Противостояние (СИ) - Авсаджани Уча - Страница 50

Глеб слишком поздно заметил, что ему в живот врезалась рука Рада. Однако еще до того, как он успел отскочить или даже подумать, что радужник на самом деле решил с ним разобраться, тот выпрямил руку и кивнул на что-то. Сжав пальцы в кулак, Глеб недоверчиво посмотрел вперед и обомлел — перед ним раскинулась бескрайняя водная гладь, а сам он стоял на выступе скалы, у обрыва. Деревья подступали к самому краю, а трава под ногами была такой же буйной, как в лесу, и, возможно, поэтому погруженный в сомнения Глеб и не обратил внимания, что еще несколько шагов, и он сорвался бы в пропасть.

— С… спасибо, — взглянув вниз, с трудом выдавил мальчик.

Стремительно уходящая вниз скала была почти отвесной, однако у самого моря волны разбивались об острые как шипы камни. Они торчали над водой как зубы в челюсти, и Глеб подумал, что тридцать метров — вот и все, что отделяло его от участи быть разорванным в клочья.

Сама ситуация, в которую он угодил, показалась ему нелепой. Выпутаться из стольких передряг, избежать верной гибели в, казалось бы, безысходных случаях, размышлять, когда радужник решит его прикончить, и погибнуть, просто оступившись и не заметив обрыва.

Глеб почувствовал, как с опозданием учащенно забилось сердце в груди.

— Сам не понимаю, как меня угораздило… Вы спасли мне жизнь, — виновато сказал он Раду, будто тому и самому не было все ясно. Однако радужник не выразил абсолютно никаких эмоций, и Глеб поинтересовался: — Это здесь? Вы вели меня сюда?

На этот раз Рад удостоил его взгляда и даже легонько кивнул. Расценив это как разрешение продолжать, Глеб так и сделал:

— Что вы хотели мне показать?

Казалось, Рад даже не расслышал его вопроса или же просто не обратил на него внимания. Не мигая, он смотрел прямо перед собой, а его лохмотья развевались на ветру, из-за чего издалека радужника можно было принять за низкорослое засохшее дерево, которому только и оставалось размахивать обрывками ветвей.

Возможно, на Глеба подействовало безразличие только что спасшего его человека, а может, дал о себе знать вырвавшийся в кровь адреналин от осознанной опасности, но он больше не мог сдержаться и, почти переходя на крик, выпалил:

— Почему вы вообще согласились заниматься со мной, если не могли или не хотели? Может, Миркс и Леви и думают, что вы меня чему-то учите, но мы-то с вами знаем, что это не так! За эти три недели я ничего не почувствовал, ясно вам? Абсолютно, Н-И-Ч-Е-Г-О! И сейчас вы притащили меня сюда, чтобы просто вот так стоять и делать вид, что меня здесь вообще нет?!

Голос сорвался, и тяжело дыша Глеб с яростью взглянул на Рада. Тот даже не шелохнулся, и, памятуя о том, что радужник пару мгновений назад спас ему жизнь, мальчик с трудом сдержался, чтобы его не ударить.

Глеб бессильно опустился на землю и, переведя дух, уже спокойнее попросил:

— Если я не радужник, просто дайте мне знать. Обещаю умолять короля, чтобы вас все равно отпустили.

Губы Рада скривились в подобии усмешки, и он жестом приказал ему встать. Глеб подчинился, поднялся на ноги и обнаружил, что радужник указывает рукой в небо.

Проследовав взглядом в заданном направлении, он увидел огромное белое облако, одиноко плывущее по небу. Глеб вопросительно покосился на Рада, но тот лишь прижал руку к сердцу, и тут до него дошло.

— Вы хотите сказать, что облако, то есть анима всегда была внутри меня?

Рад кивнул с серьезным видом, а затем, расправив ладонь и оттопырив пальцы, выбросил вперед руку.

— И теперь нужно, чтобы она… анима вышла наружу?

Рад снова склонил голову, довольно взирая на него.

— Так Миркс и Леви с самого начала все знали? Поэтому они позволили мне пойти с вами?

