Лунная афера - Рощин Валерий Георгиевич - Страница 25

  * * *

  Кратковременно включая двигатели ориентации, Басаргин изменил тангаж корабля, приподняв носовую часть на тридцать градусов относительно траектории полета. «Если у Михаила все же получится найти и устранить неисправность, то не надо будет тратить время на эволюции – импульс от работы маршевого двигателя сразу ликвидирует снижение и увеличит нашу скорость», – решил он.

До выхода из теневой зоны оставалось выполнить еще один маневр, но для него потребуется помощь инженера.

Глянув влево и вправо на иллюминаторы, командир не увидел ничего, кроме темноты.

– Ты закончил? – справился напарник.

– Нет, Миша, потерпи еще секунд двадцать. Ты светлую часть поверхности видишь?

– Наблюдаю тонкую полоску. Понемногу приближается.

– Понял. Я сейчас плавно крутану корабль вокруг продольной оси. Свистни, когда окажешься в нижней точке.

– А, понял твою задумку! – повеселел Матюшин. – Давай!..

Запустив на долю секунды один из двигателей, Басаргин заставил «Мир-экспресс» начать медленное вращение.

– До нижней точки пять секунд, – послышался голос Михаила.

– Понял.

– Стоп!

Вырвавшаяся струйка газа остановила вращение. Теперь зияю-щая дыра на поврежденном корпусе и висящий рядом с ней инженер оказались внизу.

– Ну вот, – довольно проговорил Басаргин, – теперь будешь работать в тенечке, а не под прямыми лучами. Можешь приступать – больше эволюций не планируется.

 – Неплохо придумано. Начинаю…

  * * *

  Корабль «парил» над Луной.

Через верхний иллюминатор на фоне бескрайнего черного космоса светился краешек Земли, насыщенной живыми и сочными красками. Нижний полностью занимало мертвое «изображение» земного спутника – обширные белесые равнины, изрытые разнокалиберными кратерами.

Время шло, а вместе с ним таяли и спасительные метры высоты. Никогда еще в своей жизни Олег не испытывал такого жгучего желания замедлить движение стрелок часов. Но что он мог сделать? Инженер копошился снаружи, не оставляя надежды отремонтировать отказавший двигатель, а он находился в ложементе, ожидая чуда – команды Матюшина на запуск.

Как ни пытался Олег отвлечься от черных мыслей о приближавшемся столкновении с лунной поверхностью, но взгляд все одно приклеивался к менявшимся цифрам на мониторе.

Двадцать пять тысяч сто тридцать метров…

Двадцать четыре тысячи двести сорок…

Двадцать три тысячи триста пятьдесят…

Каждая минута – минус восемьсот девяносто восемь метров.

Он принялся считать…

Получалось, что до катастрофы оставалось всего двадцать шесть минут. А до выхода из освещенной зоны – двадцать пять.

– Нет, все-таки при свете солнца умереть было бы лучше, чем в абсолютном мраке, – вздохнул Басаргин. – Мрака и после смерти будет в достатке…

  * * * 

  – Миша, как ты?

– Нормально… Работаю…

– Причину нашел?

– Нашел.

Командир затаил дыхание.

– Ну?.. И в чем проблема?

– Один из патрубков пневмогидроавтоматики двигательной установки здорово погнут от удара. В месте изгиба он сплющился и перекрыл движение воздуха из баллонов наддува.

– Понятно. И что?

– Олег, тебе необходимо полностью отключить питание маршевого двигателя. А я вырежу погнутый трубопровод и вставлю новый кусок из ремонтного комплекта.

Басаргин бросил взгляд на часы, затем на показания радиовысотомера. Работа инженеру предстояла серьезная, а времени на нее было катастрофически мало.

– Так… Двигатель обесточил. Действуй, Миша. Только не забывай: у нас осталось двадцать одна минута.

– Да-да, понял…

  * * *

  Секундная стрелка часов намотала еще несколько кругов.

Монитор равнодушно оповестил об очередном изменении высоты. Теперь цифры показывали двенадцать тысяч пятьсот семьдесят метров. На таких эшелонах бороздят земную атмосферу гражданские авиалайнеры.

