Меня с тобой связал Баку... (СИ) - "LOVATIC LOVATIC FOREVER" - Страница 39

— Там находятся дачи вли­ятель­ных лю­дей. Ник­то не за­хочет на­падать на нас там, тем более, что есть ку­ча ка­мер ви­де­онаб­лю­дения, — мо­нотон­но от­ве­тил Амир.

Я помогла аккуратно усадила Эмму на заднее сидение, а сама села на пассажирское сиденье рядом с Амиром. Дом находится примерно в тридцати или сорока минутах езды от отеля. Как только мы подъ­ехали к до­му, ме­ня сразу впе­чат­ли­ли вы­сокие де­ревья, за ко­торы­ми на­ходил­ся сам дом. Здесь бы­ло немного прох­ладно, поэтому я сразу же на­кину­ла на Эмму еще одну свою коф­ту и пос­пе­шила дог­нать Амира, ко­торый уже успел открыть дверь и войти.

***

Ночь. Я от­кры­ла гла­за и заметила, что рядом со мной на краешке кровати си­дела Эмма.

— Ты так сладко спала, что не хотела будить тебя, — с улыб­кой произнесла она, сжи­мая мою руку. Ее руки ка­зались мне та­кими род­ны­ми, — Спа­сибо те­бе за все, — до­бави­ла она, пос­мотрев на меня.

Так при­ят­но ви­деть ее без стра­ха в гла­зах. На самом деле, она очень сильный человек, ведь будь на ее месте другая, давно бы опустила руки, а она здесь и самое главное, что жива. Мне было жал­ко ее нам­но­го боль­ше, чем се­бя, ведь я хоть и прожила не свою жизнь, но в моей жизни был человек, который стал мне родным, опорой, другом, матерью. А Эмма, в отличие от меня, была изолирована от внешнего мира, от меня, от людей. Любой бы сошел с ума.

«Расскажи ей правду!» — крикнул мой внутренний голос. И правда, нужно рассказать. Я ведь давно рассказала бы ей, но тогда нам помешали, а сейчас, когда нам больше мешать некому, можно и продолжить:

— Я должна рассказать Вам кое о чем. Об этом я узнала совсем недавно и эта новость во мне перевернула абсолютно все. Я не знаю как отреагируете Вы, но я… не Эрика. Меня зовут Зара, — выпалила я и сразу замолчала. Секундное молчание и я снова продолжила, — И Дэвид мой отец. А вы — моя мама.

Сначала мне по­каза­лось, что она ме­ня не уз­на­ла, но ког­да от удив­ле­ния раскры­ла рот, я по­няла, что она все-та­ки уз­на­ла ме­ня. На се­кун­ду она зас­ты­ла, ши­роко распахнув гла­за, а в сле­ду­ющий мо­мент из ее глаз вы­кати­лась сле­зин­ка, за ней еще од­на, по­том еще… Сер­дце сжи­мается от од­но­го лишь взгля­да на нее. Господи, Боже мой, дай только мне силы сдержаться и не потерять сознание! Сейчас не время.

— Ваша дочь… в смысле я… жива.

— Зара… — устало позвала меня она.

Из глаз женщины с новой силой по­лились слезы. Она протянула свои тощие ручки ко мне и об­ня­ла ме­ня.

На мою та­лию лег­ли теп­лые мамины ру­ки и сра­зу же всей ко­жей я ощу­тила ды­хание на своей шее. Я почувствовала то самое тепло, которое чувствовала во сне. То самое невероятное чувство, которое окутало все мое тело. Я жадно впилась своими руками в хрупкие плечи матери и обняла ее.

— До­чень­ка, ты вер­ну­лась, — про­шеп­та­ла она, от че­го я еще силь­ней раз­ры­далась.

Глава 18.

— Это ужас­но, ког­да го­ворят, что дочь мер­тва и да­же нет ее тела. Мне бы­ло боль­но думать о том, что воз­можно ты дей­стви­тель­но мер­тва, а еще боль­нее бы­ло осоз­на­вать то, что воз­можно ты жи­ва и на­ходишь­ся в не­из­вес­тном мес­те; одна, вся из­му­чен­ная, го­лод­ная… Я так хотела тебя найти. Я пыталась сбежать, умоляла их вернуть тебя, но не смогла. Прос­ти меня… — прошипела она, опуская мокрые веки.

— Я жи­ва, — я замолчала и спустя пару секунд продолжила, — Меня растила очень хорошая женщина и жили мы в достатке. Все это время я даже не подозревала, что я на самом деле не ее родная дочь.

— Тебя растила другая? И ты называла ее мамой?

Она воп­ро­ситель­но пос­мотре­ла на меня. Я про­мол­чала в от­вет, точ­нее вы­разила его не сло­вами; я по­ложила свою ла­донь на ее и по­тянул­ась к ней. Мои гу­бы быс­тро ока­зались на ее промокшей от слез щеке.

