Жених из тихого омута (СИ) - Кармальская Елена - Страница 6

– Да… в глубоком омуте видела я ваш уговор, – свирепеет Марья, но ее раздосадованное лицо говорит, что она вынуждена подчиниться.

– Марина, ты можешь их выпустить?

– Только тот, кто ловил, – обескураживает меня моя союзница.

– Хорошо, она точно подчинится? – и получив утвердительный кивок, я нехотя выпускаю ведьму.

– Ха, ты думаешь, вам, обычным людишкам, так легко меня убить? – отряхивается она. Пальцами прикасается к своим ранам, морщится, но те сразу начинают заживать. Затем она особым движением складывает пальцы.

– Ну и все, твои дорогие родственнички дома, – хмыкает она.

– Не верю, – отвечаю я твердо.

– Да мне-то что, можешь сходить и проверить, и даже выставить себя дурочкой – они-то про это приключения не помнят, – Марья явно наслаждается ситуацией.

Я про себя облегченно выдыхаю: еще не хватало им помнить такой кошмарище!

– Схожу и проверю, – бурчу я, – и даже в гости больше не загляну, чао!

– А вот это ты зря, – отвечает Марья, – очень даже придешь.

– Это почему? – я бросаю быстрый взгляд на Марину. Та смотрит на Марью с выражением немого упрека.

– В зеркало глянь, хамка.

На стене вспыхивает зеркало, и я медленно подхожу к нему. Волосы у меня растрепаны, на лице всего одна небольшая царапина, зато на руки смотреть страшно, все саднят. Что не так-то?

Нечаянно я касаюсь рукой шеи и вскрикиваю – под пальцами проступает что-то, словно татуировка… шнурок?

Это водоросль, обвивающая мою шею, как петля.

Я слышу, как за моей спиной обреченно ахает Марина.

– Это еще что за боди-арт? – хмурюсь я, подозревая, что это не просто изображение.

– Это – гарантия, что ты вернешься, – милостиво объясняет стерва Марья.

– Удавка? Да пусть лучше удавит, чем тебе мою душу скармливать, – брякаю я, запоздало осознав, что подставляю Марину.

– Да зачем мне твоя душа? – картинно улыбается мерзкая нечисть. – А вот тело очень пригодится!

И видя мою растерянность, Марина тихо поясняет:

– Ты иди, через на третий день вернешься до заката. Попрощайся…

– С кем? – меня оторопь берет.

– С любимым, – глаза ее слезятся. – Потому что ты станешь женой подводного существа.

– Ну уж дудки… – пытаюсь возразить я, но неведомая сила хватает меня и тащит сквозь слои воды, так, что я предусмотрительно захлопываю рот.

***

Я лежу на холодном песке, вся мокрая и дрожащая. Поднимаю голову: да, это то самое злосчастное озеро. Только могли бы и поближе к трассе меня выкинуть. Правда, орать в озеро про свое недовольство я не буду, и еще дразнить мерзкую стерву Марью я все же опасаюсь.

У меня не так много драгоценных часов, чтобы снова увидеть родителей. Я вглядываюсь изо всех сил: что это там? Дымок? Над нашей стоянкой, что ли?

А вдруг там Сашка?

Я изо всех сил припускаю по берегу. Кеды вязнут в песке, пятки пронзает болью. Ну да, я их стерла – в мокрых-то кедах. Так далеко я не убегу… Разувшись, ступаю на холодный сыроватый песок. Жаль, босиком от кромки далеко не отбежишь, сразу ноги наколешь. Несмотря на страх перед водой, я мчусь что есть духу.

Чем ближе я оказываюсь к стоянке, тем больше мне хочется окликнуть любимого. Сил бежать уже нет, я еле плетусь и жутко голодна

– Сашка-а-а! – сложив руки рупором, кричу я, и мой крик разносится в летнем воздухе.

Никакого ответа. Я сникаю.

Может, и не Сашка, но ведь кого другого эта стервозная ведьма утащила бы на корм и потеху?

Когда я, чуть передохнув, ковыляю навстречу, то слышу торопливые, но тихие шаги и замираю. Друг или враг?

– Катя? – выдыхает любимый.

– Сашка-а-а! – я с разбега повисаю на его шее.

– Это ты, ты… боже, я думал… – он торопливо целует меня в мокрые волосы, щеки. Наши губы сливаются в таком страстном поцелуе, как ни разу раньше. В этот поцелуй мы вкладываем всю свою любовь, все желание никогда не разлучаться.

