Водители фрегатов - Чуковский Николай Корнеевич - Страница 19
- Предыдущая
- 19/112
- Следующая
Снова забили барабаны, и начался кулачный бой. Одна пара бойцов сменяла другую, и наконец, к удивлению англичан, в круг вышли две толстые женщины, которые с необыкновенной ловкостью и яростью принялись наносить друг другу удары.
Когда все эти состязания кончились, островитяне стали просить Кука показать им искусство белых людей. Кук вывел на берег роту морской пехоты и устроил целый парад – с духовой музыкой, с маршировкой, с учебной стрельбой в цель.
Островитяне были в восторге. Особенно им понравился вид сияющих медных труб и оркестра. Впрочем, к самой музыке они остались равнодушны и восхищались только грохотом барабана.
После парада им сейчас же захотелось показать свое преимущество над белыми людьми. Сто пять раскрашенных воинов построились колонной и замаршировали, расходясь в разные стороны, то по двое, то по трое и снова сходясь вместе. Точностью, стройностью и однообразием движений они далеко превзошли хорошо обученных солдат. Их шаги все ускорялись, взмахи рук становились все шире, и наконец маршировка превратилась в бешеный пляс. Они отбивали такт ладонями по своим голым телам, и вся толпа, пришедшая в дикий восторг, подвывала им гортанным размеренным воем. Это странное представление продолжалось до тех пор, пока все пляшущие не упали в изнеможении на землю.
Кук решил воспользоваться наступившими сумерками и позабавить туземцев фейерверками. Посланный на судно человек привез с собой ракеты, и в вечернее небо с треском понеслись огромные разноцветные звезды, над вершинами деревьев медленно поплыли сверкающие шары, и на прибрежье завертелись шумные огненные колеса. Островитяне были потрясены, восхищены и напуганы этим необычайным зрелищем. Они безмолвно, затаив дыхание, следили за каждой ракетой и с тех пор стали считать англичан чародеями.
После обильного ужина, состоявшего из бананов и плодов хлебного дерева, праздник продолжался. Сначала плясали девушки с белыми цветами в черных волосах, потом почтенные матери семейств, потом юноши, взрослые воины и седоволосые вожди. Все они были ловки, проворны и неутомимы.
Ночь была звездная и теплая. Над головами моряков колыхались листья пальм. Спокойный океан шелестел прибрежным песком. Путешественники давно уже не проводили время так приятно.
Праздник продолжался до утренней зари, и было уже совсем светло, когда англичане, утомленные, вернулись на корабль.
Моряки переплывали от одного острова архипелага к другому, и везде их встречали радушно. Они могли ходить всюду, где им вздумается, делать все, что хотят. Островитяне особенно привязались к Омаю, они упрашивали его остаться навсегда на островах Дружбы и даже обещали повиноваться ему, как вождю. Но Омай стремился на родину.
Кук закупил множество съестных припасов, но, к сожалению, нигде не мог достать хорошую пресную воду – во всех речках островов Дружбы вода была горькая и мутная.
И он поспешил к чистым ручьям Таити.
На Таити Омай был встречен с равнодушием. Никто не обращал на него внимания. О-Ту, прибыв на корабль, едва с ним поздоровался. Одна только сестра Омая, бедная женщина, обремененная множеством детей, прослезилась, увидев своего брата, объехавшего весь свет.
И Омай пал духом. Он ожидал совсем другого приема.
– Не огорчайся, – говорил ему Кук. – Мы заставим их тебя уважать. Они ведь еще не знают, как ты богат.
На другой день они вместе поехали к О-Ту. Омай положил перед королем дюжину топоров, несколько шляп с перьями, несколько красных камзолов и ящик гвоздей. О-Ту был потрясен таким щедрым подарком, полученным от своего подданного.
– Это для него пустяки, – сказал Кук. – Он теперь так богат, что мог бы купить всю вашу страну, и то не обеднел бы.
И отношение к Омаю переменилось. За ним ходили целыми толпами и подобострастно глядели ему в глаза. И что хуже всего, у него вдруг нашлось очень много приятелей, каких-то забулдыг, которые спаивали его кавой и выпрашивали у него топоры, ткани и разные заморские диковинки.
