Темнейшее обещание (ЛП) - Шоуолтер Джена - Страница 75

Когда Камео полоснула её по животу, рассекая плоть, богиня попыталась покинуть храм. В любой другой день и в любом другом месте Лазарь сумел бы молниеносно остановить её, сейчас же он смог только создать иллюзию. Почему-то именно это умение не угасало, а только крепло.

Он показал худшее из худшего. Тифона в полном расцвете сил.

У Тифона были такие же тёмные глаза и волосы, как у Лазаря, его уши были острыми с обеих сторон, и кончики — такими толстыми и выпирающими, что казались рогами. Красное пламя потрескивало в его носу и во рту. У него была бочкообразная грудь с изображением матери Лазаря посередине, змеи извивались на его голове, подобны живым волосам.

За его спиной распростерлись три пары крыльев. Одни находились на высоте его плеч, другие между лопатками, а третьи на талии. Первые две пары трепыхались сзади, а третьи охватывали спереди, защищая туловище и пах.

Его ноги были мощными, как стволы деревьев, и покрыты чешуёй с прожилками расплавленного огня… они испепеляли всех, кто с ними соприкасался. На руках и ногах виднелись острые когти.

Гера вскрикнула и метнулась назад.

— Ты не можешь… ты не можешь быть здесь. Не так. Твой кокон…

Кокон. Слово завертелось в голове Лазаря. Как куколка бабочки, сделанная шёлка, а не из кристаллов?

«Лазарь… король… бабочки».

— Это невозможно, — сказала она. — Это нереально.

В последний раз, когда Гера видела отца Лазаря, тот был слаб и едва мог двигаться. Только в иллюзии он выглядел сильным.

Призрак Тифона выдохнул в неё огонь и попал в пол у её ног. Пламя срикошетило вверх, искры упали на её туфли. Она попыталась стянуть обувь, и, в конце концов, ей это удалось. Её руки покрылись волдырями.

— Что ты говорила? — улыбнулся Лазарь. — Если Тифон не настоящий, то почему ты горишь?

Рот Геры удивленно открылся и закрылся. Если бы она родилась со способностью создавать иллюзии, то знала бы, что разум способен создавать ожидаемую рану.

Пока внимание Рэтбоуна вернулось к порталу, Камео сфокусировалась на богине. С оружием в руках, она хмуро смотрела на монстра.

Лазарь подошёл к Гере и поморщился. Кристаллы… куколка? Или, вероятно, сочетание и того, и другого. Они распространялись прямо сейчас, поднимались по его шее, щекам и закупоривали уши. Его накрыла мёртвая тишина. Он ничего не слышал. Вещество заполнило его лёгкие. Дышать стало трудно.

У него оставались минуты.

Больше всего он хотел подойти к Камео, чтобы видеть перед собой её прекрасное лицо, но он поковылял к Гере. Богине некуда было деваться. Огонь Тифона окружил её. Она сузила глаза, приподняла подбородок. Всегда бунтующая, даже против неизбежного.

«Убить угрозу для своей женщины и отправиться в вечность». Он замахнулся.

Взгляд ужаса исказил черты Камео. Она закричала и закрыла собой Геру. Не осталось времени отвести руку или направить оружие в сторону. Жезл Разделения пронзил её грудь. Она задохнулась и затряслась. Лазарь взревел.

Нет! Что она наделала? Что он наделал?

Он ранил любимую женщину. Возможно, убил её…

Нет, нет, нет.

— Почему? Почему ты сделала это?

Он попытался вытащить Жезл из неё. В любой момент артефакт втянет её дух… но наконечник оставался у неё в груди. Чтобы извлечь его, придется разорвать всю грудную клетку. Её легкие не выдержат, а уже раненое сердце остановится.

Раны будут мучить её, но Камео выживет.

Сначала… он вставил прут в наконечник Жезла, повернув его.

— Живи вечно, — приказал он. — Я повелеваю, чтобы демон оставил тебя. Требую, чтобы твой дух остался внутри тела. Слышишь меня? Я владею прутом и, следовательно, приказываю. Это был подарок. Я приказываю тебе жить. Повинуйся мне!

Кровь полилась из уголка её губ, когда она попыталась что-то сказать.

