Противостояние (СИ) - Авсаджани Уча - Страница 4

Люди задавали вопросы, стараясь перекричать друг друга, но внезапно часть из них расступилась, и в образовавшемся проеме показались перепуганные Ирина, Виктория и майор Потанин.

Они были в безопасности.

Глеб проснулся от жуткой головной боли. Сейчас, находясь в своей комнате, где все было до боли знакомо и привычно, вчерашние события воспринимались скорее как сон, чем действительность.

Глеб лениво потянулся, встал с кровати и подошел к окну, чтобы вдохнуть «свежего» московского воздуха. Он свернул жалюзи и раскрыл окно, но стоило ему это сделать, как комната наполнилась гулом и ворчаньем.

Глеб и Ирина жили в старом двухэтажном доме, занимая три крохотные комнаты на втором этаже. Здание находилось на отшибе, в спальном районе, слывшем одним из самых скучных на события мест в городе. Поэтому непонятные звуки, нарушавшие безмятежное утреннее спокойствие, выглядели из ряда вон выходящими.

Еще не до конца проснувшись, Глеб посмотрел на знавший лучшие дни двор, затем взор сонных глаз проследовал в сторону дороги, и он увидел нечто, заставившее полудрему улетучиться за долю секунды.

Прямо за жидкой растительностью и редкими кустами, точно караульные окружавшими дом с равными промежуками, на всем протяжении здания стояли разноцветные машины с огромными антеннами — телевизионные фургоны всех каналов, о которых Глеб когда-либо слышал. Перед ними были развернуты телекамеры, направленные строго на дверь подъезда, а операторы и журналисты обосновались на пешеходной дорожке, не рискуя приблизиться из-за расположившихся тут же нескольких полицейских. Некоторые из людей, образовав небольшие группы, о чем-то оживленно судачили, другие, боясь пропустить что-то важное, ели на скорую руку. Глеб даже заметил несколько палаток с фирменными эмблемами телеканалов.

Журналисты были поглощены своими делами, и еще не заметили мальчика, с интересом наблюдавшего за ними из окна на втором этаже. Наконец, сообразив, что его обнаружение лишь вопрос времени, Глеб отпрыгнул от окна и только затем, прислушавшись и убедившись, что звуки внизу не изменились, рискнул приблизиться вновь, закрыть его и спустить жалюзи. Он забрался на кровать и задумался — было очевидно, что журналисты не собирались отставать от него так просто. Конечно, он и раньше становился для них объектом интереса (когда занял третье место на областном соревновании), но тогда это было скорее проявлением учтивости к мальчику, хоть и подававшему надежды, но все же находившемуся лишь в самом начале своего профессионального пути.

Теперь же все обстояло решительно иначе. За несколько часов он превратился в настоящую знаменистость. Вернувшись поздно вечером из полицейского участка, где его заставили повторить всю историю, по крайней мере, раз двадцать, Глеб, как обычно, включил телевизор, чтобы расслабиться, но вместо ток-шоу эфир был забит спецвыпусками новостей, без конца перемалывавшими случившееся. Ведущие и телерепортеры, казалось, соревновались в том, кто выставит его в лучшем свете, а операторы показывали его профиль с немыслимых ракурсов.

Глеб выключил телевизор и направился на кухню, где его ждала Ирина. Она до сих пор не оправилась. Полицейские хотя бы позволяли ему говорить. Ирина же то и дело его перебивала, ругала за опасность, которой он себя подверг, и в редкие мгновения хвалила за спасение Лены. В конце концов, дошло до того, что майор Потанин попросил ее удалиться, чтобы они смогли спокойно взять показания. Видавшие виды полицейские тридцать первого участка, которых в городе все знали как суровых парней, расследовавших самые опасные преступления, разинув рты, с благоговейным трепетом слушали его рассказ. Раз за разом они поражались его дерзости, безрассудству и отваге. Его спрашивали про каждую деталь, просили описать каждую секунду его действий. В тот момент, когда Глеб дошел до проникновения в здание по тайному проходу, сразу несколько полицейских схватились за головы, а Потанин мрачно перевел взгляд на сотрудников аэропорта, в суматохе даже не вспомнивших о существовании тоннеля. Наконец, показания были записаны, протокол составлен, а Ирина снова получила возможность зайти в кабинет, чтобы забрать сына.

