Дом Эмбер (ЛП) - Мур Келли - Страница 2

У входа я повернула латунную ручку, металл был теплым в моей руке. С небольшим щелчком дверь плавно открылась.

Тени собрались внутри, холодные и таинственные. Воздух был тяжелым от пыли и молчаливо пустым. Я увидела золотистый пол, толстые персидские ковры, винтовую лестницу. Антикварные столы, стулья, светильники. Среди разнообразных произведений народного творчества висели старые, написанные маслом портреты. Даже без рассказов я знала, что здесь жили целые поколения, которые прикасались, пользовались и рассматривали одни и те же вещи. Тут чувствовалось что-то мрачное. Как в месте, где вот-вот что-то должно было произойти. Как в церкви.

Затем меня догнала толпа, сбилась в кучу позади девушки, которая грубо блокировала дорогу, её рот приоткрылся в виде небольшой буквы О.

— Ты мешаешь пройти, Сара, — заметила моя мама.

Я сжала губы и отступила.

Моя мама скользнула внутрь — черный лебедь ведущий за собой стайку одетых в черное женщин. Она точно не выглядела помятой. Даже несмотря на то, что мы приехали сюда практически из аэропорта, на её выглаженном темно-сером костюме на было ни единой складочки. Она развернулась и приготовилась приветствовать скорбящих лишь с легким намеком на приветственную, но грустную улыбку. Её гости проходящие мимо и пожимавшие ей руку, казалось, были слегка сбиты с толку её холодным спокойствием. Они во все глаза рассматривали дом, переговариваясь приглушенными голосами, располагаясь в комнате, которая прилегала к прихожей. Большинство проходило через вторую слева дверь, где безошибочно узнаваемый звон фарфора и столового серебра позволял определить место, где был подан великолепный обед.

На мгновение я пожалела, что не последовала за толпой на ланч. Мой желудок издавал отвратительное бурчание. Но я была не настолько голодна, чтобы ждать в очереди с двадцатью седовласыми пожилыми дамами и вдыхать токсичные ароматы Шанель № 5. Так что, когда я увидела Сэмми, торопливо пробегавшего мимо меня, я устремилась за ним — моя равнодушная попытка отстрочить момент, когда он улизнет, а меня пошлют на его поиски.

Он, наверное, почувствовал, что я иду за ним по пятам, потому что он удвоил скорость. Он повел меня в гостиную, а затем в библиотеку и в застекленную галерею с двумя арками, ведущими в разные крылья дома, закрытые и неосвещённые.

— Сэм! — зашипела я так незаметно, как только могла, еле поспевая за ним. — Сэм. Остановись.

Не замедляясь, он повернул налево. В следующий раз я заметила его, когда он забирался вверх по лестнице. Я проследовала за ним, по пути стараясь внимательно всё рассматривать, не упускать ни одной детали. Восьмифутовые напольные часы на изгибе лестницы остановились на 10:37. Колонны на лестнице были разными, каждая отличалась от остальных. Картины на стенах изображают библейские сцены. Одна из рам на стене накрыта черным сукном.

Лестница заканчивается длинной площадкой, на лакированном полу которой выложена Роза Ветров, как будто бы карта, служащая для передвижений по дому. Держась рукой за резной столб, я осматриваюсь. К северу от меня находится стена из окон, на юге — перила с видом на прихожую. На запад и восток простирается коридор из портретов, уходящий куда-то во мрак.

В западном крыле взгляд выхватывает какую-то тень среди множества других. Спиной ко мне неподвижно стоит заблудившаяся гостья. Мне становится интересно, что она тут забыла.

— Простите? — зову я её. — Вы кого-то ищете?

Не говоря ни слова и даже не повернувшись, она устремляется прочь.

— Да ладно вам, — с притворной жизнерадостностью говорю я. — Я что, невидимка? Эй, — снова позвала я. — Мэм?

Она проходит через двери и скрывается из виду.

Слегка обидевшись на то, что меня проигнорировали, я иду следом за ней. Но, засомневавшись, я через несколько шагов останавливаюсь. Я не хочу идти дальше. И я удивлена этим своим нежеланием.

Я пожимаю плечами. Качаю головой. Пусть себе вынюхивает. Зачем она мне далась? В конце-то концов, это же не мой дом.

