Допустимая погрешность некромантии (СИ) - Орлова Тальяна - Страница 29

— Что? — я забыла про еду и вскочила на ноги. Вернуться… и хотя бы матери позвонить! Или узнать, как там справляется Тайишка… Это после стадии полного уныния прозвучало новостью, достойной фейерверков, — Конечно! Буду шпионить для вас от всей души!

Некромант не сдержал едва уловимой улыбки:

— И вернешься?

Я ответила до того, как успела обдумать замечательную альтернативу:

— Коне-е-ечно!

Он снова опустил голову на пару секунд — всегда так делал, когда не хотел, чтобы я видела его веселье. А может, он вообще в это время успевал отхохотаться — куда-нибудь внутрь. Потом снова посмотрел на меня, а улыбка стала прежней, чуть заметной:

— Верю. Но не до конца. Я свяжу тебя клятвой, но у меня никогда не было возможности проверить, работают ли они в другом мире. И, конечно, я подготовлюсь к тому, чтобы выдернуть тебя оттуда силой. И потом тебе не поздоровится — вот это я могу тебе гарантировать.

— Да что вы! — я вскинула руки. — Я честно-честно сама вернусь!

— Вот теперь действительно верю.

Если уж выбирать, попасть ли хоть ненадолго в свой мир или продолжать строить из себя неукротимую революционерку, то выбор очевиден.

— Когда выступаем? Я готова!

— Подожди. Не сегодня. Мне для начала надо самому разобраться. Иди в свою комнату или погуляй.

Стало немного обидно, что меня изолируют от участия в таком важном деле:

— А как же клятва не отходить от вас на десять шагов?

Он щелкнул пальцами — видимо, это означало отмену заклинания, и без объяснений вышел из столовой.

Через пару часов я была готова выть от скуки. Гулять по дому и саду быстро надоедает. Неужели придется во второй раз учиться читать? Как тут вообще выживают высокородные особы, за которых все домашние дела выполняют слуги? Неужели целыми днями книжки читают или созерцают виды растительности?

Потом сидела в комнате и наблюдала в окно за людьми — это еще скучнее. А когда стемнело, то уже сдержаться не могла, так сильно хотелось хоть на пять минут вернуться домой. Однако некромант все не возвращался в спальню. Я нашла Марушку, расспросила ее о месте нахождения господина, уже через минуту тихо постучала и вошла в кабинет, виновато опуская голову:

— Долго еще, господин Шакка?

Он поднял голову от большой книги на столе.

— Соскучилась?

— По вам-то? — я не поняла сначала иронии. — Не совсем. Но так бы хотелось хоть каких-то новостей.

— Думаю, завтра вечером все сделаем. Пошлю в обед слугу на рынок за нужным ингредиентом.

— Завтра вечером? Я не доживу!

— Если слуга не сможет купить завтра, то ему придется отправляться в порт. Это займет пару дней.

— Что?! Тогда я точно не доживу!

— Доживешь.

— Нет!

— Да.

— Откуда вам вообще знать, доживу я или нет?!

— Знаю.

— А я вот возьму и не доживу! Еще решать за меня будете, как какой-нибудь повелитель мертвых!

Он встал из-за стола, улыбнулся.

— Ты всегда такая нетерпеливая? Не могу сказать, что мне это не нравится. А ты во всем нетерпеливая или только в тех вещах, которые от меня не зависят?

Господин Шакка умел говорить так, что любая мысль звучала с тайным подтекстом. Хотя в последней фразе на самом деле мог быть тайный подтекст… Я потрясла головой, чтобы вернуться к главной мысли:

— Ладно, делайте, что нужно. А я попытаюсь дожить.

— Спасибо, что разрешила. Но на сегодня я закончил.

Я напряглась, вмиг переключившись на новые переживания. И окончательно сжалась, когда Шакка подошел ко мне и взял за локоть, направляя из кабинета. Это что же, мне предстоит продолжение вчерашней вечеринки? Но я молчала, понимая, что права голоса не имею.

Некромант нарушил тишину сам, но обращался не ко мне:

— Марушка, приготовь ванну для Ольги.