Она всё ещё умирала.

Нет! Он сделал последний рывок и все-таки вытащил Жезл из груди. Половина её грудной клетки осталась на нём. Едва ли есть надежда. Её спина прогнулась, грудь сжалась. Она издала ещё один крик, когда её колени подогнулись, а он отбросил артефакты в сторону. Под её кожей появились чёрные вены, казалось, что щупальца извивались внутри неё. Ими было охвачено всё её тело.

Демон покидает её?

Черный вскоре сменился на серый, а серый на синий, пока её вены не обрели естественный здоровый цвет. Затем из-под её рубашки поднялось черное облако. Нет, не из-под рубашки, а из-под кулона.

Да! Демон.

Туман навис над ней, в сердцевине его светились красные глаза. Эти глаза уставились на Лазаря. Клыки щёлкнули, прежде чем туман скрылся в стороне от храма, не удерживаемый невидимыми стенами.

Выжила ли Камео?

Лазарь опустился на колени, зная, что застынет в смиренном положении до конца своих дней, но его это больше не беспокоило. Он должен прикоснуться к Камео, должен узнать её судьбу. Дрожа, он погладил кончиками пальцев её мягкую щеку.

Здоровый цвет исчез, оставив мертвенную бледность. Она задыхалась и хрипела. Но она не ушла в духовную сферу. Почему?

— Демон… ушёл, — сказала она. — Несчастье… ушел… очистилась… счастье… помню…

Она вспомнила… Лазаря?

Он хотел кричать от радости. Хотел рыдать. Что дальше? Она не могла умереть. Не могла!

— Моё яблоко! — Гера, стоявшая с другой стороны Камео, потянулась за кулоном.

Рэтбоун схватил её за запястье и оттолкнул, оставив Лазаря попрощаться.

Нет! Черт, нет. Это не может быть конец Камео. Только его.

— Почему? — потребовал он.

— Она была… готова… заколоть тебя…

Гера, оказывается, тоже создала иллюзию. И Камео думала, что спасает его. Мужчину, которого не помнила в тот момент.

Как он мог позволить ей уйти?

«Лазарь… король… бабочки…»

Бабочки всегда преследовали его. Почему? Потому что что-то в нем их привлекало? Был ли он… Мог ли быть…

Гусеницы превращались в бабочек, когда выходили из куколки.

Гидру, его предка, нельзя было убить. Тифона тоже. Куколка… Как дух, Лазарь прошёл сквозь портал, предназначенный для смертных. Из-за кокона… или формирующейся куколки. Это заставило его тело измениться… начать регенерацию?

Это должно укрепить его, а не ослабить?

Куколка… Бабочка не сможет высвободиться без борьбы. Сможет ли он пробить себе путь? Будет ли он сильнее, если… когда появится?

Его отец не смог выбраться из своей куколки. Но он ненавидел свою одержимость. У него не было причин для борьбы за жизнь. Лазарь же любит своё солнышко. И любовь каждый раз побеждала ненависть.

«Лазарь… король… бабочки».

Что если он поможет Камео со своей куколкой?

Что если обречет её на смерть?

Нет времени на колебания. Её дыхание участилось и становилось слабее. Других вариантов не осталось. Гера выглядела сильной, цвет возвращался к её щекам. В то же время иллюзия Тифона, как и иллюзия вокруг яблока, начала таять.

Из последних сил Лазарь достал кинжал и порезал свои запястья. Он поместил их над Камео, позволяя крови, смешанной с кристаллами, стекать в неё.

Его взгляд не отрывался от неё… никакого движения, никакого пульса… а куколка продолжала охватывать его тело… нет! Нет! Он должен знать, выживет ли она. Должен напоследок увидеть её улыбку. Но вещество заволокло глаза… а затем проникло в его сердце. Теперь он все видел вокруг, но не мог двигаться.

Камео тонула в воспоминаниях. Она жила в тех моментах жизни, забыв остальной мир. Вспомнила каждый миг, когда улыбалась и смеялась.

То время, когда Торин сказал ей: «Если бы Болезнь распространяла Эболу, а не простуду среди мужчин, у человечества был бы шанс выжить!»