Между клизмой и харизмой - Аветисян Самвел - Страница 4

— Ты веришь в случайность? — спросила Моника и вернула назад вырванную страницу, но уже с завернутым в нее собачьим говном.

— Нет.

— А вот Витгенштейн верит. — Моника ткнула пальцем в теплый сверток у меня в руке, где можно было прочесть: «В мире все есть, как оно есть, и все происходит так, как происходит. Ибо все происходящее — случайно».

Потом Моника долго убеждала меня и Кирилла, почему ночь с ней стоит четыреста долларов и ни цента меньше. Убедила. Мы сняли деньги с American Express в банкомате, взяли расписку и проводили Монику с мосье Тряпье до лифта.

Утром я позвонил Ярдову докладывать про переговоры.

— Вчера встречались с «Айвой». Компания выразила доверие к нашим предложениям, проявила принципиальную заинтересованность в нашем…

— Не еби мне мозги! Дают деньги на рекламу? — оборвал меня Ярдов.

— Они разделяют наше стремление к взаимовыгодному сотрудничеству и приветствуют нашу маркетинговую открытость.

— Слышь, ты, гондон штопаный, не тяни за яйца! — заорал Ярдов. — Дают они деньги, или, сука, я тебя уволю!

Деньги дала лишь Sony. Бюджет совместной рекламной кампании мы через подставные фирмы раздули в два раза. Так что почти все расходы понесла противная сторона, которая об этом не узнала, поэтому осталась довольна результатами акции.

— В программе с фирмой «Сан-Франциско» мы добились двух целей: увеличения популярности и продвижения радиотелефона стандарта GSM, — сообщил «Деловому Петербургу» представитель компании Виктор Папахчан.

Ближе к зиме была проведена еще одна акция — с итальянским производителем холодильников и плит Merloni. Питерское представительство в те годы возглавлял шикарный грузин необъятного обаяния Коба Кахидзе.

— Дорогой, наша компания эксклюзивно для России произвела узкие стиральные машины, самые узкие в мире, — похвастался новостью Коба, — для жителей хрущевок.

— Да, но наши покупатели не живут в хрущевках, — возразил я.

— Ты не прав, генацвале. Продажи сумасшедшие! Мне чуть ли не каждый день звонят высокопоставленные женщины и просят сорок два сантиметра!

Я попытался представить этих женщин, кем-то куда-то высоко поставленных и жаждущих сорок два сантиметра, но ничего приличного в голову не лезло.

— Закажете большую партию — дам хорошую скидку.

— Коба, дорогой, предложение заманчивое, но надо измерить рынок, понять эластичность спроса, рассчитать пропускную способность. Я попробую выбить у Ярдова бюджет на экспресс-исследование и по результатам скажу, сколько сможем купить.

Ярдов денег не дал.

— Какие на хуй исследования! Рынок голый. Пусть этот жирный грузин даст двойную скидку — закупим в два раза больше.

Ослушавшись Ярдова, я все же силами менеджеров магазина опросил посетителей, задав один-единственный вопрос: планируют ли они в ближайшие полгода покупку стиральной машины? Если американской домохозяйке задать такой вопрос, то положительный ответ означал бы, что она планирует покупку и откладывает на эти цели нужную сумму. А у нас же вышло, как в том анекдоте про Ашота.

— Do you speak english[4]?

— Канэшна хачу!

Мечту наших домохозяек о чудо-стиралке мы приняли за реальное намерение купить ее. И получалось у нас, что чуть ли не каждая петербургская семья планировала купить стиральную машину до конца года. Сколько точно было закуплено стиральных машин, уже не помню. Продавали мы их мучительно и долго. Окончательно избавились от них через год, проведя убойную акцию: «Купи холодильник Siemens и получи стиральную машину Ariston бесплатно!» А раз избавлялись долго и бесплатно, то Ярдов посчитал справедливым не расплачиваться с Merloni.

— Да пошел он на хуй! Передай грузину, пусть успокоится. Или братки им займутся.

Позже от нашего казначея я узнал, что стиралки были небесплатными: их стоимость была спрятана в цену холодильника.