— Она была невероятным человеком. Она делала все ради меня, — Мой го­лос зву­чал спо­кой­но, но при­сутс­тво­вали нот­ки вол­не­ния, — И погибла она из-за меня… — добавила я.

— Знаешь, ты стала очень красивой девушкой. Ты, словно я в молодости, — сказала она, улыбаясь. Я усмехнулась.

— Нужно обработать твои раны, — внезапно вспомнила я.

Рядом на тумбочке лежала аптечка. Все, что было внутри нее, я взяла в ру­ки и со всем этим села на кро­вать око­ло… мамы.

— Мы забудем обо всем, я обещаю. Может и не полностью, но частично. Обер­нуть­ся не ус­пе­ешь, как уви­дишь дру­гой мир. Мир, в ко­тором про­вела боль­шую часть сво­ей жизни, — ска­зала я и улыбнулась, на что та вы­давила что-то на­подо­бие улыб­ки и опус­тила го­лову вниз.

Я го­ворила ти­хо, но вполне серь­ез­но. Я хотела верить в то, что сама говорю. Мне это было необходимо, чтобы двигаться дальше.

Я открыла стеклянную бутылку с перекисью, намочила вату и ак­ку­рат­но про­вела мок­рой ватой по ее не до конца зажившей ране на коленке. Та прищурилась, но не издала ни звука, терпела.

— Как ты жила все это время? Какая твоя любимая книга? Стиль одежды? — Между нами нависла пятисекундная не­лов­кая па­уза, после чего она сно­ва про­дол­жи­ла, — Я хочу знать о тебе все: твои предпочтения в музыке, еде. Все.

— Больше всего я любила мамин яблочный пирог. Она готовила его иначе. Вкус этого пирога всегда отличался от тех, что я ела в ресторанах или в пекарне, — я перешла к ее нежной шее, что­бы про­тереть раны, что были там, — Любимая книга — Пенелоп Дуглас — агрессор. Я прочла множество книг, но в душу почему-то запала именно эта, — Я взяла из аптечки но­вую ва­ту, на­мочила спир­том и про­вела по ее правой руке, где были многочисленные ссадины и синяки, — До того, как мы переехали в Баку, я состояла в музыкальной группе.

— На чем играла? — поинтересовалась она.

— На соло-гитаре.

— Дэвид тоже любил музыку… Он играл на пианино.

— Я знаю.

— Откуда? — Она удив­ленно пос­мотрела на ме­ня.

— Мне было около пяти или шести лет, когда он брал меня с собой на работу в клуб любителей джаза. Он там выступал со своей музыкальной командой, — я за­мол­чала на ма­лень­кий про­межу­ток вре­мени и продолжила, — Я восхищалась тем, как он выглядел на сцене, как зрители стоя аплодировали, как подпевали. Музыка всегда была неотъемлемой частью моей жизни. Просто сейчас мне не до него.

— Дэвид говорил, что когда ты вырастешь, он тебя научит играть на пиано, — ти­хо про­шепта­ла она. Зак­рыв гла­за, она по­вер­нула го­лову в про­тиво­полож­ную сто­рону от ме­ня.

— Он научил, — усмехнулась я и од­ним дви­жени­ем по­вер­нула ее го­лову в свою сто­рону, — Но я предпочла гитару.

— Это единственное хорошее дело, что он смог сделать для тебя, — сказала она, стиснув зубы от злости.

— Ты винишь его в случившемся, и я безусловно разделяю с тобой твои чувства, но на самом деле он поступил так, чтобы никто не пострадал. Особенно мы с тобой.

— Не пострадал?! — возмутилась она, прик­ры­в свои блес­тя­щие гла­за, из ко­торых снова на­чали ска­тывать­ся сле­зы, и вновь открыла их, — Он отнял у матери ее ребенка, а потом соврал, что она мертва! Он очередной человек, который стал причиной смерти множества невинных детей!

— Детей? Каких детей?

— Я сама толком ничего не знаю… Но однажды, когда меня в очередной раз усыпили, через сон услышала разговор Дэвида и Дерека. Они говорили о детях, которые наделены особыми силами. Сначала они их похищают, потом проводят многочисленные анализы и опыты над ними.

— Что за опыты?

— Я не знаю, правда, я ничего не знаю. Знаю лишь то, что эти дети могут помочь выздороветь Большому Папе! Но каким образом, не имею понятия… Доченька, я боюсь. Дэвид их соучастник, он сделает все, чтобы нас с тобой вновь разлучить! Я опять останусь одна.

— Не волнуйся. Теперь ты не одна. Я рядом.

Я взяла ее за ру­ку, креп­ко сжав в сво­ей ру­ке, и на­ши взгля­ды сно­ва сли­лись в од­но це­лое. Вот оно — счастье. И это счастье скрывается в ее глазах, которые с любовью смотрят на меня.

Утро. С кух­ни до­носил­ся за­пах еды, это означало, что Эмма… то есть мама, уже вста­ла. Войдя в кух­ню, я заметила ее у раковины за чисткой картошки. Давненько я не наблюдала такую картину, как будто вернулась в прошлое.