Меж молотом и наковальней (СИ) - Алмазная Анна - Страница 5

Я занята… я действительно занята. Лучше быть занятой, чем страдать…

Была суббота, начинало темнеть. Я методично толкла в ступе коренья репейника, одновременно поглядывая на экран включенного ноутбука: одна знакомая ведьма поделилась интересным рецептом зелья, который неплохо было бы опробовать. И, желательно, в ближайшее время, чтобы утолить зудевшую внутри жажду исследователя.

— Ведьмочка… Душа моя…

Я вздрогнула, невольно оглядевшись. Лишь спустя мгновение сообразила, что оглядываться незачем — голос шел из стоявшей рядом с ноутбуком чашки с кофе. Я вздохнула. Ну да, водная стихия у нас во власти Зеленой. Русалка частенько хвасталась, что в состоянии любую лужу в радиусе около километра использовать для собственных целей. Что она мой кофе посчитала лужей, это уже вопрос особый.

— М-м-м-м? — я отставила в сторону ступку.

— Ты совесть-то имей! Душа моя, ты уже две недели как дома, а ко мне не заглянула. И, что самое главное, не проставилась.

— Счас буду, — я постаралась не выдать голосом охватившего меня раздражения.

Не то, чтобы я была недовольна неожиданным появлением подруги — поболтать о нашем, о женском, это было именно, в чем я сейчас нуждалась. Но вот чего мне не надо, так это допроса.

А от Зеленой можно было и его ожидать. Потому идти одной в грот не следовало.

Я порылась в шкафчике и вытащила бутылку с мартини Розе, на который падка была наша русалочка.

Кого же взять на мини-вечеринку? Машу? Она не пьет, совсем. Пу? Пу еще мелкая, ей не положено. Тогда… Выбор не столь и большой. Вздохнув я направилась искать Маман.

Нашлась пропажа на удивление быстро: Маман тащила по коридору тяжелую коробку и что-то бубнила себе под нос. Кажется, опять ругалась на “жадную Машку”.

Вообще-то я в Магистрате всех любила. Но кого-то больше, кого-то меньше, так вот даму, которая умудрилась произвести на свет нашу Пу, скорее “меньше”.

Неказистое, костлявое, неопределенного возраста создание, она со своими торчащими косичками и осыпанным веснушками лицом походила на крепенько постаревшую Пеппи Длинныйчулок и вела себя соответствующе.

— О… вечеринка? — промяукала она, косясь на бутылку.

Коробка сразу же была поставлена на пол и задвинута костлявой ножкой в дырявом ботинке куда-то в тень. Ну да, там ее не украдут. Впрочем, в Магистрате крадут только конфеты и только Пу, но Маман это объяснить было невозможно.

Тем не менее уламывать ее долго не пришлось и к Зеленой мы явились обе.

Небольшой грот, шагов десять в диаметре, был освещен слабым зеленоватым сиянием испускаемым растущей на стенах плесенью: да, у Зеленой даже плесень смотрелась стильно! Дальняя от коридора часть грота уходила резко под воду и заросла бурыми водорослями. На этих водорослях и покачивалась зеленоволосая русалка, являющаяся моей подругой и исповедником.

Впрочем, исповедь сегодня отменялась. И благодарила я за это Маман.

— Добро пожаловать, девочки! — как ни в чем не бывало, усмехнулась Зеленая.

Потом протянула ко мне требовательно руку и бутылочку с мартини живенько утащила куда-то под воду.

— Пусть слегка остынет, будет вкуснее, — прошептала она. — А мы пока… красненького выпьем. М-м-м-м?

Предложение мне почему-то не понравилось. Зато Маман радостно закивала, так что косички закачались. Зеленая подплыла к краю бассейна, быстро сообразила три бокала (и откуда она их только берет?) щедро налила нам вина и бросила в рубиново-красную жидкость по веточке какого растения.

— А это не вредно? — с сомнением спросила Маман.

— Ну что вы, — деланно обиделась Зеленая.

Зная русалку, я пить не стала. Но Маман у нас всегда была чуточку более наивной, чем полагалось. В кого Пу уродилась столь хитрой, я понятия не имею. Наверное, в папу. Вопрос, кто у нас папа, оставался открытым.

Сомневалась Маман не зря. Стоило ей допить вино, как глаза ее помутнели, подернулись дымкой. Маман не очень изящно упала на пол и раньше, чем я успела за нее испугаться, оглушительно захрапела.

