Туз Черепов (ЛП) - Вудинг Крис - Страница 7

— Играю, — сказал он. — Раздавай.

На стол легли карты, по три для каждого игрока. Фрей заглянул в свои. Два герцога и туз крестов. Хороший расклад, очень хороший расклад. Он поставил большую сумму. Винно-красный и Худое-лицо ответили, остальные спасовали.

На стол выложили прикуп, три карты рубашкой вверх и три рубашкой вниз. Фрей почувствовал возбуждение, когда увидел герцога зубов. Искушение второй раз подряд побить Винно-красного тройкой герцогов было так велико, что Фрей просто не мог ему сопротивляться.

Он выбирал первым и взял герцога. Винно-красный взял четверку крыльев, а Худое-лицо — одну из загадочных закрытых карт. Фрей опять увеличил. Он знал, что Винно-красный сможет ответить. Это человек слишком горд, чтобы спасовать, и это обойдется ему очень дорого.

Однако Винно-красный не просто ответил. Он поставил на кон все свои деньги.

«Черт побери, он хочет заставить меня поверить, что у него что-то есть».

Худое-лицо спасовал, как и предполагал Фрей. Его было легко запугать. Но сейчас Фрею придется иметь дело с Винно-красным. Что у него есть такого, что может побить трех герцогов Фрея? Фрей смог придумать только одно: Винно-красный имел со сдачи три четверки и добавил к ним еще одну, но вероятность этого была где-то около плинтуса.

«Он просто хочет побить меня. Он хочет увидеть, как я сдамся».

Фрей пододвинул свои деньги в середину стола.

— Открываемся, — сказал он.

Винно-красный перевернул карты, и Фрею стало немного не по себе.

Четыре четверки.

Винно-красный самодовольно посмотрел на Фрея. Он знал — еще до того, как Фрей показал свои карты, — что раунд у него в кармане. Фрей подумал о сумме, лежавшей на столе, и едва удержался от того, чтобы врезать противнику.

— Похоже, тебе нужен еще один герцог, — сказал Винно-красный, водя пальцем в воздухе над двумя оставшимися на столе закрытыми картами. — Ты думаешь, здесь один из них?

— Нет, — сказал Худое-лицо и перевернул одну из собственных сброшенных карт. — Он у меня.

— Тогда, — издевательски сказал Винно-красный, — остается только туз черепов.

Туз черепов. Самая опасная карта в рейке, которая может превратить выигрывающий расклад в дерьмо или сделать непобедимым проигрывающий. Фрей протянул руку, дав ей зависнуть над картами, словно ладонь могла почувствовать ту карту, которая спасет его.

«Скорее всего, нет», — подумал он и перевернул карту.

— О, смотри, — с улыбкой сказал он.

Остальным игрокам пришлось схватить и держать Винно-красного. Фрей собрал деньги со стола и ушел прежде, чем поток оскорблений заставил бы его стрелять. Его обедневший противник все еще выкрикивал угрозы, когда Фрея перехватил высокий человек с навощенными черными волосами, в лакированных кожаных ботинках и свисавшем с плеч плаще.

Фрей поднял бровь при виде одежды незнакомца. Тот был одет слишком щегольски для низкопробного бара вроде этого.

— Похоже, вы человек Пелару.

— Я приехал убедиться, что его платеж благополучно прибыл, — ответил незнакомец. — Повозка стоит снаружи.

— Вы правы, — сказал Фрей. Он посмотрел на стол, где кутил его экипаж: — Сило! Джез! Док! Мы уходим. Остальные… Ну, не знаю… развлекайтесь сами.

Ашуа подняла кружку.

— Мы справимся! — крикнула она.

Те трое, которых он позвал, встали на ноги. Пока они шли по переполненному бару, женщины и мужчины отодвигались от Джез, словно масло от капли мыльной воды.

— Пинн? Аррис Пинн?

Ашуа посмотрела на двух плохо державшихся на ногах пьяниц, только что материализовавшихся на краю стола. Они пялились на пилота «Кэтти Джей» с чем-то похожим на благоговение в глазах.

— Кто-то сказал, что вы Пинн, — сказал один из них. — Я правильно расслышал?

Пинн оглядел стол, пытаясь понять, влип он в неприятности или нет. Похоже, никто этого не знал.

— Может быть, — сдержанно сказал он.

— Аррис Пинн, пилот? Человек, который побил Гидли Слина в той гонке в Тростниках? Кто приземлил свой корабль без моторов и выжил, чтобы рассказать об этом?

