Противостояние (СИ) - Авсаджани Уча - Страница 45

— Рад видеть вас вновь, юный посредник, — почтительно склонил голову Гар. — Перед вами лучшие хранители знаний королевства, однако для простоты общаться с вами буду лишь я. Понимаете, — добавил старик, заметив удивление на лице Глеба, — у всех нас столько вопросов, что, задай мы их все, вам пришлось бы лишь слушать, и времени отвечать уже бы не было… Вы готовы?

Первые полчаса беседы Гар полностью посвятил описанию того, что было известно от последного посредника — Авла, главным образом, истории. Путем нехитрых вычислений Глеб и так догадывался, что хранителей знаний заинтересуют все события, начиная с пятого века (ведь посредника не было тысячу шестьсот лет), и, выслушав про походы вестготов против Римской империи, он лишь укрепился в своем предположении, однако стариков занимало не многое, а решительно все.

Хранители знаний то и дело передавали Гару листки с написанными ими вопросами, из которых тот выбирал самые, на его взгляд, важные, и добавлял к собственным. Каждый ответ Глеба порождал еще несколько вопросов, и так до бесконечности. Главный хранитель знаний постоянно менял темы, легко перескакивая с истории на физику, а с географии на астрономию. Поначалу, чтобы восполнить пробелы в знаниях, Глеба пытались расспросить о случившемся в пятом веке, однако вскоре наткнувшись на красное от стыда лицо, все чаще мямлившего «я не знаю» мальчика, быстро соориентировавшись, принялись сыпать вопросами невпопад. Хранители знаний в лице Гара словно боялись, что он забудет и те крохи, о которых пока имел представление. Казалось, они пытались эвакуировать из его головы всю хранившуюся там информацию, все ее обрывки, какими бы мелочными или нелогичными те не были. Старые мнемы не глушались самых, как ему казалось, бесполезных его сведений — большой ли у него дом, что он ест на завтрак, как проводит время по вечерам, как люди обходятся без навыков потестов, дексов, окулов и мнемов и много чего другого. Один раз Глеб по глупости ляпнул слово «телевизор» и тут же пожалел об этом, поскольку следующие сорок минут его расспрашивали исключительно обо всем, что касалось этого вида техники. В другой раз получилось еще хуже: Глеб имел неосторожность заикнуться о политическом устройстве современного мира.

— Как это, совсем нет королей? — после долгой тишины возмутился один из старцев, забыв, что лишь Гар имел право задавать вопросы. — Кто же управляет народом?

Глеб решил, что больше не может так рисковать, и начал старательно обходить слова, которые могли бы вызвать новый шквал вопросов. Рассказывая о Внешнем мире, он опустил «автомобиль», «электричество» и другие, куда более страшные вещи, решив посвятить им следующие их встречи. Наконец, когда Глеб совсем потерял счет времени, голос охрип, а голова начала раскалываться, как копилка, из которой, не разбивая, стараются достать монеты ножницами, Гар, взяв очередную порцию листков, мягко поднял руку.

— На сегодня, пожалуй, хватит, — устало сказал он. — Вы можете идти, а нам еще предстоит упорядочить услышанное.

— Но вы же ничего не записывали, — изумился Глеб.

Ему казалось невероятным, что кто-либо способен запомнить такой объем информации наизусть.

— Я ведь вам говорил, что в нашем мире нет книг, юный посредник, — напомнил Гар. — Для того и нужны хранители знаний, чтобы отложить все в голове и затем рассказывать по мере надобности. Однако, поскольку вы посредник, и знания, что вы несете, крайне необычны, мы, несомненно, все запишем и сохраним в стенах Хранилища подобно сведениям посредников прошлого. Но для этого надо все связать воедино и упорядочить. Жду вас завтра, в то же время.

— И будьте так любезны, не распространяться пока о Внешнем мире! — донесся до Глеба стариковский голос, когда он почти миновал последнего каменного посредника. — Наш народ не готов ко всем новшевствам, тем более, не готов к ним разом. Такое обилие неконтролируемой новой информации и открытий, в которых мы сами пока не разобрались, можеть быть опасно.

