Королевская кровь. Расколотый мир - Котова Ирина Владимировна - Страница 19

Около получаса назад, Инляндия

У подножия Холма королей во всю мощь ревели сирены. К месту взрыва неслись десятки машин – от служб спасения до автомобилей госбезопасности. Затянулось уже лазурное солнечное окно в грозовом вихре над бывшей усыпальницей, и ураган набирал силу. Фон Съедентент при первых каплях дождя накрыл место взрыва щитом, и по куполу сейчас ожесточенно секло ливнем с градом. Сверкали молнии, и гул стихии заглушал вой маячков спасательных служб.

Вики, закрывшая отошедшему королю глаза, пробормотала короткую молитву, поднялась с колен, прижалась к Мартину и так несколько мгновений стояла, словно обессилев. Затем тряхнула головой, потерла запястьем глаза и создала Зеркало.

Овиентис, змея воздуха

– Куда, Вик? – напряженно поинтересовался барон.

– Исполнить обещание, – откликнулась она. Блакориец не стал ее останавливать – направился туда, где раньше находился выход, чтобы встретить машины.

В королевском кабинете засверкала и налилась силой ртутная гладь перехода – и оттуда тихо ступила на натертые воском полы измазанная гарью черноволосая волшебница. Дворец был мирен и покоен, и не верилось, что хозяин этого кабинета больше не вернется сюда, не закурит сладкие сигареты, не будет диктовать указы, стоя у окна спиной к собеседнику.

Вики прерывисто вздохнула, вспомнив утреннюю свадьбу и несчастную леди Шарлотту, овдовевшую через несколько часов после обряда. К ней тоже придется прийти. Передать последние слова.

Мысли текли тяжелые, горькие; волшебница аккуратно перебирала корреспонденцию на столе, пока не наткнулась на большое увесистое письмо в сером конверте. Взяла его, повернулась к Зеркалу – и замерла, аккуратно подняв руки. На пути ее раскачивались, поднимаясь с ней вровень, две белесые, полупрозрачные в полумраке кабинета змеи-овиентис.

– Добрый день, почтенные хранительницы, – вежливо поздоровалась Виктория и даже поклонилась, стараясь, однако, не делать резких движений.

– Недобрыйсссс, – горько прошипела одна, мотнув башкой.

– Мы ссссскорбим, – вторила другая.

– Вы уже знаете? – поразилась Виктория.

– Знаемссс, – прошипела одна из змей. – Ветер принессссс.

В окна кабинета бился ураган, залепляя их дождевой смесью. Сухо щелкали синеватые призрачные вспышки молний, освещая помещение, и тут же раздавались тяжелые раскаты грома.

– Знаемссс, – повторила овиентис. – Намсс пуссссто и холодно, колдунья. Но сссслужбуссс сссвою нессссем… Зсссачем ты пришшшшла ссссюда?

– По приказу вашего господина, почтенные хранительницы, – медленно проговорила Виктория и протянула вперед конверт. – Чтобы исполнить его последнюю волю.

– Посссссмотримсссс, – прошипела одна из стихийных духов Воздуха.

– Проверимсссс, – зашелестела вторая. – Пусссссти, колдуньясссс…

Вики, поколебавшись, сняла щиты и поморщилась. Одна из овиентис приблизилась вплотную, обвилась вокруг тела, прихватив и шею – чтобы сразу сдавить, если окажется, что волшебница врет, – и прижалась холодной башкой к ее виску. Голова сразу заныла, заболела. Вторая хранительница ждала неподвижно, только глаза светились голубым.

– Видимсссс, – прошипела овиентис, ослабляя хватку и возвращаясь на пол. – Веримссс. Зсссабирай то, зссса чемсс пришлассс, колдунья. И уходисссс…

Перед Зеркалом волшебница оглянулась. Змеи, белые, холодные, доползли до королевского кресла перед столом, на котором были аккуратно разложены бумаги, и сейчас оплетались вокруг резных толстых ножек. Замерли, застыли, положив вытянутые головы – одна на подлокотник, другая на спинку. Лежали молча, как собаки, которые верят, что погибший хозяин вернется, и ждут у порога.

– А вы? – спросила все-таки Виктория.

– А мыссс будемссс жсссдать, – тихо прошелестела одна из овиентис. – Времениссс, когда ветерссс вернетссся в Глоринтийссский дворессс…

В спальне пятой Рудлог было тесно. Принцесса Алина лежала на кровати, рядом сидела королева – трясла сестру за плечи и, ничуть не стесняясь посторонних, всхлипывала. Ангелина, положив Василине руки на плечи, застыла как ледяная скульптура, периодически сжимая пальцы до боли и не замечая этого. Впрочем, королева никак не реагировала, а Ани винила себя, что не рассказала семье сразу, как узнала, что не предотвратила очередную катастрофу. И ей было так больно, что в спальне ощутимо холодело, а истощенный Нории хмурился, но не двигался с места. Не время. Потом. Он утешит ее, она излечит его.

