Всадник на чужой земле - Лернер Марик (Ма Н Лернер) Н. "lrnr1" - Страница 1

Грузовик затормозил на площадке перед несколькими практически не отличающимися друг от друга бараками. Торчащий на пороге одного из них солдат равнодушно глянул на машину, кинул окурок в бочонок с песком (ну хоть это в армии остается неизменным в любой точке), стоящий тут же, и ушел внутрь. До прибывших явно никому не было дела, никто даже не высунулся.

— Слезай! — крикнул водила нетерпеливо.

— И куда идти? — С огромным тяжелым рюкзаком и винтовкой в руках стоять было крайне неудобно.

Шофер ткнул в сторону одного из строений и сразу тронулся, не теряя времени на дальнейшие объяснения.

Поколебавшись — на штабное помещение здание было меньше всего похоже, даже таблички не имелось, — он вошел внутрь, открыв дверь за ручку локтем. До учебки он год отпахал на побережье в обычных мотострелках и хорошо усвоил: именно на таких обыденных вещах и попадаются, — потому не стал пинать ногой. Что разрешено старослужащему, новенькому не рекомендуется. Обязательно обнаружится сержант, требующий ликвидировать только ему видные следы подошвы, а заодно с удовольствием навешает наряд и погонит скрести всю казарму.

Это она и оказалась. Узкий коридор, первая же дверь вела в спальню с койками в два этажа и шкафчиками. Людей не было. Привычного порядка, когда все по линеечке, тоже не имелось. Вещи валялись как попало. Дневальный тоже отсутствовал. Тумбочка в коридоре стояла, а сам дежурный испарился.

В следующей комнате обстановка оказалась ничуть не лучше, на койках лежали люди. Если в наряд, почему одетые? А трое в углу вообще, похоже, выпившие. Бутылку даже не прятали. Ситуация нравилась ему все меньше и меньше.

— Новенький? — сказал один из них, поднимая голову.

— Сюда иди, — потребовал второй.

Эти хоть в форме и с сержантскими лычками и годовыми нашивками. Контрактники. Второй срок тянут, и осталась до окончания службы самая малость. Третий был голым по пояс, здоровым, как медведь, и молча смотрел тяжелым взглядом, под которым было крайне неуютно.

— Рядовой Крушанин! — доложил. — Прибыл для прохождения службы в Седьмой отряд специального назначения после окончания курса снайпера в учебном полку горной бригады спецназа.

Парни молчали, изучая новенького. Они видели ефрейтора срочной службы. Рост метр семьдесят, вес шестьдесят пять килограммов, волосы черные, прямые, глаза карие, брови густые, широкие. Жира нет, сумасшедшей мускулатуры и габаритов не имеется. Зато жилистый и наверняка выносливый. Попасть сюда — мало быть добровольцем. Любой проходил через инструкторский пресс и тяжелейшие нагрузки. Как ни удивительно, громадные парни ломались ничуть не хуже слабаков.

Они не могли знать про него наверное, однако нетрудно было догадаться — сами из таких. Родился и вырос в поселке после Заражения. Любой житель зарегистрирован, и Управление ресурсами направит его на производство согласно своим критериям. Даже если у него есть некие мечтания, никого они не интересуют. При наличии высокопоставленных родителей еще можно получить неплохое образование и рассчитывать на хорошее место или попасть в чиновники. Остальным заготовлено место на конвейере или в поле. Иногда, в плохие годы, и там и там. Убирать урожай не хватало рук, и гнали горожан. Для многих это был праздник: все же не такая жесткая дисциплина, и можно, помимо пайки, неплохо угоститься теми же овощами с полей. А деревенские, несмотря на возможность угодить в штрафники, повсеместно гнали самогон. Армия не самый плохой вариант для многих. Та же дисциплина, но шансов подняться много больше. Столкновения с соседями и уродами регулярные. Всегда есть возможность отличиться и занять место повыше. А в идеале — отслужив уже по договору, выйти в офицеры. Практически каждый начальник на «гражданке» когда-то прошел через это.

