Angel Diaries (СИ) - "AnnaSnow" - Страница 51

У девушки на глазах появились слезы, она принялась нас благодарить.

— Я напишу властям вашего графства, месье Дюпон должен понести наказание, – добавил Оливье.

Она согласно кивнула. Далее мы ехали в пути практически молча, задремав из-за бессонной ночи.

Вскоре мы достигли нормального гостиничного двора под названием «Красный голубь». Граф снял несколько комнат для нас, в том числе и для Теофилии, отдельную. Девушка выглядела довольно бледной, на теле у нее были многочисленные синяки и следы от веревок. Оливье узнал, что в гостинице остановился лекарь, и попросил его за звонкую монету осмотреть жертву месье Дюпона. Теофилия была испугана, смущена и не верила в свое спасение. По ее словам, все жертвы-гости ее сторонились, когда она пыталась с ними заговорить. Аббат проникся к ней жалостью, он взялся утешить ее Словом Божьим, а я отправила к ней в комнату Мод, чтобы она помогла нанести ей на тело мазь, которую всучил нам лекарь после осмотра; также мне думалось, что после всех этих кошмаров, которые пережила наша новая знакомая, ее нельзя оставлять в одиночестве. В этот же вечер месье де Ла Фер написал герцогу, которому подчинялся граф, хозяину земли месье Дюпона. Я же отдала Теофилии свою накидку.

— Как можно быть таким чудовищем... — пробормотала я, забираясь под одеяло; после того, как Мод переодела меня ко сну и ушла к Теофилии, я поужинала сидя на кровати, к счастью кувшины с отварами от сестры Терезы не разбились (они до этого оставались в экипаже, в корзинке). Граф молча сунул мне в руки кружку с одним из них.

— Этот человек скорее всего помешался, раз испытывает радость, наблюдая за смертью невинных людей, — мрачно резюмировал мой собеседник.

Он разделся и уже собирался лечь рядом со мной, как вдруг мой взгляд упал на сложенный договор, который торчал за рукавом его камзола.

— Я могу его прочесть? — спросила я робко.

— Зачем вам волнения перед сном? — спросили у меня ничего не выражающим голосом.

— То есть там написано нечто, что может меня расстроить или напугать? — с подозрением произнесла я.

— Брак обычно пугает девиц своей неизвестностью, — усмехнулся граф и было хотел повернуться уже на бок, чтобы уснуть.

— Я все же хочу прочесть о том, что меня ожидает; прошу вас, иначе я не засну! — я не желала отступать.

Он какое-то время смотрел на меня.

— Я даже прощу вам тот синяк, который у меня расплылся на плече после того, как вы швырнули в меня узел с вещами, — увещевала я его.

Граф хмыкнул:

— Если бы я не сшиб вас сим узлом, то вы бы стояли причитая там до утра, — возразил он мне. — Ладно, читайте, — он протянул мне бумагу.

Схватив желанный документ, я погрузилась в чтение. В начале все было довольно предсказуемо: перечислялись мои земли в качестве приданного, денежная сумма, которую также забирал граф, но вот середина договора меня испугала и удивила.

— Что это? — удивленно спросила я, сунув бумагу в лицо Оливье.

— Буквы это, а они образуют слова, — буркнули мне в ответ.

— Я понимаю, что буквы и слова, но тут прописаны ужасные вещи! Что вы написали в пункте о деторождении?!

— Помилуйте, сударыня, я написал обычные и вполне логичные вещи, — усмехнулся граф.

— Пятеро детей! Я не смогу родить столько — я умру! — обреченно произнесла я.

— Вы драматизируете все заранее, — постарались меня успокоить.

— Но это невозможно: слишком много, — прошептала я.

— Ну-ну, вы молоды, я тоже не совсем старик, так что исполнение этого пункта для нас вполне достижимо. К тому же опыт показывает, что из такого количества, как правило, выживает один или двое детей, — пытались меня вразумить.

— Можно перечеркнуть это? — спросила с надеждой я.

— Нет, нельзя, мне нужны в этом браке законные наследники, для чего по-вашему я женюсь?

— У вас ведь есть Рауль... — пробормотала я.

— Рауль хороший мальчик, но не может наследовать мои земли; я могу дать ему образование, помочь в дальнейшем с карьерой, но он не сможет носить титул графа, — произнес немного грустно мой собеседник.

Я какое-то время думала, над его словами, и внезапно меня постигла догадка.

— Он ваш внебрачный ребенок? — спросила я.

Лицо графа побледнело, он не ответил.

— Вернемся к нашему договору. Вам его придется принять, точнее, вы уже согласились с ним, поставив подпись, поэтому ваши возмущения сейчас не имеют значения, — ответили мне холодно.

Я вздохнула и отдала его Оливье.

— Не бойтесь, все будет хорошо, — просто успокоили меня; видимо, я выглядела довольно бледной.

Я лежала с распахнутыми глазами, силясь не заплакать от обиды и страха. Слезы, однако, были уже на глазах, и, растворившись в своем негодовании, я вздрогнула, когда он начал гладить мне руку.

— Ну, что вы в самом деле, я прописал в договоре обычные вещи, — меня он

придвинул к себе. — Успокойтесь, если будет угроза вашей жизни, то, естественно, никто не будет настаивать на этом, — меня погладили по волосам.

— Кстати, вы должны мне сказку на ночь.

— Вы запретили мне рассказывать что-либо, кроме религиозных текстов, — проговорила я, сморгнув; слеза покатилась по щеке, но ее тут же вытерла рука графа.

— Я на сегодня отменяю свой запрет. У вас пара минут, чтобы подумать над рассказом, — возразили мне.

— И какова награда за сказку?

— О, в вас есть деловая жилка, сразу вспомнили про цену, — он усмехнулся. — Видите это кольцо с сапфиром? — он указал на свою руку. — Я подарю вам его, оно старинное и довольно дорогое, — объявили мне.

— И явно на три размера больше моего пальца, к тому же я довольно спокойно отношусь к украшениям, — фыркнула я.

— Чего же вы хотите?

— Даже не знаю... — я попыталась придумать цену. — Возможно, вы разрешите мне посещать вашу библиотеку?

— Хорошо, но только со мной, — ответили мне. — Жду ваше сказание, сударыня.

Я старалась вспомнить что-либо, но поняв, что точно ничего не смогу рассказать, а попасть в библиотеку очень хотелось, я, как и раньше, решила придумывать свое развитие сказки.

— Жил-был купец, была у него единственная красивая дочка, которая больше всего на свете любила читать книги, — начала я. — Как-то раз ее отец поехал продавать товар на ярмарку, а, возвращаясь, попал в грозу, сбился с пути и свернул к мрачному, черному замку. Он постучал туда в надежде, что его пустят переночевать, но никто не ответил ему; тогда он проник вовнутрь и решил сам расположиться там. Но не успел сделать и пару шагов, как оказался в лапах огромного чудища.

— Оно и понятно: в мрачных замках всегда живут чудовища или вдовцы, — буркнул мой слушатель.

— Чудище захотело убить незваного гостя, но тот взмолился и стал сулить монстру деньги и все, что пожелает. Тут это существо увидело медальон на шее купца с портретом любимой дочери и пожелал ее. Отец отказался, но монстр напугал его, заявив, что он убьет самого купца, а потом найдет и прикончит его ненаглядную дочь. В общем, купец согласился, решив, что его ребенок останется в живых. Вернувшись, он все рассказал дочери, и она смело решила идти в замок чудовища.

— Героиня вашей сказки чем-то на вас похожа: смелая, дерзкая, наивная и, наверное, крыс боится, — вставили ремарку.

— А чудовище, значит, вы?

— Почему бы и нет, у меня есть замок все-таки, — графа явно забавляла эта аналогия.

— Он запер девушку в замке, и она должна была развлекать его чтением, есть с ним за большим столом, танцевать, музицировать, петь, гулять с ним по парку, — продолжила я свой сказ.

— Конечно! Я забыл про танцы и музыку. Сударыня, вас ждет плотный план по развлечению меня. Надеюсь, что вы умеете петь и танцевать, — месье де Ла Фер снова прервал меня.

— Зачем вам сие? Мне кажется, что вы и так забавляетесь, общаясь со мной, — я нахмурилась

— Ну, что вы, я просто отдыхаю душой, видя вашу непосредственность, — мне улыбнулись в ответ. — Продолжайте.

— Девушка нашла в замке старый портрет: на нем был прекрасный юноша с ясными глазами, как у того чудища. Хозяин замка запретил девушке заходить в его комнату. Но она однажды не удержалась и заглянула туда, а там под хрустальным колпаком находился прекрасный цветок, он ронял лепестки. Чудище было зло, найдя в своей опочивальне девушку, но она упросила его рассказать о цветке и портрете. Как оказалось, чудище было прекрасным принцем, который никого не любил. Он однажды не дал приюта нищей старухе, которая постучалась в его замок. Она прокляла его и превратила в чудище, он мог быть расколдован лишь поцелуем истинной любви до того момента, пока последний лепесток не упадет с цветка.