Темнейшее обещание (ЛП) - Шоуолтер Джена - Страница 77

И ушла.

Теперь Камео села на кровать перед Лазарем. Она потерла пятно на груди. Место, куда вошёл Жезл Разделения. Тонкая линия в центре груди. Шрам… выглядел, словно в обе стороны от сердцевины расходятся крылья. Ещё одна бабочка, подумала она с улыбкой. Настоящей улыбкой!

— Зевс и остальные Олимпийцы сбежали из Тартара, — сказала она Лазарю. — Они присоединились к Люциферу, и их сила растёт день ото дня. Геру видели на третьем небе, она прячется среди Посланников. Ты нужен мне, чтобы бороться бок о бок. Люциен чуть не погиб в последней битве, а Мэддокс ещё не оправился от полученных ран.

Ничего. Никакой реакции.

— Ты когда-нибудь встречался с Атласом и Никой? Она греческая богиня Силы Олимпийцев, а он бог Силы у Титанов. Они поженились и заключили союз с Гадесом. Они убедили его пойти на соглашение с матерью всех сражений, которое должно состояться через неделю. Я собираюсь быть там, посреди драки. Ты, правда, хочешь, чтобы я пошла без тебя?

Опять ничего.

Её ногти впились в бёдра. Не сдаваться. Никогда не сдаваться.

— Я завоевала преданность твоих питомцев. Они прилетают на мой балкон, и я докладываю им о твоём состоянии. Ты никогда не говорил мне, что маленькие мерзавцы могут говорить на одиннадцати разных языках, но предпочитали говорить на тифонском, которого я не знаю, чтобы просто дразнить меня.

Абсолютно ничего.

Хорошо. Тяжелая артиллерия. В прямом смысле!

— Татуировка бабочки на моей спине исчезла. Но у меня есть еще одна, благодаря тебе. — Камео разорвала рубашку на груди, расстегнула по центру застежку лифчика и выскользнула из штанов и нижнего белья, оставаясь совершенно обнаженной. Прохладный окутал её, когда она откинулась на спинку стула и, опираясь весом на локти, предложила Лазарю полный вид спереди.

— Видишь? — Она провела кончиком пальца по груди. — И что ты об этом думаешь?

Ее сердце бешено билось, пока она ждала. Надеялась, молилась. Но ничего не произошло.

Она забралась на кровать. Простыни пахли Лазарем, сладким шоколадом и пьянящим шампанским.

— Вот чего мне не хватает. — Хрипотца появилась в ее голосе. — И ты отказываешь в том, чего мне так не хватает. Твоих поцелуев… твоих прикосновений… твоего твердого и быстрого обладания. — Она обхватила себя за грудь, сжала соски. Удовольствие прожгло ее насквозь. — Спорим, я могу заставить себя кончить и без тебя… но это будет не так весело. Я…

Куколка треснула. Осколки кристаллического кокона полетели во всех направлениях. Лазарь поднялся, встав в полный рост. Его руки были сжаты, грудь быстро поднималась и опускалась.

Она ахнула, и их взгляды встретились. Его глаза… изменились. Они были темными, но теперь его радужку, казалось, окружала кристаллическая куколка, из которой он выбрался, и его кожа блестела, как будто его погружали в алмазную пыль. Или он катался на моторной лодке со стриптизершей.

— Ты это сделал! — закричала она. — Ты освободился!

— Я такой.

При звуке его низкого, сексуального тембра чистая радость растеклась в сердце Камео.　

— Я должна была сделать это несколько дней назад.

Она засмеялась. Искренне.

Он вдохнул полной грудью.　

— Это смех, который я представлял в мечтах, на самом деле лучше, намного лучше. У тебя волшебный смех. Магическое заклинание. Заклинание, которое манит и соблазняет, и если бы я тебя еще не любил, то сошёл бы сейчас с ума.

Она затихла, внезапно захваченная водоворотом ощущений. Покалывание, жар, боль и желание, так много желания. Он забрался на кровать и навис над нею, упершись ладонями по обе стороны от ее головы. Они долго смотрели друг на друга, впитывая мгновение. У них появилось будущее!