С другой стороны на кровати расположилась Марина: она тоже не плакала, но была очень бледна и периодически начинала почесывать руки выше запястий и щеки. Его светлость герцог Дармоншир отошел к окну и наблюдал за происходящим оттуда – и ни на секунду они с женой не пересеклись взглядами. Но сейчас никому не было до этого дела.

Звонок ректора МагУниверситета, сообщившего, что произошла чрезвычайная ситуация и он готов доставить принцессу Алину во дворец и рассказать подробности, прозвучал почти у самого телепорта. Марина категорически отказалась оставаться в замке Вейн, пока своими глазами не увидит младшую сестру и не узнает, что с ней произошло.

Семья спешно перешла в Семейное крыло дворца Рудлог. И когда рядом с принцем-консортом появились двое магов, один из которых передал Байдеку на руки изменившуюся Алину, новоиспеченная герцогиня Дармоншир с усталой иронией проговорила:

– Так и знала, что, если с Полей ситуация улучшится, тут же у кого-то из семьи ухудшится. У нас иначе быть просто не может.

Только что они все (присутствовали здесь и спешно вызванный Тандаджи, и присоединившийся к нему Стрелковский со срочным отчетом о событиях в других государствах) выслушали краткий рассказ лорда Тротта о произошедшем на экзамене и дополнения от Александра Даниловича, пережив несколько минут недоверия, гнева и изумления. Василина так и вовсе возмущенно переспросила:

– Лорд Свидерский, лорд Тротт, вы утверждаете, что моя сестра – темная? Этого не может быть. У нас в семье никогда не было потомков Корвина Черного.

– Может, Василина, – вполголоса проговорила Ани. – Я об этом и хотела тебе рассказать. Нории видит ее темную ауру.

Дракон подтверждающе склонил голову, и королева растерянно осела на кровати. И на несколько секунд глаза ее сузились, пока она всматривалась в младшую сестру, – а когда вышла из оцепенения, губы ее дрожали.

– Это правда, – прошептала она. – Но… как же я раньше не видела? И кто… кто тогда ее отец?

– Думаю, – спокойно сказал Святослав Федорович, – единственный, кто способен пролить свет на этот факт, это Игорь Иванович.

Стрелковский в упор посмотрел на Макса; инляндец поджал губы, опустив глаза, и услышал:

– Ничего конкретного я сейчас, к сожалению, не могу сказать, моя госпожа.

– Про Алину ты тоже знал, отец? – тяжело поинтересовалась Василина. Святослав печально покачал головой:

– Я всегда считал ее своей дочерью.

Вцепившаяся в него Каролина начала всхлипывать, затем и вовсе разрыдалась: «А я? А я?» – спрашивала она, и после небольшой суматохи Святослав Федорович увел умываться и отпаивать успокоительным совершенно впавшую в истерику дочь – для самой младшей Рудлог событий дня оказалось чересчур много.

Пока длилась семейная сцена, Тандаджи, Стрелковский и Байдек по второму разу выслушивали Александра Даниловича и Тротта, и инляндец ощущал неприятный холодок под взглядом расположившегося в кресле дракона. Голодная тяга внутри не ослабевала, и ему с трудом давались разговор и нахождение рядом с людьми. Здесь он чувствовал себя душно и неуютно: слишком много рядом полыхало огня, слишком внимательно следил за ним красноволосый Владыка, да и спальня была маленькой для такого количества народа. С настоящей принцессиной кроватью: рюши на атласном белом покрывале, резные изогнутые ножки, балдахин на четырех столбах, лепные птички-веточки на стенах и очень девичий будуар. Домашнее платье, небрежно брошенное на спинку стула, и смешные тапочки с шелковыми цветами на носках у порога. И внезапно среди этого бело-розового великолепия – тяжелый рабочий стол и перед ним на стене – множество формул, изречения знаменитых философов, магов и ученых; высокие книжные полки у стола, сплошь забитые не художественной, а научной литературой. Книги везде: на подоконнике, на стульях, на прикроватной тумбочке – там он узрел и собственную монографию о стимулятивных растениях с целым ворохом разноцветных закладок, и биографию с полным сборником научных статей. Дернул краешком губ то ли от удивления, то ли в усмешке, отвернулся.