Напоследок майор предупредил, что отныне их жизнь изменится, по крайней мере, на ближайшие пару месяцев, пока репортерам не приестся вся эта история. Кроме того, он приказал выделить им несколько человек для охраны дома.

— Это необязательно, — учтиво перебила его Ирина. — Не думаю, что журналисты ворвутся к нам домой.

— Мы ведь вам не сказали — преступник все еще на свободе, — Потанин был явно ошарашен, что допустил такой промах.

— Как это на свободе?? — почти крикнула женщина.

Майор вздохнул:

— Когда спецназ вошел в здание, там никого не оказалось. Мы прочесали весь аэропорт, сантиметр за сантиметром, привлекли кинологов, даже заглянули в самолеты, но он как сквозь землю провалился.

Глеб сглотнул подступивший к горлу комок и почувствовал, как Ирина притянула его к себе. Как они могли допустить такое? Сумасшедший преступник вполне мог жаждать вендетты, и теперь Глебу и его матери грозила смертельная опасность.

Но было еще кое-что. Глаза Глеба округлились, и он перебил перешедшую в наступление Ирину:

— А как же Лена? Я его не интересовал, ему нужна была только она. Зачем нам охрана, лучше защитите ее.

Потанин положил ему руку на плечо и заглянул в глаза:

— Все в порядке: Лена и Виктория уже покинули участок и сейчас, вероятно, отдыхают дома. Их будут охранять и вас тоже. Ты поступил героически, и мы все это ценим, но теперь предоставь остальное нам. Судя по вашим рассказам, преступник явно не в ладах с головой, а значит, рано или поздно он совершит ошибку, и мы его схватим.

— Но до сих пор он не совершал ошибок и знал, что делает. Как вы могли его упустить? — голос Глеба задрожал, а его лицо покраснело от волнения, как тогда в зале аэропорта.

В голосе майора чувствовалась отеческая нежность, но ему было все равно. Полицейские проворонили преступника и, похоже, даже не понимали, какой опасности тем самым подвергли Лену.

— А как же программа защиты свидетелей? Ее ведь целыми днями по телеку крутят! Увезите ее в безопасное место! — не унимался Глеб.

— Я же сказал, опасности нет. Просто идите домой и будьте чуть бдительнее, чем обычно. Остальное сделает охрана… Кузнецов, Еременко, отвезите их, и дежурьте в машине до дальнейших указаний.

Глеб отметил, что Потанин был явно раздражен, а от его заботливости не осталось и следа. Теперь он был просто бюрократом, которому надоело общение с людьми, считавшими, что понимали дело, которым он занимался всю жизнь, лучше него. Уяснив, что спорить бессмысленно, Глеб с Ириной проследовали в полицейский автомобиль.

Глеб оделся, спустился умыться в ванную, а затем прошел в гостиную, где обнаружил спящую у включенного телевизора Ирину. Он решил не будить уставшую женщину, взял пульт и, отключив звук, принялся переключать каналы. Было еще рано, и почти везде шли утренние передачи и ток-шоу. Кое-где Глеб наткнулся на уже начавшиеся выпуски теленовостей, но про вчерашние события там не было ни слова. Вспомнив дежуривших на улице журналистов, он смекнул, что это было вызвано не отсутствием интереса, а наоборот, репортаж о нем, должно быть, прошел в самом начале, как главная тема. Почему-то в голове всплыли слова Потанина о том, что отныне их жизнь изменится. Глеб обвел взглядом гостиную. Два дивана, немного покосившийся от старости сервант с множеством фигурок на нем и журнальный столик посередине — вот и все ее убранство. Пожалуй, главным украшением комнаты был плазменный телевизор, взятый ими в кредит.

Глеб снова посмотрел на мирно дремавшую Ирину. Точно так же было и в тот день. Тогда у них в школе из-за болезни Александры Михайловны уроки закончились раньше, чем обычно, и радостный Глеб побежал домой, предвкушая обещанный поход в зоопарк. Однако, дома он застал спящую на диване маму. Не выдержав и испугавшись, что про него забыли, он немного пошумел, и та проснулась.