Hospital for Souls (СИ) - "Анна Элис" - Страница 35

Юнги верит. Его словам, его молчанию, которое вновь наступает как-то резко, его взгляду. И он благодарен Чонгуку за то, что тот сейчас рядом, что держит его, не ослабляя хватку ни на секунду, что не уходит. Желание услышать от него «Я тоже люблю тебя» душит, возможность двинуться вперёд и поцеловать его прямо сейчас сводит с ума, но Юнги держится, хоть и с большим трудом, и делает это только потому, что совсем скоро они с Чонгуком смогут остаться наедине. Может быть, они выкурят пару сигарет, может, поговорят о том, что происходит между ними. Может быть, просто обнимут друг друга и простоят так целую вечность. Юнги неважно, ему любой вариант подходит. Лишь бы только Чонгук его не прогнал. Лишь бы не отказал в рисунке на теле, который навсегда останется на коже и будет напоминать ежедневно, как много Чонгук значит для него.

— Мне очень не хватает тебя, — бормочет под нос Юнги, опуская глаза: боится, что Чонгук ему не ответит.

— Юнги…

— Эй, ты, — обрывает его Намджун, отставив кружку и указав на Юнги пальцем. — Отсел от него. Быстро.

— Собаку себе заведи, — с неприязнью в тоне отвечает Чонгук, не отпуская руку Юнги.

— Чонгук, не трать на него нервы, — устало выдыхает Сокджин.

— Я сказал отсел, — более грубо повторяет Намджун. — Или тебе нужна демонстрация способностей?

— Да что ты ему сделаешь? — усмехается Сокджин.

— Убьёт меня. Загадка лёгкая, — Чонгук бесстрашно смотрит Намджуну в глаза.

— Проверить хочешь? — у Намджуна на губах появляется злая улыбка.

— Да прекратите вы все! — Юнги опять не выдерживает первым. Он поднимается на ноги, шагает к Намджуну и в недоумении раскидывает руки в стороны. — Ты можешь хоть один день прожить без конфликта? — Юнги заметно повышает голос, от чего Сокджин с Чонгуком, переглянувшись друг с другом, сильно напрягаются. — Срываешься на всех подряд, орёшь, что-то кому-то доказываешь. Ты как…

— Боже, малыш, — Намджун резко хватает его за талию и прижимает к себе. — Меня так заводит, когда ты злишься…

А потом целует. На глазах у Сокджина и… Чонгука. Юнги не сразу понимает, что происходит, не успевает оттолкнуть его и даже прикрыть веки – настолько Намджун застаёт его врасплох. Поцелуй грубый, требовательный, объятия такие крепкие, что дышать нечем, а в голове как назло пустота и вакуум, какая-то чёрная дыра, за теменью которой ни черта не видно. Пять секунд это длится или десять, Юнги упускает. И приходит в себя только тогда, когда слышит удаляющиеся шаги за спиной и оглушающий звук захлопнувшейся двери. В этот же самый миг хватка Намджуна ослабевает, а сам он позволяет Юнги отскочить в сторону и начать пятиться от него, пряча глаза. Юнги очень напуган. И вновь покалечен. Хочется верещать во весь голос «Да сколько можно?», но услышит ли это кто-нибудь?

Намджун, как ни в чём не бывало, тянется к кружке с кофе, делает из неё глоток и, раскрыв окно, берёт в руки пачку сигарет, валяющуюся на подоконнике. Юнги всё ещё больно от его прикосновений: грудная клетка дико ноет, а искусанные губы немыслимо жжёт. Вот только что такое физическая боль рядом с душевной?

Осознание произошедшего накатывает на Юнги сразу, стоит только поднять голову и бегло осмотреть помещение.

Они здесь только втроём. С Намджуном и Сокджином.

Недавнее «Мне так больно» и «Я знаю, Юнги» отдаётся в памяти глухим эхом.

========== Part 20 ==========

Такси, на заднем сиденье которого располагается взвинченный Юнги, останавливается в безлюдном дворе, прямо около входа в тату-салон с красующейся на вывеске буквой «W». Название так себе и совсем не отличается оригинальностью; Юнги, заплатив водителю и выскочив из машины, надеется, что владелец назвал свой салон именно так не потому, что является фанатом одноимённой дорамы. Для клиентов, которыми наверняка обычно являются брутальные парни, помешанные на метале и хардкоре, это точно стало бы поводом передумать и не входить сюда никогда. Для Юнги же, который ни за что в жизни не приехал бы сюда, если бы не Чонгук, и который открывает сейчас дверь, чувствуя накатывающую панику, в общем-то, это не имеет никакого значения.

