Меня с тобой связал Баку...(СИ) - "LOVATIC LOVATIC FOREVER" - Страница 40

— Не пострадал?! — возмутилась она, прик­ры­в свои блес­тя­щие гла­за, из ко­торых снова на­чали ска­тывать­ся сле­зы, и вновь открыла их, — Он отнял у матери ее ребенка, а потом соврал, что она мертва! Он очередной человек, который стал причиной смерти множества невинных детей!

— Детей? Каких детей?

— Я сама толком ничего не знаю… Но однажды, когда меня в очередной раз усыпили, через сон услышала разговор Дэвида и Дерека. Они говорили о детях, которые наделены особыми силами. Сначала они их похищают, потом проводят многочисленные анализы и опыты над ними.

— Что за опыты?

— Я не знаю, правда, я ничего не знаю. Знаю лишь то, что эти дети могут помочь выздороветь Большому Папе! Но каким образом, не имею понятия… Доченька, я боюсь. Дэвид их соучастник, он сделает все, чтобы нас с тобой вновь разлучить! Я опять останусь одна.

— Не волнуйся. Теперь ты не одна. Я рядом.

Я взяла ее за ру­ку, креп­ко сжав в сво­ей ру­ке, и на­ши взгля­ды сно­ва сли­лись в од­но це­лое. Вот оно — счастье. И это счастье скрывается в ее глазах, которые с любовью смотрят на меня.

Утро. С кух­ни до­носил­ся за­пах еды, это означало, что Эмма… то есть мама, уже вста­ла. Войдя в кух­ню, я заметила ее у раковины за чисткой картошки. Давненько я не наблюдала такую картину, как будто вернулась в прошлое.

— Доброе утро, — говорю я. Та обернулась и улыбнулась мне.

— Доброе утро, доченька! Садись за стол. Завтрак будет готов через три минуты. Я не знала, что ты предпочитаешь на завтрак, поэтому, приготовила тебе яичницу с сосиской и помидором. Сделала кукурузные хлопья с молоком. Есть арахисовая паста, тосты с маслом и медом.

— Эм… Я не… Я не смогу все это съесть, — не­лов­ко ска­зала, по­чесы­вая за­тылок.

— Ты не любишь яичницу? У тебя аллергия на что-то? О, нет! Это моя вина! Сначала нужно было узнать, что тебе нравится…

— Нет, нет, — возразила я. В го­лове вер­те­лась ку­ча не­цен­зурных слов, ко­торы­ми мож­но бы­ло бы опи­сать дан­ную си­ту­ацию, но в место этого я вдохнула воздух в легкие и выпалила: — Я не смогу съесть, потому что я… не человек.

— В смысле «не человек»? — не поняла она.

Десять секунд на ос­мысле­ние и она полностью поменялась в лице. Ее черты лица искажал ужас. Со стороны это выглядело настолько жутко, что у меня даже ноги подкосились.

— Так ты тоже одна из них, — удивительно спокойно сказала она, садясь за стол.

Это скорее звучало больше как утверждение, чем вопрос. В ее взгляде я поймала нотку разочарования и обиду. Обиду на жизнь.

— И давно ты… вампир?

— Еще года не прошло, — тихо прошептала я, после чего услышала громкие вопли женщины.

Она зарыдала, выплеснула эмоции наружу, закрывая лицо мокрыми руками. Я сразу ринулась ее обнимать. Мне словно вонзили тысячу ножей в сердце. Я не могла наблюдать за тем, как она заливается слезами. Это слишком сложно, слишком больно.

— Не плачь, пожалуйста, — умоляюще прошептала я, чувствуя, как к горлу постепенно подкатывает ком.

— Как? Как это произошло? Из-за чего? — Ее голос дрожит, как и все ее тело.

— В тот вечер в наш дом ворвались люди Большого Папы и…

— Это они убили тебя? — в замешательстве спросила она, не дав мне договорить.

— Да, — коротко ответила я, — В тот момент я была тяжело больна и проходила курс лечения. Я все равно погибла бы.

Она смотрит на меня своими красивыми, промокшими глазками, и в ее глазах, я вижу столько беспокойства, столько сожаления, что мне становится вдвойне хуже. Она так горько плакала, что на секунду мне показалось, что она просто захлебнется. Только она успокоилась, в кухню вошел Амир. На нем серая ру­баш­ка, черные джинсовые брюки и весенняя куртка. В руках замечаю бе­лые розы. Он улы­ба­ет­ся, но как всег­да думая, что это придает ему строгость.

— Дамы, доброе утро! Это вам, — весело говорит он и подходит к нам. Одну розу протягивает мне, другую — маме.

— В честь чего это? — спрашиваю я и подношу розу к носу, вдыхая прелестный запах цветка.