Ашуа почувствовала, как напрягся Харкинс, сидевший рядом с ней.

— Ага, — радостно сказал Пинн. — Ага, это был я!

— Вы окажете нам честь, сэр, если выпьете с нами эля, — выдохнул другой пьяница.

Пинн просиял, его крошечные глаза почти исчезли в пухлых щеках.

— Почему нет? — великодушно сказал он, и вытащил свое короткое круглое тело из-за стола. — Извините, все. Парочка поклонников хочет поздороваться со мной. — И он исчез в потной и жаркой полутьме.

Ашуа повернулась к Харкинсу. На узкое отталкивающее лицо пилота легла странная фиолетовая тень.

— Ведь это сделал ты, а не Пинн? — спросила она.

— Да! — почти проорал Харкинс, и только потом заговорил обычным голосом: — Да, это был я! Но я… меня заставили лететь под его именем… Это был… я хочу сказать…

Больше Харкинс ничего не сумел сказать. Он выглядел так, словно его вот-вот задушат вздувшиеся на шее жилы.

— Тогда почему ты не постоял за себя? — спросила Ашуа.

— Ого! — сказал Крейк, который с пьяным изумлением разглядывал край своей кружки. — Вот это вопрос для нашего мистера Харкинса.

— Я… ты… я хочу сказать… Сейчас это не так-то просто, верно? — Он возбужденно замахал руками, и клапаны потрепанной летной фуражки шлепнули по его небритым щекам.

— Почему нет?

Харкинс казался озадаченным:

— Это… э… Я не знаю! Я просто не могу! И никогда не мог, понимаешь?

— Он никогда не мог, — согласился Крейк, глубокомысленно кивнув.

Ашуа надула губы, показывая, что она думает об этом:

— Как такое цыплячье дерьмо может быть таким хорошим пилотом?

— Я не цыплячье дерьмо! — сказал Харкинс.

— Только похож, — выразил сочувствие Крейк и сделал еще один глоток вина.

— Ага, — сказала Ашуа. — А что с тем случаем, когда в грузовом отсеке Пинн рыгнул позади тебя, и ты подпрыгнул так высоко, что полетел вниз с лестницы?

Крейк разразился смехом, когда она была еще на середине фразы.

— Но он толкнул меня! — проскулил Харкинс; настолько жалкий протест, что ему никто не поверил, ни тогда, ни сейчас.

— Я слышала, — сказала Ашуа и глотнула рома, поскольку уже забыла то, что услышала. — Я слышала, что ты был пилотом фрегата Военного флота в обоих аэрумных войнах и сбил дюжины саммаев. Верно?

— Тогда все было иначе, — промямлил Харкинс.

— Насколько иначе? — спросила Ашуа. Обычно экипаж «Кэтти Джей» был крайне немногословен, но она напилась настолько, что стала шумной.

Харкинс заерзал. Ему не нравилось быть в центре внимания.

— Я… э… это… ну, я полагаю…

— Давай, что-то наверняка изменилось, — сказала она. — Что тогда было иначе? Чем жизнь на флоте отличалась от жизни на «Кэтти Джей»? Что там было такого, чего нет здесь? — Она попыталась придумать что-нибудь самое очевидное и предположила: — Дисциплина?

Крейк щелкнул пальцами и указал на нее.

— Дисциплина, — сказал он так, словно она только разрешила головоломку.

— Дисциплина… — задумчиво протянул Харкинс. — Э… да, действительно. Я хочу сказать… ну, ты знаешь, мне вроде как нравится вставать каждый день в одно и то же время. Тренироваться со своим взводом, все вместе. Никто не в центре внимания, никто не лучше другого. — На его лице появилась слабая улыбка. — А люди вроде Пинна… Ему бы никогда не разрешили остаться таким. Ну, я хочу сказать, что вначале он бы повыкобенивался, но сержант быстро выбил бы из него всю глупую наглость. Либо он стал бы в строй, либо чистил бы уборные! Тогда мы были командой; ты аплодировал товарищу, а не пытался украсть его славу. И когда мы вместе вылетали на задание, когда твоя жизнь была в их руках, а их жизнь — в твоих, это было… Даже не знаю, это было просто… — Он пожал плечами. — Безопасно. Не так, чтобы совсем безопасно, я хочу сказать, мы же были на войне, верно? Но безопасно, как дома. Все на своем месте, ты знаешь, что должен сделать, ты знаешь, каждого и каждый знает тебя. — Он быстро хлебнул из фляжки и кивнул себе. — Да. Безопасно. Так и было.