Наконец, мы размыкаем губы, и он осторожно спрашивает:

– Твои…

– Мама и папа должны быть на даче, – понимаю я вопрос с полуслова. – Давай быстрее отсюда выбираться!

– Как? Почему? – вопросов у него много, но я прикладываю палец к его губам.

– Уходим, по дороге расскажу.

– Понял, – он подхватывает меня под руку, но увидев мои ковыляющие шаги, решительно берет меня на руки. Я обхватываю его шею, вдыхаю родной запах, и на глаза наворачиваются непрошеные слезы.

Сашка, упрямо пыхтя, не спускает меня на землю до самой стоянки. Там горит огонь. Я протягиваю ладони к блаженному теплу, любимый заботливо набрасывает на меня плед, а затем, подумав, еще один.

– Ты не ушел? Почему? – говорю я.

– Не мог, – отвечает Сашка, давя на кнопки телефона. – Я хотел позвать на помощь, но кого? Тут охотников за привидениями надо каких-нибудь… Алло, такси? К Марьину озеру, пожалуйста, и побыстрее. Двое… С багажом.

Он кладет смартфон в карман, тот жалобно пищит, сообщая про разряженную батарею.

– Я такси вызвал со станции. Погрейся пока.

– Давай лучше прямо сейчас пойдем, – возражаю я. – У моста через Слезу подождем. У них этот мост что-то вроде границы.

– У таксистов?

– У нечисти.

Сашка деловито подхватывает две сумки и, когда я поднимаюсь, заливает банкой пива костер.

– Ты и вещи прихватил, – говорю я. – Здорово, а то папа бы долго гадал, куда подевалась его удочка и складные сидушки… – и поясняю для тех, кто не в курсе. – Ведьма сказала мне, что они ничего не будут помнить об этом приключении.

– Я еду оставил, жалко, там ее много еще, – говорит Сашка, и я ощущаю, что зверски голодна.

– Всю? – с надеждой уточняю я.

– Нет, – отвечает он.

– Тогда пойдем быстрее, поедим, пока ждать машину будем!

Такси прибывает через минут 30, за это время я успеваю счавкать кусок холодной жареной курицы, два огурца и картофелину, печеную в золе, которую мне заботливо очистил Сашка. Пока я наслаждаюсь едой, он кратко докладывает мне, что узнал про это место.

– Я поначалу к дороге кинулся, а потом понял, что здесь обычная полиция и спасатели не помогут… Сел тогда в сети копать, что это за живность тут водится. Так прикинь, Катюш, никаких утопленников и прочих таинственных исчезновений тут в последние годы не было, курорт прямо, а не озеро. Зато нарыл историю: тут лет двести назад девушка утопилась, по классике: крепостная, помещик надругался… В общем, звали ее Марья, и озеро Марьиным тогда назвали.

– А до того как оно называлось?

– Да никак, – жмет плечами любимый. – Лесное называлось, раньше тут леса одни были. В советское время уже построили дороги…

Я в свою очередь вкратце рассказываю о том, что мне невероятно повезло встретить там добрую нечисть, что у них там есть какой-то уговор, согласно которому моих родителей и отпустили, а вот самый последний кусочек – про водоросль-удавку и обещание отдать меня в подстилки какому-то местному монстру – я молчу.

Не могу сказать это Сашке. Потом как-нибудь.

В такси мы сидим, обнявшись крепко-крепко, и попытки водителя поговорить за жизнь игнорируем. Однако мы успеваем на самую первую электричку, и уже там я рассказываю чуть подробнее – про душный и бездушный мир, про то, чей потомок Сашка, про зубастую ученую с искусственными душами. При воспоминании о Марине я вздыхаю: ох, и достанется же ей за меня от стервозной старшей сестры…

Когда мы подходим к даче, Сашка прислушивается. Никаких звуков. Я осторожно подхожу к родительской спальне и слышу папин негромкий храп. Они с мамой дома. В ногах у папы, свернувшись уютным клубком и положив пушистую щеку на лапу, как на подушку, дремлет Маркиз. Услышав меня, он бдительно ведет ухом и приподнимает сонную морду.

Сашка тем временем прячет вещи подальше в сарае, и, вслед за мной убедившись, что это мои родители, а не жуткие монстры, поднимается со мной наверх.

– Пожалуйста, пойдем вместе в душ, я одна боюсь, – вцепляюсь я в Сашку, как утопающий в соломинку.