Синтраж. Том 1 (СИ) - "Гарсиа Икиру Сет" - Страница 54

— Прошу прощения, сэр.

В кабинете появляется референт. Как всегда он чувствует исходящее от начальника настроение и сейчас не спешит что-либо говорить.

«Энди, наверное, ты единственный человек, которому я могу доверять, — думает про себя Блюс, — и ты знаешь, что я не рад тебя сейчас видеть, знаешь, но всё же пришёл».

— Что у тебя, Энди? — наконец выдавливает из себя организатор.

— Мистер Юри Грекхем просит у вас аудиенции.

— У меня сейчас нет времени на встречу с ним.

— Я подготовил закрытый канал связи.

Накатывает новая волна боли, Блюс давит пальцами на виски, в надежде её унять. Казалось, острое лицо организатора стало ещё старше и бледнее.

«Чего опять хочет этот индюк? Случись действительно что-то важное, мне бы уже доложили. Но если бы не было никакой необходимости, Энди не стал бы меня беспокоить».

— Хорошо, выводи.

Над столом появляется изображение толстого человека в кресле, потягивающего малиновое порфе. Заметив, что связь установлена, барон не смеет медлить с приветствием:

— Добрый вечер, дорогой друг. Не хотел беспокоить Вас в столь поздний час, но дело не терпит отлагательств.

— Я Вас внимательно слушаю, — подавляя боль, отвечает организатор.

— Вы оказали бы мне неоценимую услугу, выделив дополнительный сектор апартаментов на ближайшие два дня. Вне сектора Z, конечно же. Понимаю, что Вы не желаете отклонений в плане, но это исключительно личная просьба. Я бы хотел встретиться с одним старым другом в безлюдном спокойном месте…

— Не вижу проблемы, — прерывая собеседника, отмахивается Блюс, лишь бы поскорее закончить.

«Этот вопрос и Энди смог бы решить, не понимаю, зачем был нужен этот разговор».

Поверх трансляции высвечивается сообщение от референта, после прочтения которого, боль в голове вышла на новый уровень.

— Но я бы хотел обсудить с вами сегодняшний инцидент на трибуне, — массируя висок, меняет тему организатор.

— А разве что-то случилось? — почти естественно удивляется Юри.

— Мне доложили, что к вам проник кто-то из участников «Ню Нова», что довольно странно, и ещё страннее, что все визионы вип-трибун были отключены в этот период времени.

— Охох, уверяю вас, что это была всего лишь случайная встреча фаната в моём лице с одним из поколения новой волны.

— По данным, на вашей трибуне была минутная активация защиты…

— Баловство, не более, — добродушно смеётся барон. Слишком добродушно, — ну так что там с моей просьбой?

— Энди выделит вам один из ремонтных секторов и обеспечит его охрану.

— Право, не стоит…

— Это не обсуждается. — Отрезает Блюс и становиться ясно, что дальнейшие споры бессмысленны.

— Что ж, как скажете, — после секундной заминки соглашается Грекхем. — Кстати, позволю заметить: я получил доклад о ходе операции за сегодня. Превышение плана на пять процентов — весьма впечатляющее. Глядишь — так тушки будут переправлены ещё до завтрашней ночи, хи-хи.

— Рад, что Вы так оптимистичны, а теперь позвольте откланяться, у меня ещё много работы.

— Конечно-конечно, всё понимаю, спасибо, что уделили мне время.

Трансляция прерывается, и стон вырывается из глубин человека, организовавшего турнир «Ню Нова». Блюс не даёт себе отчёт о том, что он схватился за голову. Глаза становятся влажными, и как никогда хочется умереть. Чей-то голос пытается достучаться до него, но безуспешно.

«Кто это? Энди? Нужно прийти в норму! Любым способом! Ты слышишь меня?»

Референт берёт голову начальника и заглядывает ему в глаза, пока какая-то сила извне не проникает в сознание организатора и не отключает боль. В глазах темнеет, а когда зрение возвращается, то боли больше нет, или, точнее, Блюс её не чувствует.

— Спасибо, — впервые за все годы работы человек в клетчатом пиджаке благодарит верного подчинённого. — Спасибо.

