Во мрачной тьме (СИ) - "Demonheart" - Страница 36

- Кто-то дождется, и получит от нашей сестрички епитимью за чревоугодие, - добродушно буркнул катачанец, протягивая полную кружку. – То сладости харчим, то пьянствуем якобы для восстановления псайкерских сил. Вот когда я еще служил в Гвардии, наш полковой псайкер молился почти не переставая, а от амасека шарахался как святоша от ереси.

- Дожили. Меня уже сравнивают с рядовым магнитом для болтов.

- Кстати, слышал я на эту тему один анекдот. Решил как-то гвардеец Джо пошутить над псайкером…

Система Рисла, орбита четвертой планеты

Мир был болен.

Вертер почувствовал это с первого взгляда, и с каждой минутой, проведенной у огромного иллюминатора, ощущение только усиливалось. Отчасти тому виной был внешний вид. На фотографиях Земля казалась прекрасной, сочетая белизну облаков, голубой цвет океанов и зелено-коричневые тона суши. Но по-настоящему оценить сказочную красоту родного мира он смог только сравнив его с другим. Рисла IV выглядела как грязно-серая сфера, усыпанная, точно струпьями, заметными с высокой орбиты черными пятнышками. То были города-ульи, абсолютная квинтессенция идеи урбанизма. На наблюдаемой стороне их насчитывалось около четырех десятков, и еще столько же скрывалось на другом полушарии. Всего семьдесят-восемьдесят ульев, население каждого из которых составляло от сотни миллионов до нескольких миллиардов душ. Колоссальная, неописуемая масса людей, населяющая лишь один из миллионов миров, составляющих Империум человечества.

И этот мир был болен. Не только из-за загрязненности атмосферы или перенаселения. При его виде Вертеру представлялся гнойный нарыв или воспаленный орган. Он сам не мог объяснить, с чего это его интуиция так невзлюбила серую планету, но сам списывал все на волнение. В конце концов, это же целый незнакомый мир! Мог ли он когда-нибудь мечтать, что сначала будет путешествовать на звездолете, а потом ступит на поверхность другой планеты? Марс не в счет, там бы вечно брюзжащего киборга зарубили еще на этапе психологического отбора. Вдобавок, от колонистов требовалось идеальное здоровье, а отсутствие всех конечностей в эти требования вписывалось плохо.

А может, дело в психических силах? Может его интуиция, резко обострившаяся за последние недели – это проявление латентных способностей псайкера? При мысли об этом Вертер почувствовал, как на грудь наваливается тяжелый груз страха. Для себя он решил, что если вдруг, не дай боже, пробудит в себе псайкану, то немедля пустит себе пулю в череп. Причиной этому был долгий разговор, состоявшийся с Германом на следующий день после зачистки заброшенных палуб. Долгий, обстоятельный разговор, к которому дознаватель хорошо подготовился. Он показывал книги, пикты, голограммы, рассказывал истории из собственной жизни, и после поступления на службу в инквизицию, и до него. В многообразии форм, он доносил до Вертера простую, в сущности, мысль.

Варп – это плохо. Очень плохо. Хуже варпа нет вообще ничего. Но без него никак. Но все равно, варп – это очень, очень плохо. Потому что в варп – это измерение не пространства и времени, а измерений душ и эмоций.

В варпе число «пи» может быть равно и десяти, и минус трем, и неопределенности.

Одновременно.

В варпе время может идти с любой скоростью, в любом направлении.

В варпе можно намотать облако на вилку, надеть на голову ощущение легкости бытия и скрутить в самокрутку эхо первого убийства.

В варпе тебя может вздрочнуть собственный хер.

И кончить.

А еще в варпе живут сущности, рожденные из самых сильных и самых горьких чувств, охватывавших людей на протяжении эпох. Эти сущности иногда разумны, иногда нет. Они обладают могуществом, иногда просто запредельным. И для них нет ничего более желанного, чем пожирать души живых существ. Они – хищники варпа, Нерожденные. Демоны.

- Представь, что есть дверь, через которую целая орда демонов может вырваться в наш мир, стоит лишь на миг ослабить запоры, - говорил Герман. – А теперь представь, что эта дверь находится у тебя в голове. Это и значит быть псайкером.