Вопреки ожиданию, после длинной паузы заговорил полуголый:

— Я не знаю, чего тебе наплели в учебке, но туда попадают добровольцы. А сюда направляют лучших. Поэтому вкратце излагаю суть: сам напросился — теперь хлебнешь полную миску «счастья».

Судя по ухмылкам остальных, они ему и обеспечат.

— Будешь правильно себя вести — и относиться станут нормально. Нет — просись вниз. Иначе… — Он развел руками.

— Вон та койка твоя будет, — сообщил один из сержантов. — На ней Колян спал.

— На дембель ушел?

— На тот свет! — рыкнул человек-медведь. — Мы здесь не балуемся. Тут граница! Будешь хлопать ушами — и ты в гробу домой поедешь!

В помещение влетел растрепанный молодой лейтенант с заспанным лицом. На щеке отпечатался след от шва на подушке.

— Взвод, подъем! — заорал диким голосом. С коек посыпались люди. Хватали обувку, торопливо одеваясь. — Из штаба бригады звонили, — сообщил всем сразу. — Беспилотник засек группу. Опять идут. Надо перекрыть… — Тут он выдал совершено непроизносимое название. Кто-то из солдат застонал показательно.

В голове была полная мешанина. Никак не ожидал такого сразу. Возникло и предвкушение настоящего боя, и страх перед испытаниями. Выдержит он или нет? И судорожные попытки вспомнить, чему учили, чтобы не оплошать. Воображение услужливо подсовывало картинки будущей неудачи и презрительно отворачивающихся старослужащих. Хуже только страх погибнуть или получить тяжелое ранение.

— Мы же только вернулись! — возмутились сразу в два голоса.

— Надо, парни. Больше некому, сами знаете. Новенький? — спросил лейтенант. Не дослушав доклада, поморщился, наверняка пропустив мимо ушей фамилию. — Карпенко, отвечаешь за него.

— Ну смотри у меня, — с отчетливой угрозой заявил полуголый.

Вместе с офицером их было двадцать два. Все прекрасно уместились в вертолет. Но на том удобства закончились. Неизвестно почему их высадили на немалом расстоянии до нужной точки. Наверное, не было возможности в тумане четко выйти на цель, а может, не хотели выдавать себя раньше времени. Вертушка транспортная, и, кроме обычного пулемета на турели, поддержки от нее все равно не будет. Зато инфильтранты могут уйти на другой маршрут или затаиться, услышав характерный звук. Да и сбить вполне способны — до них доводили на инструктаже.

А пока он пер в гору, неся на плечах килограммов пятьдесят. Конечно, их тренировали, но все же не такие дистанции. Больше всего он боялся споткнуться и упасть. Встать просто не сумел бы. Через три часа ему казалось, что больше нет сил. Прошло еще пять минут, и еще десять, и пять раз по десять, а он все брел и брел. Главное было — поставить себе задачу. Вон до того кустика, а теперь до этого камня. А за той скалой будет легче. И он все шел и шел на автопилоте, пока не раздалась команда.

— Это что, — сказал Карпенко, оказавшийся старшиной по званию, закуривая, — зимой вообще хана.

Он подумал и внял: это не изощренное издевательство, так оно и есть. Зимой больше вещей, да и снег мокрый липнет к ногам. А прилечь на привале — задубеешь. Пока топаешь, вспотеешь, и на морозе часами сидеть. Недолго обморозиться. Про отчекрыженные ноги их регулярно пугали в учебке, и вряд ли попусту.

— Не ешь, — приказал Карпенко, когда извлек стандартный блистер.

Спрашивать почему и возражать не тянуло. Наверное, есть смысл. Перед выходом Карпенко, напротив, проследил, чтобы он проглотил таблетку. Всем известно: при тяжелых физических нагрузках срок приема сдвигается на более ранний. У каждого график индивидуальный, и нормальные люди прекрасно чувствуют, когда требуется. На финишном отрезке чувства обостряются, и в бою может оказаться полезным.

Слава богу, окопа копать не заставили. Как это сделать в скальном грунте, он не представлял, но в армии еще и не то могут приказать. Ограничились выкладыванием стенки из камней. Уже под конец, когда мысленно радовался возможности просто посидеть и отдохнуть, наблюдающий в бинокль лейтенант с удовлетворением сказал: