На войне Дунайской
(Документальная повесть) - Цаллагов Мамсур Аузбиевич - Страница 7

«Несколько осетин бросаются вслед за генералом, — вспоминает А. В. Верещагин. — Один, было, отплыл довольно порядочно, но потом стал тонуть вместе с лошадью; ему поскорей подали лодку».

Генерал М. Д. Скобелев первый из кавалеристов преодолел Дунай.

Владикавказско-осетинский полк бригады Тутолмина в начале войны входил в состав передового отряда конницы. Но в районе Ловчи — Плевны бригаде пришлось действовать на отшибе, обеспечивая прикрытие пространства между этим отрядом и правым крылом русской армии. Время от времени Кавказская бригада усиливалась другими частями и создавался небольшой подвижный отряд под командованием генерала М. Д. Скобелева.

Михаил Дмитриевич Скобелев прибыл на Дунай в возрасте 34-х лет. За его спиной — Академия Генерального штаба и среднеазиатские походы. М. Д. Скобелев был не только представителем передовой военной культуры, но и человеком высокого боевого темперамента. Солдат он любил по-суворовски, себя не щадил.

Правая рука генерала — полковник Тутолмин, под стать своему начальнику. Этот мыслящий офицер пристально изучал людей, присматривался к стилю каждого эскадрона, полка.

О Владикавказско-осетинском полке Тутолмин писал в своем походном дневнике: «Во всех оттенках этого полка проявлялось строго выдержанное военное щегольство: сухие кровные кони, исправные седла, нарядная сбруя. Изящная отделка шашек и кинжалов выказывала их любовь к боевой обстановке. Они всей душой откликнулись на призыв боя…»

23 июня командование передовым отрядом принял генерал-лейтенант Иосиф Владимирович Гурко. В этот же день он доложил в Главную квартиру о выступлении войск отряда в южном направлении, к Хайнкейскому перевалу Балкан с целью обойти соседний перевал Шипку и поставить находящиеся на нем турецкие войска в положение изоляции от главных сил низама.

Кавказская бригада, как было предусмотрено общей диспозицией, заняла фланговое положение и действовала справа от отряда Гурко. Бригада выполняла две задачи: обеспечивала войска генерала Гурко от возможного просачивания турок по горным долинам на север и в то же время несла службу охранения 35-тысячного Западного отряда Русской армии.

Невероятные трудности этих обязанностей заключались, прежде всего, в том, что бригада кавказцев занимала «островное» положение, никто ее не поддерживал, а между тем она беспрерывно находилась в соприкосновении с крупными силами противника, вела бои с конницей турок и нередко отбивала яростные атаки турецкой пехоты.

В силу своей оторванности от передового отряда Гурко, казаки и осетинские всадники часто оказывались без патронов и продовольствия. 9-й и 11-й армейские корпуса, с которыми имели связь Владикавказско-осетинский и Кубанский полки, уклонялись от материального обеспечения этих частей на том основании, что они не входят в штат корпуса, а приписаны к отряду Гурко. В то же время, командиры названных корпусов западного крыла армии забирали то один, то другой полк у бригады, а иногда — все 8 орудий конно-горной батареи.

Полковник Тутолмин не мог не подчиняться этим командирам потому, что бригада находилась, говоря современным языком, в их оперативном подчинении. Начальники корпусов и дивизий плевненского направления прикрывались, как стальным щитом, с юго-запада осетинскими и кубанскими сотнями, ничуть не помышляя об их нуждах, о непомерной усталости всадников и коней.

К этому следует добавить, что многочисленные начальники (над головой Тутолмина их было четыре степени) настоятельно требовали от Кавказской бригады точных сведений о численности и намерениях противника, находившегося в пространстве от Ловчи до Плевны. В бригаду часто посылались приказания на усиленную рекогносцировку многих пунктов, занимаемых турецкими войсками. На военном языке того времени усиленной рекогносцировкой называлось ни что иное, как разведка боем.

Командир бригады посылал суточные дозорные посты по дорогам, конные разъезды для двухсторонней связи с начальниками крупных соединений, а оставшихся людей бросал на бесконечные рекогносцировки.

