Жорж - иномирец (СИ) - Панченко Сергей Анатольевич - Страница 25

            В капот гулко вошло мощное копье. Мотор чихнул и сдох. За ним наступила наша очередь. Вокруг нас гремело железом, кричало предсмертными воплями, стучало и топало. Кошка ухватила меня за руку с одной стороны, а змей попытался спрятаться от проблем за моей спиной. Тяжелая дубина выбила растрескавшееся стекло со стороны Антоша. Бычья физиономия с горящими глазами заглянула внутрь.

            - Поднимите руки. – Попросил я товарищей. – Покажите им наши мирные намерения.

            - А мне что поднять? – Заскулил змей.

            Неожиданно бык упал перед машиной на колени и, сложив руки в железных перчатках перед лицом, принялся молиться. Судя по доносившимся обрывкам фраз, он просил бога не гневаться за то, что своими глазами смотрел на демонов. Еще несколько жвачных разумных, очень похожих на земных быков, одетых в кольчугу, латы и накидки с гербами, после того, как заглядывали в машину, принимались истово просить бога помиловать их.

            - Вот тебе и травоядные? Я же вам говорил, что это не самый лучший вариант. – Напомнил я Ляле, расстроенный тем, что мы попали в такой агрессивный мир.

            - А что не остался у собачелов?

            - Скажите, что нам теперь делать. – Змей испуганно метался по салону автомобиля.         Под сиденье натекла кровь убитых полицейских, в которой он умудрился испачкаться и теперь он в порыве страха и отвращения пытался от нее очиститься.

            - Кто они, фанатики или просто набожные? – Мне хотелось верить в последнее.

            - Я не думаю, что отношение к демонам у них разное. – Я в первый раз увидел в глазах Ляли настоящий страх. Зрачки у нее  сделались размером во весь глаз, а ушки мелко тряслись. Я и сам находился в неадекватном состоянии. От страха я перестал воспринимать, то что видел, пытаясь уйти в психологическую защиту, которая могла бы как-то смягчить объективное восприятие. Змей нашел способ перебраться из салона в багажник и тихо бубнил в нем гипнотический речитатив.

            Кажется, наше появление на поле боя вызвало перемирие. Стук, топот и грохот прекратились. Слышались только вопли раненых. К молящимся быкам подошла когорта богато одетых воинов, прикрывающая совсем уж расписных человеко-быков. Последние несли в руках религиозные символы на древках: треугольные свастики, лики в своеобразной росписи, знамена с текстами. Я сразу принял этих людей за важных чинов в религиозной иерархии.

            Компания замерла, не доходя до нас десяти шагов. Остановилась и сразу начала нараспев читать тексты. Воины сняли шлемы и упали на одно колено, преклонив головы. Вокруг машины началась религиозная театральная постановка. В нас брызгали кисточками какие-то масла, кидали землей, хором выкрикивали короткие вопли.

            Так страшно мне еще никогда не было. Почему-то подумалось, что если бы меня поймали фашисты и сказали, что сейчас расстреляют за то, что я помогал партизанам, я бы не так боялся. Религиозные песни и пляски, обставляющие процесс моей смерти, внушали больший суеверный страх, чем смертный приговор фашистов.

            Ко всем неприятностям, добавилось сильное желание сходить в туалет. Страх, он знаете ли, ускоряет некоторые процессы. Не знаю, что со мной произошло, но в какой-то миг я осознал, что если буду спокойно взирать на то, как меня с обираются казнить, то именно это я и получу. Полный мочевой пузырь спровоцировал во мне злость непринятия такой судьбы.

            Дверь не открывалась. Тогда я выбил ее ногами и вышел наружу.

            - Слушайте, народ, я не просил вас устраивать этот спектакль. Закругляйтесь уже и валите домой!

            Я повернулся лицом к машине, расстегнул ширинку и с большим облегчением направил струю на колесо. В щель, между крылом и крышкой багажника светился глаз Антоша. Даже сквозь нее отчетливо читался страх в этом глазе. Подсознательно, я ждал копья, стрелы, дубины или меча, но мне было плевать. Оказывается, страх может и перегореть.