В городе не было ни одного мало-мальски влиятельного издания, которое бы не писало о нас: «Смена», «Невское время», «Час Пик», «Вечерний Петербург», не говоря уже о «Деловом Петербурге», сделавшемся ручным для нас. С пиаром, одним словом, было более-менее нормально. Вот только самая читаемая газета Петербурга не писала о нас.

— Слушай, Миша, хорошо бы сделать материал о Ярдове в «Ленинградской правде», — мы пили кофе в «Севере», — лучше даже интервью с ним.

— Ты имеешь в виду «Санкт-Петербургские ведомости»?

— Да. Это я по старой советской привычке. Газету читает практически весь город. Понимаешь, нужно поменять отношение обывателя к бизнесу, показать, что бизнесмен — не бандит или спекулянт, а такой же полезный член общества, как врач и учитель.

— Не получится.

— Почему?

— Газета финансируется из городского бюджета. Не подкупить.

— Зачем подкупать? Надо придумать что-то такое, чтоб и читателю польза, и газете тираж, и нам репутация.

— Давай я поговорю с заведующим отделом по работе с письмами. Ефим Моисеевич Мудрый больше сорока лет в газете. Он что-нибудь придумает.

Ефим Моисеевич придумал идею, которая обошлась нам дороже взятки: каждому блокаднику — по бесплатной газете. Взамен газета согласилась сделать большое, на всю полосу, интервью с Ярдовым.

Брать интервью пришел сам Мудрый. Ярдов пообещал ему привезти из Америки галстук в подарок. Я встретил Мудрого и провел в кабинет Ярдова. Мы уселись на диване, точнее, провалились в него. Ярдов сидел за стеклянным столом, на котором, кроме «Санкт-Петербургских ведомостей» и ручки Cartier, ничего не было.

— Пока я шел сюда, придумал название, — Ефим Моисеевич выпрямил спину, придвинувшись к краю дивана. — материал назовем «Интервью с самым молодым миллионером».

Мы с Ярдовым переглянулись. В наших взглядах читалось одобрение.

— Начнем. — Ефим Моисеевич раскрыл блокнот и вынул из пенала простой карандаш Koh-i-noor. — За годы существования рынка в Петербурге появились тысячи фирм. Многие, мелькнув на страницах прессы, канули в Лету. Шумное начало деятельности с презентациями и фуршетами, и вот уже незадачливых коммерсантов ищет Интерпол.

— А кто-то уже труп и замурован в бетоне, — пошутил не к месту Ярдов.

— Тем интереснее история про вашу компанию, созданную с нуля. Господин Ярдов, расскажите, как стали самым молодым миллионером Петербурга? — От Ефима Моисеевича пахло чесноком.

— Начинал челноком, продавал все, что под руку попадалось: лак для ногтей, бензопилы, цветы искусственные, калькуляторы Citizen. Но быстро понял: без структуры бизнес не построишь. Многие фирмы организованы на двух друзьях с радиотелефонами. Они считают, что могут контролировать продажу кетчупа, например. Я много где был, но ни в одной стране не видел компании, построенной на понятиях. Структура — это логистика, маркетинг, учет и контроль. Посмотрим через десять лет, где будем мы и где будут эти два друга с мобилами.

— Что в бизнесе главное?

— Люди. Были бы профессионалы, а все остальное само сложится. Сейчас мы ищем только профессионалов! Недавно вот переманили к себе маркетолога и юриста.

— А переманивать этично?

— Однозначно нет. Но бизнес — это война. А на войне, как на тебе. Это, — смеется, — не я сказал. Это «Агата Кристи».

— Из какого произведения?

— Из песни.

— Не знал, что эта старушка писала еще и песни.

— Обидно, когда людей переманивают или они уходят, чтобы сделать свой бизнес. Если знаешь, как сделать лучше, поделись! Ты же получаешь у меня зарплату. Почему, научившись всему у меня, ты считаешь, что ничего не должен компании? Поэтому никто не может уйти сам. У меня правило: за ошибки — поощряю, за одни и те же — выгоняю. По своей воле никто не может уйти.

— Но, насколько я знаю, компания исповедует один важный моральный принцип: «Процветаешь сам, помоги страждущим!». Не так ли? — В углах рта Мудрого все время набивалась слюна, которую он смачно присасывал.