011

«Здрааавствуй… извини за столь поздний звонок, но мне сейчас как никогда нужно поговорить. Что? Нет, я не пьян. Ладно, выпил немного, выпил. Давно я не употреблял спиртного, ты же знаешь: не вижу в этом особой радости. Но сегодня меня посетила мысль, что возможно у меня появились отношения, схожие с дружбой. В моём понимании этого слова. Можно сказать, что у меня есть друг — может даже два. Не уверен, стоит ли называть его «новым» другом, да может и не другом, но, по крайней мере, товарищем его назвать могу.

Нет, это не тот кросс, как бы я не пытался заполучить его в смертельные друзья. Это всего лишь один из отпрысков аристократии. Казалось бы, что могло свести меня с разбалованным ребёнком одной из великих сивилийских семей? Я и сам толком не понимаю, но когда мы оба осознали, что вероятно завтра я его убью — между нами рухнула стена недоверия. Мы сидели и разговаривали до поздней ночи. Спрашивали и отвечали не таясь. Я даже увидел в этом холодном расчётливом персонаже человека, способного на заботу. Я этого не ожидал, но он назвал мне истинную причину своего участия в турнире.

Понимаю, утомительно слушать истории чужих жизней, но моя история никуда не денется.

Ты знала, что великие урийские семьи вычёркивают слабо одарённых детей из семейного древа? Такие дети обречены вести жизнь в тени семьи, больше похожую на жизнь подручных, прислуги или доверенных лиц. Но нет к ним ни капли семейного отношения. И самое главное: они неспособны свергнуть главенствующую ветвь, ввиду параноидального превосходства последних.

Мой «друг» был отрадой родителей с самого рождения. Единственный вопрос, который возникал: переступит ли он черту гениальности. И всё бы хорошо, и была бы его жизнь долгой и счастливой с большой вероятностью наследования семейного трона, если бы не один фактор. И фактор этот родился на три года позже него самого. Младшая сестрёнка. Самый дорогой ему человек. Человек, с которым ему не нужно было притворяться, ради которого он был готов на всё. Знаю — банально до тошноты. И можно догадаться, что случилось дальше.

Слишком большой процент счастья уровнялся разговорами о том, что малышка не попадёт в семейное древо. В лучшем случае её собирались выдать замуж для укрепления союза с другой семьёй. Узнав это, юный гений добился аудиенции у своего отца и в наиболее рациональном свете выложил своё мнение касательно градации членов семьи и попросил о пересмотре решения, касательно любимой сестры. Он изложил всё, как и планировал, не понимая, в какой момент так не вовремя подступившие слёзы превратились в поток рыданий. Отец подождал, пока мальчишка успокоится, чтобы без злобы или высокомерия объяснить, что если распределять власть в семье между слабыми потомками, то это грозит развалу. И хуже всего было не то, что глава смотрел с пониманием и заботой, а понимание, что он был прав.

Ради сына глава семьи отложил решение на два года. За это время старший братец должен был свыкнуться с мыслью о разлуке с сестрой, но он использовал это время по-другому и через два года вновь пришёл к отцу с предложением, обсуждение которого затянулось на несколько часов.

Сын играл с отцом в шоги и рассказывал, как в течение двадцати лет намеревается расширить влияние семьи. Он говорил о покорении Синтраж и о перспективе увеличения власти, о возможности подчинения новых структур и укрепления влияния в уже существующих. О том, что до сих пор их семья добивалась наличия офицеров нобилити, но не посылала на прохождение никого значимого. О том, что помимо полного прохождения синтраж выгоду можно получить после создания новых конгломератов в игре. Сын рассказывал, как уже подготовил финансовую опору для своего плана, обыграв дядю в целое состояние и вложив деньги на создание будущего фонда. Он рассказал, как для изучения структуры уже послал людей на прохождение. И, конечно же, он сказал своему отцу глядя прямо в глаза, что для управления новой организации им понадобятся больше людей. Что его сестра будет нужна в управлении как официальный член семьи, что в случае его смерти сестра выполнит план, основываясь на полученной им информации за время прохождения.