            Пока я делал свое дело, наполнявшее меня блаженством облегчения, в голову пришла интересная идея. Я повернулся к замершим воинам и служителям культа.

            - Господа, знаете, кто мы такие?

            - Демоны! – Выкрикнули из толпы. – Вас вызвали наши враги.

            - А вот и нет! Нас отправил господь, сказать вам, что на небесах больше нет места принимать покойников, поэтому надо бы прекратить вашу войну и разойтись по домам. Ослушаетесь, тогда к вам применят санкции. И маяться вам между небом и землей до скончания веков.

            Как мне показалось, воины повернули свои морды-лица в сторону церковников. Я предположил, что мои слова могли идти вразрез с их обещаниями хорошо устроиться на том свете.

            - Не слушайте демонов, они несут смуту, они пытаются сбить вас с пути истинного. – Выкрикнул самый старый на вид челобык, одетый в разноцветное шитье и с огромной конструкцией на голове.

            - Дедуля, вам ли не пора подумать о месте в раю, вместо того, чтобы отправлять людей на смерть. Хотя нет, вас туда уже не пустят. Может быть, поэтому вы такой злой, оттого, что знаете, что путь на небеса вам заказан. Сами в ад направляетесь и остальных за собой «паровозом» тащите. Друзья! – Выкрикнул я громко, чтобы меня было далеко слышно. – Не славная смерть откроет вам дорогу в рай, а достойная жизнь. Позвольте уйти нам, сделайте хорошее дело и заработайте себе на царствие небесное!

            Хуже нет, чем лезть в монастырь со своим уставом. Разве могли эти ряженые старцы потерпеть разрушение созданной ими иллюзии. Воинов мои слова задели. Кажется, даже раненые прекратили стенать, прислушиваясь к моим словам.

            - Взять их! – Нетвердым, но громким голосом приказал самый главный церковный сановник.

            Преданные воины из его свиты, как паровые катки набросились на меня и машину. В их могучих лапах я чувствовал себя, как нежная бабочка в руках ребенка-садиста. Лялю грубо вытащили из машины, предварительно вырубив топором крышу. На кошке не было лица. Даже ее розовый носик стал в один цвет с серой шерстью. Несчастного Антоша вынули за хвост и ударили оземь, выбив из него дух.

            - Вы что делаете, уроды? Мы тоже люди, как и вы!

            Мои слова потонули в церковных песнопениях, защищающих людей от потусторонних сил. Изрядно помяв, нас забросили в клетку, дно которой было испачкано кровью и навозом. Сил кричать и вразумлять не осталось. Да и не было в этом никакого толка. Челобыки испуганно отворачивались, когда я пытался посмотреть на них. Выставить нас демонами, таких отличных от них, ничего не стоило. Как и в любом мире, наверное, кроме похожего на Транзабар, людям было свойственно больше обращать внимание на отличия, чем на сходства.

            Когда мы отъехали от места, где нас выбросило в этот мир, метров на триста, битва продолжилась. Хотелось верить, что повод для убийства друг друга у местных был достойный. Например, приготовление говяжьих стейков. Хотя, кроме нас с Лялей есть их тут никто не станет.

            Мы ехали несколько часов, лесами, полями, деревнями, пока не показался мрачный замок, очень похожий на европейские средневековые замки. От него веяло мрачными подвалами, холодом и жестокостью. Ляля и змей всю дорогу молчали. Я решил, что если у них начнутся проблемы с рассудком, то это к лучшему, потому что ожидание смерти в здравом уме еще то испытание.

За весь короткий промежуток времени, начиная с момента, когда я сбил сатира и до сего момента, ощущение близкой смерти не было так реальным. Не было никакого предчувствия, что в этот раз пронесет. Все было неотвратимо страшно. Оглянувшись назад на свою жизнь, я почувствовал, что прожил их несколько. Каждый небольшой отрезок в другом мире по значимости равнялся большому куску в моем изначальном мире. Я пропитался другой жизнью, как бисквит кремом, как мясо дымом, как белье морозным воздухом. Теперь «на вкус» я был другой. Плохо, что оценить это времени не осталось.