И тут я слышу Сэмми раньше, чем он успевает материализоваться, выйдя из тени в западном крыле. Он выныривает из-за двери. Забыв о любопытной гостье, я снова начинаю преследовать его. Он нашел мальчишескую комнату, набитую разными морскими штуковинами: латунными светильниками, картинами, изображающими охоту на китов, гарпуном, пристроенным в углу. Всё это аккуратно сложено и покрыто пылью, но когда я захожу внутрь, я чувствую, что комната как будто замерла в ожидании.

Сэмми развлекает себя, вращаясь в кресле, стоящем рядом со столом. Механизм издает слабый неприятный скрип.

— Движение на полу.

— Паук, — информирую я его и поднимаю ногу, чтобы раздавить насекомое.

— Не нужно, — кричит он, и я колеблюсь, как раз настолько, чтобы тот успел убежать под стоящий под наклоном стол.

— Мерзость, — говорю я. — Зачем ты остановил меня?

— Она хорошая мама. Она здесь живет, — рассудительно ответил Сэм.

Я вздохнула и пожала плечами. Очередная бредовая идея Сэма. Плевать.

— Слушай, — сказала я, пытаясь пробудить в себе авторитет старшей сестры, — предполагается, что мы не должны здесь находиться, дружок.

— Ладно, — Он с легкостью спрыгнул с кресла.

Я заметила как он сжимает в руке какое-то старое чучело животного.

— Поставь это на место, Сэмми.

— Это Злобный Медведь. Теперь он мой. Ей он больше не нужен.

Я попыталась схватить медведя, но промахнулась. Как профи, Сэм проскользнул мимо меня и убежал. Я крикнула ему вдогонку:

— Верни его на место!

— Неа! — крикнул он через плечо, когда его голова исчезала вниз по лестнице.

— Сэм, — зашипела я, перебегая через лестничную площадку, и была слегка ошеломлена, когда обнаружила, что на меня уставилось море лиц. Я остановилась, залившись краской, и решила, что Сэм больше не является моей проблемой. Держа голову так высоко, как только могла я спокойно проплыла вниз по лестнице. Потом приступила к работе — общаться с людьми. Слушать.

Мой папа всегда говорит, что подслушивать — это плохая привычка. Но это было больше похоже на инстинкт. Может быть, это было не слишком этично, но как бы ещё я могла узнать важные для себя вещи, если бы не подслушивала в нужный момент.

В основном люди вокруг меня говорили о моей бабушке, что вполне логично, если учесть что это были её похороны.

— Такая чувствительная душа, — сказала одна женщина другой. — Мне кажется, она так и не оправилась от трагедии.

Я запомнила этот факт — трагедия — потом вернулась к подслушиванию.

Некоторые люди говорили о доме, как будто бы их пригласили сюда на экскурсию, а не на похороны.

— Один из старейших домов в штате, вы же знаете, мне говорили, что всё вещи здесь — это бесценный фамильный антиквариат.

— Ну, даже если и так, Мередит не пришла сегодня, — она говорит, что не входила в этот дом с тех пор, как ей было двенадцать, она тогда что-то увидела в детской комнате.

Последний оратор заметила меня и странно посмотрела. Я мило ей улыбнулась и посмешила уйти подальше.

— Я слышала, что её печень не выдержала, но со всеми несчастьями, которые перенесла Ида, неудивительно, что она пила.

Выпивка, отметила я и подумала, это многое объясняет.

— Говорят, в этой семье часты случаи безумия — вы видели их мальчика?

Услышав это, я резко развернулась, мои руки рефлекторно сжались в кулаки, но прежде чем я успела открыть рот, на мое плечо легла папина рука и развернула меня в противоположном направлении.

— Перестань подслушивать. — Он наклонился и прошептал мне. — Иногда ты можешь услышать вещи, которые ты не захочешь слушать.

Я оглянулась и с удовлетворением заметила красные пятна на щеках женщины, когда она увидела, как я отшатнулась. Папа улыбнулся мне легкой, уставшей улыбкой и сжал мои плечи, прежде чем отпустить меня.

Я снова обратила свое внимание на лица на портретах моих предков. Мама не знала, что я знаю, но я слышала как она строила планы по телефону, чтобы распорядиться имуществом моей бабушки с помощью одного из лучших аукционных домов на Восточном Побережье. Казалось, что она спешит избавиться от всего этого и покончить с Домом Эмбер. Не то чтобы мне было не всё равно. Просто я не могла понять, кто может захотеть приобрести портрет чьего-то давно умершего и незнакомого предка.