Повернув голову, командир посмотрел в левый иллюминатор, оказавшийся сейчас внизу. Поверхность Луны стала гораздо ближе: кратеры уже не казались идеально круглыми, а на глянцевой белой поверхности равнин проступили светло-желтые пятна неправильной формы.

«Это солнечный свет окрашивает грунт в различные тона, – вздохнув, догадался Басаргин. – Падает на неровности рельефа под различными углами и окрашивает. Эх-х, полюбоваться бы этими неземными красотами в другой ситуации. В более спокойной…»

Да, сейчас у него не было ни желания, ни возможности, ни времени обозревать лунные пейзажи. Зато этим невозмутимо занималась автоматическая видео- и фотоаппаратура. Ей было наплевать на настроение членов экипажа, на все то, что происходило на борту корабля и на то, что случится через десять минут. Каждая из камер исправно подстраивала резкость, выбирала наилучшую экспозицию, матрицы фиксировали поток света и преобразовывали его в электрический сигнал, процессоры переводили сигнал в цифровой код и отправляли для хранения на электронный твердотельный носитель большой емкости.

Нервы были напряжены до предела. Басаргин неоднократно порывался запросить Михаила о том, как идут дела и есть ли хоть малейший шанс на запуск двигателя. Но каждый раз он удерживал себя, понимая, что инженер предпринимает все возможное и что его сейчас лучше не беспокоить.

Высота – четыре тысячи четыреста девяносто. До столкновения с поверхностью ровно пять минут.

Пальцы правой ладони командира машинально поглаживали джойстик управления двигателями ориентации. Менять положения корабля не требовалось – оно было выбрано идеально для моментальной коррекции траектории. А вот другая ладонь была напряжена и плотно обхватывала небольшой пластиковый шарик черного цвета на оконечности левого джойстика. Именно этот коротенький левый рычажок с плавным ходом отвечал за управление маршевым двигателем. Именно его Басаргину сейчас более всего хотелось привести в действие.

Высота – две тысячи шестьсот девяносто. И три минуты до печального финала.

Видимая в иллюминатор поверхность Луны уже не проплывала под кораблем, а быстро перемещалась от одного края к другому.

Наклонив голову, Басаргин посмотрел туда, где сейчас находился напарник. Вся надежда была только на него. Если за последние три минуты полета Миша не успеет, то…

– Все правильно. Постоянно везти не может! – шлепнул он ладонью по джойстику и грустно улыбнулся. – Три посадки на одном двигателе, пожар, катапультирование с подбитого боевиками штурмовика, два отказа гидросистем, пробитый пулями топливный бак, неполный выпуск шасси, что-то еще… уже не помню. Каждый раз мне чертовски фартило, и я, подобно маленькому ребенку, верил в свое бессмертие. Но всему есть предел. Наверное, мой ангел-хранитель отвлекся, ушел в запой или просто обиделся на мою неблагодарность…

Высота – девятьсот метров. До столкновения – одна минута.

Корабль уже нырнул в лунную ночь, а перед этим последние освещенные участки светлой зоны проносились под кораблем с невероятной скоростью. Невозможно было разглядеть ни кратеров, ни желтоватых пятен, ни причудливых морщин рельефа – все смешалось в сплошном мельтешении.

«Представляю, как нас размажет на такой скорости», – снова вздохнул Олег и перевел взгляд на монитор интегрированного пульта…

  * * *

  Как он ни ждал команды инженера, а его голос все одно оглушил:

– Врубай!!

Командир мгновенно среагировал, включив элекропитание двигателя и сразу дав ему полную мощность.

Резко возникшая гравитация вжала тело в ложемент. Потекли самые мучительные секунды ожидания…

За нижним иллюминатором царила темень – ни единого проблеска или светлого пятнышка. И ни черта не понятно, хватит ли кораблю запаса высоты для исправления траектории. Он ведь не пушинка и не легкий истребитель, способный на быстрый маневр. Его массу еще надо заставить изменить направление движения.

Единственным прибором, по которому можно было контролировать и отслеживать положение корабля относительно поверхности, оставался радиовысотомер. К его-то показаниям на мониторе и приклеился взгляд Басаргина…