На самом деле Юнги старается думать о чём угодно, только не о том, что его ждёт в ближайшие пару часов, поэтому и строит наидебильнейшие теории относительно названия. Это проще, чем размышлять над тем, что опять сделал Чонгуку больно, что вновь опроверг свои же собственные слова, не оттолкнув Намджуна и позволив ему себя поцеловать. Юнги, по правде говоря, не верит в то, что после всего, что Чонгук этим утром услышал и увидел, он захочет с ним связываться и ему помогать. «У тебя хватило наглости сюда заявиться?» – вот что следует ждать от него, и да, Юнги согласен, такая реакция на его приход в салон была бы абсолютно нормальна. Ведь он ранит Чонгука ежедневно, давит и давит на больные места, будто наплевав на его чувства, и не делает ничего, чтобы тому стало хоть чуть-чуть легче. Напротив, умудряется доканывать своим присутствием вместо того, чтобы отпустить, а вдобавок эгоистично преследует. Когда-нибудь Чонгук точно не выдержит и потребует у Юнги избавления от своего общества, но пока этого не случилось, Юнги будет ненавязчиво пытаться быть рядом и оберегать его хотя бы от маленьких проблем.

Внутри тихо. Юнги приподнимается на носочки, пытаясь заглянуть за стойку администратора, вертит головой из стороны в сторону, и, так никого не обнаружив, решает просто подождать, пока кто-нибудь соизволит прийти и посмотреть, кто вошёл. На стенах висят рисунки и фотографии людей, которые, по всей видимости, делали тату в этом салоне, а в углу стоит стеклянный стеллаж с кучей различных украшений для пирсинга. Юнги подходит именно к нему и нагибается почти к самой нижней полке, начиная увлечённо рассматривать серёжки-кольца и раздумывая над тем, что, кажется, свои Чонгук тоже покупал здесь, и совсем не замечает, как кто-то бесшумно подбирается к нему со спины и останавливается на расстоянии вытянутой руки.

— Нравится? — слышит Юнги мужской голос и слегка вздрагивает, испугавшись. — Могу проколоть.

— Что проколоть? — напрягается тот, стоя всё в том же положении.

— Что скажешь, то и проколю, — смеётся обладатель хриплого голоса и, протянув свою руку и остановив её около левого уха Юнги, представляется: — Шин Хосок.

Что-то подсказывает Юнги, что тот, кто вот так сходу готов каждому вошедшему сюда что-нибудь проколоть, не очень-то хороший человек. Юнги и так на взводе, ведь в этом месте его ждёт физическая боль и страдания, и ему, по-хорошему, должны бы ромашкового чая предложить или таблетку успокоительного. Никак не пирсинг. Но ругаться с коллегой Чонгука совсем не хочется, устраивать сцен, как последняя истеричка, – тем более, поэтому Юнги, наконец, распрямляется, чтобы ответить на рукопожатие Хосока и познакомиться, однако, повернувшись к нему лицом и бегло осмотрев его с ног до головы, лишь приоткрывает рот, не с состоянии даже имя своё произнести.

— Ого, — всё, что может выдавить из себя Юнги.

Потому что Шин Хосок в грёбанной белой майке и рваных джинсах, и тело его от шеи до кончиков пальцев рук в татуировках. Потому что у него влажные чёрные волосы, необычного цвета линзы, а губа, нос и бровь проколоты. Юнги не то чтобы не фанат подобного, просто до этого момента он видел таких людей только на фотографиях в интернете. А сейчас перед ним стоит Шин Хосок, у которого даже через дырки на джинсах видны цветные рисунки, и Юнги неспособен перестать думать о том, что выдержать столько сеансов сможет только очень сильный человек.

— Да, я такой, — нагло усмехается Хосок, жуя жвачку. — А ты Мин Юнги, верно?

— Откуда ты…

— Это всё Тэхён, — тот, развернувшись, начинает шагать к стойке. — Он мне все уши прожужжал про своего друга с синими волосами, — Хосок открывает ноутбук и щурится, выискивая какую-то информацию на экране. — Рад наконец познакомиться с тобой.

— Не могу пока сказать то же самое, — косится на него Юнги, пряча руки в карманах брюк. Хосок, подняв на него взгляд, смеётся. — Я пришёл…