр - Страница 48

Хатори молча улыбалась.

— А ты что смеешься? — поинтересовался я у нее. — Признавайся кто это все придумал?

— Мы.

— Совести у вас нет.

— Есть. Только женская, — невозмутимо ответила японка.

Ами вдруг приподняла голову и издала непонятный звук одновременно похожий на шипение и рычание пополам с писком. Но поддерживала она явно не меня. И эта колбаса мохнатая туда же.

— Спелись… — я хотел обидится, но не смог. Хрен с ним, посмотрю сегодня это мыло… нет, ну все-таки женскому коварству нет предела, а коварство моей жены даже обычными категориями, даже в превосходной степени не опишешь достоверно.

Вдруг раздалась трель спутникового телефона. Трубка постоянно была со мной, так хотел дед, но сам он еще не разу не звонил и поэтому я от неожиданности чуть не упал со стула.

— Да? — вдруг меня стало наполнять мерзкое чувство тревоги.

— Синьор Алехандро… — раздался очень встревоженный голос помощника деда. — С вами будет говорить синьор Гарсия.

— Алехандро… — услышал в трубке очень уставший, но совершенно спокойный голос дедушки, и еще на фоне его голоса я услышал длинные очереди из автоматических винтовок и приглушенные взрывы.

Как только я услышал звонок телефона, что-то подобное мне сразу и представилось, я подспудно ждал такое развитие событий все это время, только старательно загонял свои предчувствия как можно глубже.

— Алехандро. Я говорю с тобой в последний раз, мой мальчик. Слушай и не перебивай меня. Так сложилась судьба, что мы с тобой не увидимся, но я горд что у меня такой внук. Ты достойно носишь нашу фамилию и пообещай мне, что ты выживешь и сохранишь Эсмеральду. Обещай мой мальчик.

— Дед, что случилось? — заорал я в трубку. Все прекрасно я понимал… а вот верить, что все-таки это случилось не хотел.

— Обещай Алехандро, — стальным голосом перебил меня дедушка.

— Обещаю дед. Я еще обещаю, что наш род никогда не прервется и все наши потомки вырастут достойными людьми, — просто и коротко пообещал я, чувствуя что дед хочет от меня услышать именно эти слова. До меня наконец дошло, что действительно разговариваю с единственным своим родственником в последний раз и я не стал изображать бурные эмоции… уже поздно… и совсем неуместно.

— Ты настоящий мужчина. Дай трубку Эсмеральде.

Эсси все слышала и сама схватила телефон. Побелела, из глаз катились слезы, но только послушно кивала головой и говорила, «да, дедушка», потом сунула мне трубку в руки и тихо завыла.

— Алехандро, береги жену и… прощай… — я услышал усилившийся грохот выстрелов, крики на испанском языке, сильный взрыв и короткие гудки.

Выключил телефон и положил его на столик. Вот и все. Что случилось с дедом, я четко и ясно понял. Все к этому шло… и пришло наконец…

— Твою мать… — с дикой ненавистью, неизвестно к кому, выругался я. К судьбе… к карме… млядь, кто там еще нами управляет…

— Ну почемуу… — ко мне в плечо, сразу промочив майку слезами, уткнулась Эсмеральда.

— Я знаю, — тихо сказала Хатори, на глазах у нее показались капельки слез. — Беда никогда не приходит в одиночестве…

Я промолчал. Что я могу сейчас сказать? Деда я ни разу не видел, но как ни странно любил и меня самого раздирали слезы. И еще в одночасье испарилась наша цель и теперь нам некуда было идти…

— Что мы теперь будем делать? — как бы подтверждая мои мысли, тихонечко спросила Эсмеральда.

Девочка уже давно представляла нашу жизнь в Колумбии. В большом красивом доме, в окружении многочисленных родственников. Там же, представляла себе и нас с кучей детишек. Как водится у женщин, она все уже распланировала до мелочей и теперь, кроме единственного родственника на нас двоих, потеряла еще свою мечту. Тяжело…

— А поехали куда нибудь, — тихо предложила Хатори.

Эсси только всхлипнула.