Он опустил голову и поцеловал ее. Его мягкие губы попробовали ее на вкус, а затем поглотили.

К тому времени, как он поднял голову, они оба тяжело дышали и задыхались.

— Я люблю тебя больше, чем могу выразить словами, солнышко. Ты стала моим светом в самые темные дни. Для меня ты всегда будешь на первом месте. Ничто и никто не будет важнее.

— Я тоже люблю тебя. Ты на первом… хотя, если уж совсем честно, ты на первом месте благодаря своему члену.

Он хрипло рассмеялся.　

— Это моя сладкая Камео без намека на страдания?

— Это действительно я. Но ты можешь называть меня Королевой Камео, — поправила она с улыбкой. — Очевидно, что ты — король бабочек, и как твоя женщина, я забираю половину твоего имущества. Начиная с этого… — Она обхватила его за член, и он резко выдохнул.　

— Ммм, твоя любовь ко мне растет.

Он прикусил ее нижнюю губу.　

— Мы проведём славную жизнь вместе. Это приказ… и обещание.

— Мы будем счастливы, — сказала она и прикусила его губу в ответ.

— Счастливы, — подтвердил он. — И знаешь, солнышко? Я чувствую, что моя любовь к тебе будет расти каждое утро, день и вечер.

Она хихикнула.

— Ура!

Он наклонился, чтобы потребовать еще один поцелуй, и Камео потерялась в обещанной вечности.

Гадес распахнул двери спальни, почти срывая ее с золотых петель. Он громко топал по коридору, и его ботинки оставляли трещины в мраморе. Любого солдата достаточно глупого, чтобы оказаться поблизости, вскоре найдут с вырванным сердцем. Какая жалость, но милая гадость.

Мистические голубые огни вспыхивали там и здесь беспорядочно, они просто служили предупреждением для духов и людей. «Зайдешь в мои покои без разрешения и умрешь мучительной смертью». Он перешагнул через пламя, радуясь теплу. Пока адское пламя приносит агонию другим, его оно только усиливает.

Достигнув тронного зала, он прогнал окружающих охранников с ревом:

— Убирайтесь! Сейчас же. Пока у вас есть ноги.

Мужчины вылетели быстрее пули. Те, кто становились свидетелями последствий его нрава, сделают все возможное, чтобы избежать его внимания. Мудро. Большинство дней он мог контролировать всепоглощающую ярость, которая была его частью. В очень редких случаях у него… не получалось. Сегодня был одним из таких редких случаев.

Единственным способом возвращения контроля были репрессии. Значит, ему придется удалить собственное сердце… или головы других людей. Множества других людей.

«Догадываетесь, к чему я клоню?»

Хотя дверь не открывалась, Гадес внезапно ощутил еще чье-то присутствие в комнате. Кто-то сюда переместился, передвигаясь с одного места в другое в мгновение ока, и этот кто-то стоял за его спиной.

Его чувства были обострены и отлично натренированы, и он узнал личность нарушителя, не поворачиваясь.

— У тебя есть трусики для такого случая? — раздался знакомый голос.

Гадес не ошибся. Это его младший сын, Уильям Вечно Похотливый. Также известный как Уильям Темный и Растопитель Трусиков. Гадес знал его, как единственного владельца головы, которую никогда не отсекут.

Что было странно. Гадеса называли Хранителем Пламени, монстром, которого опасались другие монстры, Повелителем Смерти и Бессердечным врагом, но, черт его дери, если его пустая грудь не ныла от любви каждый раз, когда он смотрел на сына.

Дерзкий бабник оперся на любимый трон Гадеса. Потому что его сделали из костей его жертв.

Перед его воцарением тут стоял другой трон. Но он уничтожил его во время одного их приступов ярости и позже соорудил новый… сотворенный из костей его первых жертв, что умерли от его когтей. Кто был среди них? Его мать и мужчина, которому она его продала… мужчина, который веками измывался над ним, над простым пятилетним мальчиком. Князь, который правил адской реальностью задолго до Гадеса.

— Не для такого, — наконец ответил он.

— Так ты признаешь, что носишь трусики, — сказал Уильям издевательским тоном. — Как современно.