Вернувшись к себе, Глеб обнаружил, что за окном уже стемнело. Это означало, что он провел в Хранилище никак не меньше пяти часов. Сама мысль об этом отзывалась жгучей болью в голове, и он, даже не притронувшись к манящим аппетитными запахами блюдам, которые в обилии усыпали стол, прилег, собираясь переварить прошедший день, однако почти сразу же уснул.

— Что такое Пенская бойня? — осведомился Глеб на следующее утро (хотя до утра еще было далеко) у не совсем проснувшейся Клеи.

— Кто тебе… — ошалело на него уставившись, начала девочка, однако после недогих раздумий выпалила: — Это первая настоящая битва между нами и радужниками.

— Первая после того, как принцесса радужников сбежала со свадьбы, забрав кулон? — вспомнил Глеб.

— Именно, — подтвердила Клея. — Она прошла на нейтральной территории, острове Пен, потому и Пенская.

— А почему бойня? — не отставал от нее Глеб.

Принцесса странно на него посмотрела, но все же ответила:

— Потому что почти все находившиеся там меченосцы погибли. Поэтому бойня, для нас, по крайней мере.

Глеб сглотнул.

— Миркс говорил, что там был принц, — зашел он издалека. — Твой брат?

— Все-таки Миркс, — попыталась улыбнуться Клея, но вышло совсем неубедительно. — И принц Кей был мне не братом, а отцом.

С трудом удержавшись от возгласа, Глеб удивленно на нее покосился.

— Да, — тщательно подбирая слова, продолжила девочка после минутного молчания, — Ванак на самом деле мой дед, но я называю его отцом, чтобы каждый раз не напоминать ни ему, ни себе, ни кому бы то ни было, что отца у меня больше нет по вине того, что произошло четырнадцать лет назад на острове Пен. Случившееся там позор для моего народа.

— Прости, — извинился Глеб.

Ему стало ужасно неловко за свои расспросы.

— Ничего, — грустно отозвалась принцесса. — Я понимаю, что ты хочешь все о нас знать, ведь мы хотим все знать о тебе. И ты имеешь право, это справедливо.

— Но я совсем не хотел…

— Идем, — оборвала его Клея и зашагала в сторону леса.

Глебу ничего не оставалось, как последовать за ней. Они добрались до самого дворца, и он уже думал, как будет объяснять страже свой столь ранний визит с внешней стороны, когда никто не видел, как он выходил, однако принцесса двинулась вдоль стены в противоположном от ворот направлении. Через пару минут они вновь оказались у кромки леса, но деревья здесь были другие, особо частые и высокие, с ветвями и листьями только на самой макушке. Глеб не сразу заметил выглядывающий между стволами обелиск, который и сам можно было поначалу принять за дерево, несмотря на то, что он был полностью белый и даже возвышался над ними.

Принцесса остановилась у подножия обелиска и взглянула вверх.

— В память о той битве… и об отце, — не оборачиваясь, пояснила она.

— За стенами дворца? — тупо спросил Глеб, хотя собирался спросить совсем не это.

— Отец любил гулять здесь, — сказала Клея. — К тому же мертвые не нуждаются в обронительных стенах.

До Глеба окончательно дошло, что он сморозил глупость. Он уже хотел извиниться во второй раз за утро, но принцесса его опередила.

— Они даже тела не нашли, — произнесла она так, будто обращалась к себе самой, а не к Глебу. — Половина наших просто заживо сгорели. Миркс был одним из немногих, кто спасся. Если это можно назвать спасением. Когда на него наткнулись, то сначала даже решили, что он мертв, так плохо он выглядел.

Принцесса замолчала, и Глеб, ожидая услышать продолжение, взглянул на нее. По щекам Клеи градом скатывались слезы. Сейчас она не была принцессой, а он не был посредником. Все это отошло на задний план. Перед ним стояла простая девочка, которой было очень грустно, а он был обычным мальчиком, не знавшим, как ее утешить.

Глеб подошел ближе и, терзаясь сомнениями, положил руку ей на плечо. Клея не сбросила ее, чему он совсем не удивился бы, а продолжала смотреть на обелиск, и Глеб думал о том, что ему было бы куда легче, если бы она обернулась, ударила его или просто бы накричала, как это и подобает принцессе. Все что угодно, лишь бы она перестала плакать. По-видимому, Клея услышала его мысли и взяла себя в руки, а на ее лице отобразилось сожаление о минутной слабости.