Разом нахмурившись, Рад извлек из кармана фляжку и принялся откручивать крышку. Глеб следил за ним как бы со стороны и думал о том, что радужнику почему-то не понравилось его последнее предположение. В самом деле, что это значило? Неужели Рад привел его сюда, чтобы любоваться видами? Глеб уставился на него, словно надеясь прочитать ответ на лице, но тот, справившись наконец с нежелавшей поддаваться крышкой, невозмутимо поднес флягу ко рту. Однако пить он не стал.

Еще до того, как Глеб успел что-либо сообразить, Рад плеснул ему содержимое фляжки прямо в глаза. От неожиданности мальчик не смог увернуться, а лишь почувствовал, как невероятно обжигающая жидкость проникла под веки, а голову пронзила такая боль, словно кто-то щипцами достал до мозга. Но это было лишь началом. Вдобавок кто-то сильно ударил его сбоку, разом повалив на землю, и от накатившего ужаса Глебу все же удалось раскрыть глаза.

Вокруг все расплывалось, точно он находился под водой, а тело ныло так, будто его расщепляли на мелкие кусочки. Глеб попытался подняться, и когда ему это удалось, он обнаружил себя стоящим у самого края обрыва — один неосторожный шаг, и он бы провалился вниз.

Глеб обернулся и увидел Рада прямо перед собой. Он не мог разглядеть его лица, однако знал, что тот торжествует. Секундой позже радужник поднял руки и сильно его толкнул. Глеб не смог увернуться или удержаться на ногах. У него просто не было на это сил, и, поддавшись и закрыв глаза, он рухнул в пропасть.

Глеб надеялся, что потеряет сознание и не почувствует, как острые как бритва камни вонзятся в него, однако, к сожалению, голова соображала на редкость ясно.

«И все же он соврал», — промелькнула навязчивая мысль в ответ на его сегодняшние сомнения.

Миркс и Леви ошиблись, отправив его одного с Радом. Ошибся и он сам, доверившись радужнику и забыв о предосторожности. Но почему тогда тот спас его, когда он сам чуть себя не прикончил? Неужели только лишь за тем, чтобы не позволить все сделать случаю и завершить дело самому? Почему-то эта мысль, целиком захватив его, не давала ему покоя, и Глеб переживал так сильно, словно у него не было других, более веских поводов для волнения.

Как бы то ни было, теперь он уже никогда не вернется домой. Сгинет в этом мире, и никто не узнает, что с ним стало. Еще мгновение и все его существо пронзит адская боль, которая затем сменится вековым молчанием.

Однако боли все не было, и, смекнув, что уже давным-давно должен был пролететь злополучные тридцать метров, Глеб осторожно помотал головой.

— Не надоело там висеть, мальчишка?! — подобно грому прогремел где-то голос Миркса. — Открывай уже глаза и спускайся!

В панике соображая, не последовал ли за ним начальник королевской стражи и на тот свет, Глеб пошевелил веками. Он ожидал, что его тут же охватит жгучая боль из-за той гадости, что плеснул ему в лицо Рад, но ничего подобного не происходило. Через пару секунд, немного осмелев, Глеб приоткрыл глаза и еле удержался от вскрика.

Первым, что поразило его, были верхушки деревьев, на которые он смотрел сверху. Чуть приглядевшись, он увидел внизу и обрыв, с которого его сбросил Рад, а затем и самого радужника, изрядно уменьшенная фигурка которого застыла рядом с такими же крошечными копиями Миркса и Леви.

— С возвращением! Мы в тебе не сомневались, — маленький Леви помахал ему рукой.

Окончательно сбитый с толку, Глеб нелепо улыбнулся в ответ.

— Отзывай уже аниму и спускайся! — небольшой Миркс в нетерпении топнул такой же карликовой ножкой.

Отсюда начальник королевской стражи совсем не казался грозным.

Глеб решил, что ослышался. Какая анима? Почему Леви и Миркс уменьшились и так спокойно стояли рядом с Радом, пытавшимся убить его?

— Да посмотри вокруг себя! — продолжила негодовать мини-копия Миркса.

Глеб огляделся и только тут заметил белый туман, заполнивший значительное пространство ниже него. Он был такой густой, что, казалось, его можно потрогать руками. Опустив голову, Глеб обнаружил, что его ноги упираются о поверхность тумана! Он стоял на белом клубившемся дыме, взмыв высоко над деревьями и обрывом.

От своего открытия Глеб потерял равновесие и еле удержался на ногах. В голове промелькнули слова Миркса, и тут до него наконец дошло.