Омай действительно был очень богат. В Англии каждый дарил ему какую-нибудь безделицу. А Кук дал ему множество полезных в хозяйстве вещей, надеясь, что он научит таитян, как обращаться с ними.
Но Омай был легкомыслен и простодушен. Он верил льстецам и ничего не жалел для них. И сокровища его быстро таяли.
Кук решил спасти Омая от разорения. Он позвал его в каюту и долго с ним говорил. Но, чувствуя, что из этого ничего не выйдет, он предложил ему поселиться на маленьком островке Гюагейне, расположенном в нескольких милях от Таити.
«Там мало народу, – думал Кук, – и грабить его будет некому».
Омай согласился. Он считал Кука мудрейшим человеком в мире и привык уважать и слушаться его.
Незадолго до отъезда с Таити Кук гулял по берегу вместе с О-Ту и вдруг увидел дом.
Это был настоящий дом. Не бамбуковая таитянская хижина, а деревянный европейский дом с четырьмя застекленными окнами, с дверью на железных петлях, с черепичной крышей. Чистенький, новенький, с каменным крылечком, он казался таким обыкновенным, как будто стоял не на далеком острове, а где-нибудь на окраине большого европейского города.
Кук распахнул дверь и вошел.
Никого. Пусто. Деревянная кровать без матраца, на ней старая шляпа, медный чайник, а в углу большой крест.
Кук подошел к кресту. На горизонтальной перекладине было написано по-латыни:
«Christus vincit» – «Христос побеждает».
А на вертикальной сверху вниз:
«Carolus III imperat, 1774» – «Карл III повелевает, 1774».
Здесь несомненно побывали испанцы. Испания была старинной соперницей Англии, постоянно враждовавшая с ней из-за колоний. Испанцы всюду, где могли, покоряли жителей отдаленных стран, обращали их в рабство и увозили их в свои южноамериканские колонии.
Расспросив О-Ту, Кук выяснил, что у берегов Таити побывал испанский корабль. Командовал этим кораблем капитан Орада. Таитяне приняли испанцев ласково, так как Кук приучил их без опаски относиться к европейцам. Лес для постройки домика испанцы привезли с собой из-за моря. В домике поселился человек в черном одеянии до пят и с круглой лысиной на голове – католический патер. Он что-то говорил таитянам, размахивая крестом, но они ни слова не поняли из его речей. Впрочем, корабль скоро ушел, увезя с собой и человека в черном.
– Они, кажется, были добрые люди, – заметил О-Ту. – Мне они подарили большой кусок синей материи.
Кук не стал разуверять его. Но уступать Таити испанцам он не собирался. На обратной стороне креста он приказал вырезать:
«Капитан Кук, 1769, 73, 74 и 77».
На прощание Кук подарил О-Ту барана и трех овец. О-Ту очень обрадовался, велел выстроить для них специальную загородку, из собственных рук кормил их сеном и даже сам их доил. Кук чувствовал, что его овцы здесь не погибнут.
29 сентября 1777 года «Решение» и «Открытие» снялись с якорей и отправились к острову Гюагейне. Вождь этого островка был вассалом О-Ту и принял Кука дружелюбно. Омай преподнес ему ценный подарок, и тот так обрадовался, что даже расцеловал богача таитянина. Кук объяснил, что Омай хочет навсегда остаться на Гюагейне, и попросил отвести ему участок земли. Кук велел матросам выстроить для него дом в три комнаты. Рядом с домом был воздвигнут хлев, так как Кук решил подарить Омаю всех оставшихся овец, – он знал, что Омай от природы хороший хозяин и овцы у него расплодятся, если он только не раздарит их кому-нибудь. Для хранения заморских сокровищ он дал Омаю три дубовых сундука с замками. У Омая было уже ружье, но он так неотступно просил у Кука еще какого-нибудь оружия, что Кук подарил ему два пистолета и большую саблю.
С ним должны были остаться и оба новозеландских мальчика, к которым он относился с отеческой нежностью. Омай был очень доволен.
Но, когда настал наконец день разлуки, Омай расплакался. Его пришлось силой оторвать от капитана.
Прошло уже много месяцев с тех пор, как Кук покинул Англию, а его экспедиция еще даже не приступала к главной своей цели – поискам Северо-Западного прохода. Надо было спешить.
- Предыдущая
- 19/112
- Следующая