О чрезмерном напряжении боевой деятельности бригады можно судить по хронологии походов и схваток Осетинского дивизиона:

22 июня 1877 г. две осетинские сотни приняли неравный бой у Дели-Сулы;

23 июня дивизион отразил нападение неприятеля при овладении Булгарским мостом;

27 июня — вел разведку боем Никополя;

28 июня — разведка боем Плевны;

29 июня — рекогносцировка дороги Никополь— Плевна. При этом осетинские сотни под огнем противника уничтожили его телеграфную линию, а затем отбили у турок обоз и одно крупповское орудие;

1 июля — вели перестрелку на Никопольский дороге;

2 июля — с боем взяли Градешти;

В ночь с 3 на 4 июля — известный бой у Самовида;

7 июля — рекогносцировка Плевны;

8 июля — сражение за Плевну.

В этот тяжелый период, к счастью казаков и осетинских всадников, на горизонте вновь появился генерал М. Д. Скобелев. Он принял в свой отряд Кавказскую бригаду и потребовал от высшего начальства предоставлять отдых людям и коням.

Все боевые приказы М. Д. Скобелева вполне соответствовали тактическим взглядам Тутолмина и нравам казаков. Это сделало Кавказскую бригаду крепким, сработанным боевым коллективом, и она не знала поражений.

Но многосложное управление войсками давало о себе знать, как и прежде.

13 июля из штаба армии пришло приказание: «Кавказская бригада должна выдвинуться вперед и очистить от неприятельских партий все пространство впереди Осмы».

День спустя поступает записка из штаба 9-го армейского корпуса: «Ввиду успешного преследования турок, в случае овладения нами Плевной, командир корпуса поручает вам исследовать местность по дороге из Плевны в Софию».

Первое приказание отпадало потому, что Кавказская бригада уже очистила эту местность от партий турок в дни пребывания на Осме. Теперь перед бригадой стояли не «партии», а усиленные сторожевые посты мощной группировки противника.

Предположение командира 9-го армейского корпуса о взятии Плевны возникло раньше срока примерно на полгода. После неудачного первого штурма этого города турки укрепились в нем, и численность их гарнизона к тому времени достигла 60 тысяч человек, что почти в два раза превышало силы всего Западного отряда русской армии.

Нередко командир Кавказской бригады получал одновременно из 9-го и 11-го армейских корпусов приказание — немедленно прибыть для получения задачи. И полковник Тутолмин ехал по той записке, которая была датирована хотя бы на. 5 минут раньше второй.

Но вот, в ночь на 16 июля в бригаду прибыл генерал-майор М. Д. Скобелев и вывел ее из-под орудийного огня на Ловчинском шоссе.

Скобелев берег солдат и за чрезмерное их рвение к рукопашным схваткам наказывал командиров. Полковник Тутолмин получил несколько выговоров от генерала за излишнюю лихость казаков и осетин.

Михаил Дмитриевич прилагал немало усилий к тому, чтобы избавить кавказцев от ненужных потерь ради того лишь, чтобы выполнить противоречивые корпусные приказы, которые сыпались на голову бригады, как из мешка. С этой целью он лично выезжал к вышестоящим начальникам для «координации» их оперативного творчества.

Вскоре М. Д. Скобелев прислал в бригаду приказание: «По всей вероятности князь Шаховский[11] выступает в ночь дивизией штурмовать Ловчу, кавказцы — впереди. Прикажите отдохнуть людям и накормить лошадей».

Ловча, расположенная между Сельви и Плевной, растягивала линию фронта бригады и отвлекала большую часть ее сил для сторожевой службы. Командиры ближайших пехотных дивизий — князья и герцоги, почему-то не высылали своих частей на помощь кавказцам, и бригада по-прежнему была единственным щитом боевого охранения правого крыла всей армии.

В ночь на 17 июля к кавказцам приехал Скобелев и известил, что наступательное движение на Ловчу отменяется, а бригада пойдет на рекогносцировку Плевны. Терцы, осетины и кубанцы немедленно выступили к населенному пункту Богот. Скобелев оставил там добрую половину бригады и с четырьмя сотнями Владикавказско-осетинского полка, при двух орудиях горной артиллерии, выступил к Плевно — Ловчинскому шоссе.