— Поехали? — вслух подумал я и рявкнул. — Слушай мою команду. Через тридцать минут построение возле автобуса в полном боевом вооружении. И… и полотенца не забудьте. И еды побольше. И воды. И бутылку водки. Едем в Санта-Монику. Заберем стволы из тайника и заодно в гости заедем если сложится. И на пляж конечно. Время пошло курочки — бегом, бегом…

Наверное не самое умное решение, даже граничащее с идиотизмом. Но этот идиотизм сейчас нужен нам как воздух. Тяжело… очень тяжело переносятся такие вещи и лучше их переносить занимаясь делом. Опасным делом, как в нашем случае. Некогда будет голову печалью и состраданием к самому себе забивать…

— Ну и куда дальше? — поинтересовался я стоя на крыше автобуса с биноклем в руках. С эстакады неплохо просматривалось все на несколько километров в окрестностях. — Через Санта Монику переть смысла нет.

— Сейчас по развязке съедем на Натан Шепел Мемориал Хайуэй и получится объедем Брентвуд, потом с трассы съедем и по краешку под самым парком Уэстридж Каньенбек до Пасифик Палиседс. А там я покажу, — Эсси как всегда была за штурмана. Плакать уже перестала, но глаза все еще были припухшие и покрасневшие. — Так мы город объедем и окажемся как раз на Костланд Драйв. Ну а потом я покажу тебе как к твоим девочкам ехать.

— Mi Corazon… они не мои. И они совсем не девочки, как ты можешь? — возмутился и одновременно обрадовался я. Начала ревновать, — значит потихоньку приходит в себя.

— Это как раз и пугает, — ехидненько заметила Хатори.

— И ты туда же…

— Не наезжай на Хато, — грозно предупредила Эсси. — Увижу этих девочек, посмотрим. А пока к тебе доверия нет. Поехали.

— Поехали, — вздохнул я. — Злые вы.

— Мы справедливые. Налево поворачивай.

В Санта-Монике по определению, никто не мог выжить. Курортный город. Город богатых пенсионеров. Город туристов. Оружие у людей как почти везде в Америке там было, не было умения, решительности и желания его применять. Жизнь на побережье в курортной зоне почти богемная, к решительности отстаивать со стволом в руке свою жизнь не располагает, даже наоборот. Город сожрали за три дня и почти никто не успел эвакуироваться. Так мне рассказали мои знакомые… как же их правильней назвать? Трансв… нет. Голубые… тоже нет. Во! Байкеры — извращенцы. А что? По моему в самый раз… так опять отвлекся. Дурная привычка, самому с собой разговаривать, так и свихнутся недолго.

— Алехандро, так что мы теперь будем делать? — поинтересовалась Эсмеральда. Она как всегда за вперед смотрящего рядом на пассажирском сидении. Голос печальный, но уже хоть не рыдает.

— Уезжать отсюда милая. LA мертвый город, а нам надо как-то устраивать свою жизнь… среди людей. Хато, ты что по этому поводу думаешь? — поинтересовался я у японки сидевшей рядом с Эсси.

— Я пока с вами. Вот помогу вам устроиться… и сама рядом устроюсь. У меня же никого кроме вас нет.

— Правильно. А уезжать будем туда где людей меньше, значит и гобблеров тоже. И еще думаю лучше туда где зимой холодно.

— Почему? — поинтересовалась Эсси.

— Ну… мне кажется, зимой мертвяки в спячку должны впасть… они же хладнокровные… холодные в общем. Ну как то так… или подохнут все или чета там еще, толком не знаю, но кажется зимой им будет не сладко. В Калифорнии же, сами понимаете снега не бывает.

— В горах есть.

— Тоже идея. Подумаем еще. Спешить нам некуда. Выясним обстановку, люди как раз организуются…

— Стой… стой, — завопила Эсси и стукнула меня по плечу. — Смотри свинья.

С правой стороны дороги начинались каменистые холмы поросшие редким кустарником и редкими юкками с пальмами. Здесь начинался какой-то государственный заказник или заповедник и на холме из кустов высовывалась небольшая свиная морда. Кабаном животное назвать было нельзя, на наших, привычных кабанов, совсем не похоже. Чем-то смахивает на бородавочника и то смутно. Дикая американская свинья, короче назовем ее Пумбой. По аналогии.

— Так убей ее, — посоветовал я Эсси. Действительно, чего смотреть. Мясо свежее я черт знает когда последний раз пробовал. — Кто у нас здесь снайпер?