Еще он рассказывал, что граница между измерениями иногда может истончаться, и тогда варп начинает оказывать влияние на материальный мир. В частности, это часто проявляется мутациями. Да, именно теми, с которыми Вертер недавно столкнулся. Ибо мутация – это не только и не столько влияние на геном внешних факторов, таких как радиация или химические агенты. Прежде всего, мутация – это отражение изменения души. Простой благочестивый слуга Императора и выглядит как нормальный человек, ибо человеческий облик священен и совершенен. Но запятнанная душа не замедлит проявить себя, наградив обладателя несколькими лишними глазами, костяным панцирем, щупальцами вместо конечностей или иными ужасающими уродствами, которые никогда не могли бы возникнуть из-за естественных и рукотворных мутагенов. Именно поэтому слова литании ненависти гласят: «Быть добычей – судьба мутанта. Смерть – вот судьба всех мутантов».

- И что, убивать только за это? – Вертера такой подход поначалу удивил. – А если они не агрессивны и вообще не мешаются под ногами?

- Вчера в Черных Трюмах ты не сомневался. Мне даже показалось на секунду, что ты сможешь стать достойным слугой Императора, - Герман нахмурился. – Чем ты слушал? Мутация – лишь следствие. Она вторична по отношению к порче души. Корабельные упыри стали упырями, потому что променяли тяжкое, но человеческое бытие на участь хищников, каннибалов и падальщиков. Они думали, что бежали из оков, что больше не будут рабами. Ха! От себя не убежишь. Особенно на космическом корабле, где граница между варпом и реальностью всегда тоньше, чем хотелось бы. Ты ничего странного не слышал с момента, когда мы начали переход?

- Да. Слышу иногда шепот. Я помню его по своему заточению, но сейчас он почти незаметен. И еще иногда кажется, словно снаружи что-то скребется. От всего этого почему-то помогают молитвы. Не знаю как, но это работает. Без них бы спать не мог.

- Тебе не кажется, просто высокая пси-чувствительность, - Герман нахмурился. – Мы летим сквозь владения демонов, и они пытаются прорваться на корабль.

- Это плохо?

- Пока цело поле Геллера – нет. А если оно отключиться… давай не будем говорить о плохом. Тебе достаточно помнить, что варп опасен, и опасны все, кто с ним соприкасается.

- Ты в том числе?

- И я в том числе. При всех перечисленных угрозах, варп также является ключом к огромной силе, и не использовать ее просто глупо. Разумеется, при соблюдении всех мыслимых мер предосторожности. В том числе самой последней, - Герман вытащил из складок своего плаща небольшой обоюдоострый кинжал. – Это мизерикорд псайкана, такой носит при себе любой санкционированный псайкер. Если я случайно переступлю грань, если не рассчитаю сил, и твари варпа вцепятся в меня мертвой хваткой, тебе крупно повезет, если я успею им заколоться. Или же ты сам можешь даровать мне Милосердие Императора. Поверь, это будет лучший исход, для меня в том числе.

И так далее, в том же духе.

С того разговора прошло три недели. За это время Вертер успел изрядно перенервничать, поскольку в достаточной мере осознать суть варпа он смог не сразу, но осознав – потерял сон. Когда он понял, в каком месте провел сотни веков, то пришел в ужас. Сразу получило объяснение и холодно-настороженное отношение инквизиторской свиты, и жуткие голоса, и даже странное поведение лабораторных животных, которых при нем отправляли ненадолго за завесу реальности. Вертер понял почти все, кроме двух вещей: как он пережил пребывание в Имматериуме, и почему инквизитор, осознавая риск, дозволил ему жить. Потому что даже сам Вертер не был до конца уверен в себе. Не был уверен, что варп не изменил его. Тревожила и обострившаяся интуиция, часто позволявшая делать единственно верный вывод без явных предпосылок, и сильно возросшая чуткость к настроению и намерениям других людей. Особенно последнее, потому что сам Владислав себя считал (и справедливо считал) человеком толстокожим, грубым и даже вульгарным.