— Просто хотел сделать приятно, поднять настроение. Вам, женщинам, подари одну розу и вы уже счастливы.

— Спасибо, — слегка замявшись, произнесла я.

— Я так понимаю, ты уже рассказала о том, что всю эту вкуснятину, что на столе, мы съесть не сможем.

Мама подняла голову:

— Я столько всего приготовила, накрыла стол, но есть никто не будет, — разочарованно произнесла она.

— Лучше сами поешьте. Вам еще понадобятся силы, потому что через пару часов мы возвращаемся в Баку, — сказал Амир, усаживаясь за стол, — Звонил Али и сказал, что сигнал под утро сработал, и теперь Дерек ищет нас в где-то в Шамкирском районе, — пояснил он.

— Мне, конечно, очень хочется вернуться домой, но я почему-то боюсь. А вдруг они все еще караулят? Вдруг не поверили?

— Зара… — Парень встал из-за стола и подошел ко мне, — Все пройдет по плану… или ты видела сон насчет этого? — добавил он.

— Нет…

— Тогда бояться нечего.

Мама встала со стула, сделала два шага и пошатнулась. Из ее руки упал цветок, благо Амир успел его подхватить, чтобы она не упал.

— Что с тобой? — Взволнованно спросила я, усаживая ее обратно.

— Все хорошо. Просто закружилась голова, — обессиленно прошептала она.

— Пожалуйста, поешь что-нибудь.

— Потом поем. Сейчас я не голодна, — Оза­дачен­но про­тяну­ла она.

— Ты вся бледная. Видно, что давление упало. Тебе обязательно нужно что-нибудь съесть.

Я упрашивала ее как маленького ребенка; с одной стороны, это выглядит довольно забавно, а с другой стороны — мне очень страшно за нее. Мне не хочется ее терять, когда я с каждым часом привыкаю к ней все больше и больше.

— Как себя чувствуешь? — спрашиваю я, домыв последнюю тарелку. Аккуратно протираю ее и кладу на полку к остальным.

— Лучше, — успокаивающе махнула она рукой, — Может, выйдем на свежий воздух? Погода просто великолепная.

— Хорошо, — согласилась я, вспомнив, что по дороге сюда неподалеку видела парк. Там сейчас наверняка много народу, никто не сможет на нас напасть.

В парке, как я и предполагала, народу было предостаточно. Прекрасная погода радует обилием солнечного света и майского тепла. Детишки катаются на качелях и их радостные голоса разливаются по всему парку. Хорошо ведь быть ребенком. Не думать ни о чем, жить на эмоциях — здесь и сейчас.

— Каждый раз, когда я смотрела на твою фотографию, вспомнила последний день с тобой. Мне казалось, что из моей памяти стерлись все моменты, и остался лишь тот злосчастный день.

Она опускает глаза, я вижу, как лучи солнца поблескивают на ее волосах, придавая им золотистый оттенок. Она снова поднимает голову и смотрит мне пря­мо в гла­за, а я не от­во­жу взгляд.

— Иногда я просыпалась и удивлялась тому, что все еще жива, потому что та надежда, что ты жива давным давно умерла. Я считала, что раз я жива, ты, даже после смерти продолжала дарить мне силы.

— Если бы я только знала обо всем раньше… — с горечью говорю я.

— Скажи, а как ты узнала о том, что я… твоя мама?

— По фото, которое ты показала мне. Когда сказала, что твою дочь звали Зара, я вспомнила все. Все до мелочей.

— Какой она была? — Внезапно спросила она ни с того ни с сего.

— Кто?

— Женщина, которая тебя растила.

Я нырнула в карман брюк и достав фотографию, протянула его ей: Это фотография сделана была два года назад на Новый год. Мама здесь такая счастливая, она искренне улыбается.

Меня внезапно начало распирать изнутри, когда я почувствовала, что жутко скучаю по ней. Она отзывается болью в сер­дце при каж­дом вос­по­мина­нии о лучших моментах с ней. На мои глаза навернулись слезы, которые я сразу смахнула рукой. «Не время плакать.» — подумала я.

— Она очень красивая, — Говорит она, не отрывая глаза от фотографии, — Как ее звали?

— Анджела, — Тихо шепчу я.

— Даже если она умерла, Зара, она все равно останется твоей мамой, и никогда не перестанет быть ею. Я знаю, она любила тебя не меньше, чем я, — Сказала она и во мне просто все перевернулось. Я вижу слезы на ее глазах и просто не выдерживаю. Я подсела к ней ближе и крепко ее обняла, зарывшись лицом в ее распущенные волосы. Я вдыхаю запах ее волос, от которых пахнет лавандой.