И кто бы удивлялся, что когда мы вошли в спальню, в смежной комнате уже шумела вода. Я и на этот раз спорить не спешила. Вдруг господину маньяку важно, чтобы все в доме были чистыми? И отправилась в ванную. Правда, Марушка поспешила исчезнуть! Я только вслед ей ойкнула. Это что же получается? Она ведь всегда предлагала помыть мне волосы! Мне теперь с грязными ходить? Точнее, одной здесь оставаться?..

Погрузившись в воду и насыпав туда мыльного порошка, расслабилась. И только поначалу с опаской косилась на дверь. Конечно, осознанно тянула время — теплилась надежда, что господин устал настолько, что уснет до моего возвращения. Но надежда моя не оправдалась: когда я уже вытиралась, за спиной раздался спокойный голос:

— Не одевайся.

— Что?..

Резко развернулась, прикрываясь полотенцем, и жалобно уставилась на него. Некромант подошел и наклонился так, что его глаза оказались на уровне моих.

— Не одевайся.

Я покраснела и попыталась натянуть полотенце до самой шеи, не думая в тот момент о том, какие именно места надо прикрывать в первую очередь. Шакка отступил на шаг и перевел взгляд вниз. Прищурился.

— Так даже лучше.

Я окончательно разволновалась. Затеребила несчастное полотенце, но мысли запутались:

— Не надо так, господин Шакка! Почему же вы понять не можете, что в моем мире… это все настолько… я уже сама не знаю, чего боюсь больше…

Он так неожиданно оказался рядом и обхватил ладонями мое лицо, что я замерла.

— Почему боишься, Оля, почему? В твоем мире не принято удовлетворять свои желания?

— Э… это ваши желания… не мои.

— Обманываешь ведь. Ну хорошо, давай поступим иначе — вчера ничего жуткого с тобой не произошло?

Я подумала над ответом:

— Нет, но…

Глаза совсем близко. Возможно, он эту близость держит специально, чтобы я с мыслями договориться не могла.

— Тогда давай повторим вчерашнюю сделку. Идет? Можешь самой себе врать, но ты уже вчера хотела меня не меньше, чем я тебя сейчас.

И вдруг в голове от его признания прояснилось. Конечно, я понимала, что он испытывает ко мне влечение, а иначе просто незачем играть в эти игры. Но когда такие признания звучат вслух, это что-то неуловимым образом меняет. И вчера… он ведь пошел на уступку, которую снова предлагает.

— Вы… в самом деле не собираетесь меня насиловать? Я прокляну себя за этот вопрос, но спрошу — почему?

— Потому что мне интересно добиться настоящего ответа.

— Опять научное любопытство или укрощение строптивой?

— Воспринимай как угодно.

Я облегченно выдохнула:

— Знаете, почему боюсь? Потому что у вас есть привычка запугивать!

— Я не запугиваю. Если бы все шло не так, как мне нужно, то все угрозы я бы выполнил.

— Очень утешает! Прямо такое облегчение на душеньке моей истерзанной, сил нет…

— Ты уже поцелуешь меня или продолжишь препираться?

— А если я не хочу?

— То есть я обязательно должен тебя запугивать, чтобы добиться искренности?

Теперь мне хотелось смеяться. Особенно от вида его улыбки. Почему он так редко позволяет себе проявлять эмоции — ведь совсем другой человек! В такого несложно и… о чем это я?

Сама потянулась к его губам, пусть засчитает баллы в корзинку честности. Он перехватил инициативу мгновенно: сразу открыл языком губы и проник в рот, а меня вжал в себя, заставляя изогнуться. Никакой вчерашней нежности, только напор — ошеломляющий, выбивающий из восприятия происходящего. Я задрожала и, конечно, не подумала сопротивляться, когда он подхватил меня под бедра и поднял, не прерывая поцелуя.

Очнулась, когда почувствовала под собой постель, а Шакка навис сверху. Теперь между нами не было полотенца, а я не могла остановиться и снова потянулась к губам. Но он не позволил поцеловать:

— Продолжим или на сегодня хватит?

Зачем он спрашивает?! Ведь и без того видит каждую мою реакцию! Но вопрос меня остудил:

— Вы меня дрессируете, что ли?

— Не без этого, — он улыбался. — Нравится?

— Не очень.

— Это вызывает в тебе чувство протеста?

— Не без этого! — я ответила его же словами. — Поэтому продолжать не будем!

— Как скажешь, — он согласился слишком легко. — Тогда давай по-другому…