— Зеленая, Зеленая, — покачала я головой, устраивая храпящую Маман поудобнее. — Ну и зачем?

— Поговорить надо! — Зеленая живенько убрала бокалы с красным вином и вытащила другие, для мартини. Плеснула немного себе и мне из принесенной мной бутылки, поставила бокалы на край бассейна и властно приказала:

— Садись.

— Не похоже это на “проставиться”, — усмехнулась я, усаживаясь по-турецки рядом с бокалами.

— А нечего, душа моя, весь Магистрат своим видом пугать, — ответила Зеленая. — Целыми днями за зельями, почти не ешь, не спишь, доводишь себя до изнеможения. Дракоша как бы не хотела денег, а и та уже начала волноваться. Может, скажешь, что происходит?

— Ничего не происходит.

— Значит, мало выпили, — усмехнулась Зеленая, плеснув еще. — До дна, душа моя. Не обижай русалочку. Ну, рассказывай, что случилось на слете?

— Да ничего там не случилось! — взвилась я.

Маман перестала храпеть и перевернулась на другой бок, трогательно свернувшись клубочком и мелодично так зачмокав во сне.

— Так ли?

— Так!

— Тогда где случилось?

— Да глупо все это… понимаешь, — мартини начало действовать, в голове у меня помутилось. И здравый смысл куда-то поплыл на упругих волнах.

— Я ничего не могу понять, пока ты не расскажешь. Еще, душа моя, пей еще. До дна. Не смотри на меня так, пей, тебе полезно.

Поняв, что от Зеленой все равно не отделаешься, я решилась и начала-таки рассказывать про вампира. Сначала несмело, то и дело подыскивая слова, потом, после еще нескольких глотков мартини, уже гораздо охотнее. Да, пьянела я быстро.

На русалку мартини действовало не так явно. Ее зеленые глаза оставались ясными, на бледном лице играла непонятная мне улыбка. Она надо мной посмеивается? Ну и пусть.

— Заело, понимаешь? — пьяно пожаловалась я. — Хочу узнать, каково это… когда вампир тебя любит…

— Каково не знаю, а что опасно — это точно, — серьезно ответила Зеленая.

— Потому и интересно, что опасно, — пьяно усмехнулась я.

— Я как раз понимаю, почему тебе интересно. Ну да ладно… помогу. Хочешь побыть любимой вампира и при этом избежать смерти? Это возможно…

— Если бы…

Я легла прямо на камень в опасной близости от кромки бассейна и, опустив ладонь в воду, поймала водоросль, сминая ее в пальцах.

— Всего два простеньких заклинания, — начала Зеленая, — душа моя, мой тебе подарок. Первое, чтобы он три дня кроме тебя никого и ничего не видел. Второе, чтобы он эти три дня забыл… что для вампира время? Ему на работу ходить не надо, что вторник, что суббота ведь все равно, не так ли?

Я вздохнула, пытаясь собрать муторные, едва двигающиеся мысли в одно целое.

— Глупо это, — сказала, наконец-то, я.

— А сохнуть по вампиру не глупо? — отрезала русалка. — Соглашайся, душа моя… Уверена, познакомишься со своим вампирчиком поближе, и блажь сама пройдет.

Так ли?

— И волю ты его не сильно-то сломишь, оттого и возмездие за вмешательство в чужую волю столь уж серьезным быть не должно.

Маман вновь захрапела. Я некоторое время смотрела в чуть светящийся в полумраке потолок грота, вслушивалась в плеск воды и думала. Не о вампире, странное дело, думала. О том, как спокойно и прохладно там, под толщами воды. И темно… совсем темно.

— У-у-у-у, как все запущенно, — пропела русалка. — Прости, душа моя, но пить хватит. Тебе еще заклинания читать.

— Мне? — мигом всполошилась я.

— А кому? — русалка сунула мне в руку небольшой янтарный камушек, в котором золотом проступали какие-то буквы.

— Я даже имени его не знаю…

— Анри, — резко подсказала русалка.

— А ты откуда?

— Читай!

Будь я трезвой, я бы сто раз подумала, прежде чем это читать. Но тогда я трезвой не была… Тогда мне было немножко смешно складывать в слова буковки, что так красиво светились золотом в темно-медовом янтаре. Это было как игра: стоило сложить в целое одно слово, как оно сразу же сменялось другим, и еще, и еще, пока заклинание не закончилось и золотое сияние внутри камня не исчезло, а в моей ладони не остался обычный кусок янтаря.