Труп Гидеона (ЛП) - Чайлд Линкольн - Страница 4

— Это все подстроено! Ааааа, как жарко! Горит!

— Восемь и десять лет?

Долгое молчание.

— Рид, ответь на мой вопрос. Замешаны ли дети? Неужели они тоже заговорщики?

— Не путай меня!

Еще одна затяжная пауза. Он услышал голос Хаммерсмита.

— О'кей, пока все идет хорошо. Продолжайте в том же духе.

— Здесь нет никакой путаницы, Рид. Они просто дети. Невинные дети.

Очередное молчание.

— Отпусти их. Отошли их сюда, ко мне. У тебя еще останется два заложника. Молчание затянулось, а затем неожиданно возникло движение, раздался высокий крик, и один из детей появился в дверном проеме — мальчик. Он был совсем еще маленьким, с копной русых волос, одетый в футболку с надписью «Я люблю свою бабушку», и в тот момент, когда он вышел на свет, Гидеон увидел, насколько он напуган.

Пару секунд он думал, что Чолкер отпускает детей. Но когда он увидел, что никелевый ствол .45 калибра воткнут в шею мальчика, он понял, что ошибся.

— Ты видишь это? Я не шучу! Отключи радиацию или я убью ребенка! Считаю до десяти! Один, два…

На заднем плане мать кричала в истерике.

— Не надо, пожалуйста, не надо!

— Заткнись, ты, лживая сука, они не твои дети!

Чолкер повернулся и выстрелил в темноту дома позади себя. Крик женщины резко оборвался.

Одним резким движением Гидеон покинул плексигласовую коробку и вышел на открытую площадку перед домом. За этим незамедлительно последовали возгласы, полицейские стали кричать на него: «Вернись! Ложись! Этот парень вооружен!», — но он продолжал идти, пока не остановился в пятидесяти ярдах от входной двери.

— Что, черт побери, вы творите? Вернитесь за ограждение, он убьет вас! — кричал Хаммерсмит в его ухо. Гидеон вырвал наушник и поднял его.

— Рид? Ты видишь это? Ты прав. Они диктовали мне, что говорить, — он бросил наушник на асфальт. — Но больше нет. С этого момента мы будем говорить с тобой напрямую.

— Три, четыре, пять…

— Ради бога, подожди, пожалуйста, — громко сказал Гидеон. — Он всего лишь ребенок. Слышишь, как он кричит? Ты думаешь, он притворяется?

— Заткнись! — закричал Чолкер на мальчика, и тот, к удивлению Гидеона, мгновенно замолчал, замерев с дрожащими губами, трясущийся от страха и бледный, как полотно. — Моя голова! — продолжал кричать Чолкер. — Моя…

— Помнишь, как к нам в лабораторию приходили на экскурсию те школьные группы? — сказал Гидеон, изо всех сил стараясь сохранить спокойный тон. — Тебе же нравились те дети, ты любил им все показывать. И они отвечали тебе тем же. Не мне. Ни кому-то еще. А только тебе. Помнишь, Рид?

— Я горю! — крикнул Чолкер. — Они снова включили радиацию! Я убью его, и его смерть будет на твоих руках, а не моих! Ты меня слышишь? СЕМЬ, ВОСЕМЬ...

— Отпусти невинного мальчика, — попросил Гидеон, делая еще один шаг вперед. Его сильно испугало, что Чолкер даже сбился со счета. — Отпусти его. Вместо мальчика ты можешь взять меня.

Одним резким движением, Чолкер повернулся и навел пистолет на Гидеона.

— Убирайся! Ты один из них!

Гидеон почти умоляюще протянул руки к Чолкеру.

— Ты думаешь, я тоже замешан в заговоре? Давай, стреляй. Но, пожалуйста, пожалуйста, отпусти малыша.

— Ты сам об этом попросил!

И Чолкер выстрелил.

4

И промахнулся.

Гидеон упал на асфальт, внезапно его сердце застучало так сильно, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Он крепко закрыл глаза, ожидая следующего выстрела, жгучей боли и небытия.

Но второго выстрела не последовало. До него доносилась безумная какофония из шума, перекрикивающихся голосов и скрежета мегафонных слов. Медленно, очень медленно, он открыл глаза и взглянул в направлении дома. За дверным проемом, в тени, стоял едва различимый Чолкер и удерживал перед собой мальчика. Он мог сказать, по тому, как мужчина держал оружие, по его трясущимся рукам, его осанке и хватке, что, вероятнее всего, он держал пистолет впервые в жизни. И еще он промахнулся с пятидесяти ярдов.

— Это обман! — вскричал Чолкер. — Ты не настоящий Гидеон! Ты подделка!

Гидеон медленно поднялся, держа руки в поле зрения. Его сердце отказывалось замедляться.

— Рид, давай просто произведем обмен. Возьми меня, но позволь мальчику уйти.

— Скажи им, чтобы они выключили радиацию!

«Не оспаривай его заблуждения», — говорили они ему. Это был хороший совет. Но что, черт возьми, он должен ответить на эти слова?

— Рид, все будет в порядке, если ты просто отпустишь мальчика. И маленькую девочку.

— Отключи радиацию! — Чолкер прятался за мальчиком, используя его в качестве живого щита. — Оно убивает меня! Отключи это или я снесу ему голову!

— Мы можем это исправить, — убеждал его Гидеон. — Все будет хорошо. Но ты должен отпустить мальчика.

Он сделал еще один шаг, затем другой. Для решающего броска ему нужно было подобраться как можно ближе — если подобный шаг станет действительно необходимым. Если он не бросится на Чолкера и не обезвредит его, маленький мальчик умрет, и снайперы снимут Чолкера, а Гидеон не был уверен, что сможет это все вынести. Чолкер снова закричал, словно в агонии.

— Отключите радиацию!

Все его тело дрожало, в то время как он размахивал пистолетом.

Что можно ответить сумасшедшему? В отчаянии Гидеон попытался вспомнить тот совет, который дал ему Фордис: «Привлеките внимание к заложникам, стимулируйте его человечность».

— Рид, взгляни на лицо мальчика. Ты увидишь, что он ни в чем не невиноват...

— Моя кожа в огне! — вопил Чолкер. — Я все еще считаю! На чем я остановился? Шесть, восемь... — он вдруг поморщился, его лицо исказилось от боли. — Они снова делают это со мной! Горю, я горю!

Он снова ткнул пистолетом в шею ребенка. Мальчик начал кричать — высоким, тонким, потусторонним голосом.

— Подожди! — крикнул Гидеон. — Не делай этого!

Он стал приближаться к Чолкеру быстрее, держа руки на виду. Сорок ярдов, тридцать… расстояние, которое он мог бы преодолеть за несколько секунд...

— Девять, десять! Десять! Аааааа!

Гидеон увидел, как палец Чолкера надавил на курок, и бросился прямо на него. В тот же момент, с нерешительным ревом, отец семейства внезапно появился в коридоре позади Чолкера и прыгнул на его спину.

Чолкер развернулся и спустил курок, но его выстрелы не причинили никому вреда.

— Беги! — крикнул мальчику Гидеон, сам рванув к дому. Но мальчик застыл на месте. Чолкер боролся с заложником, который вцепился в его спину и повис на нем. Они кружились, сцепленные мертвой хваткой, но, наконец, Чолкер ударил мужчину о косяк двери и освободился. Заложник снова издал громкий яростный крик и ринулся на Чолкера, но он был слишком слабым — ему было около пятидесяти и крепким телосложением он не отличался — и после того как Чолкер нанес ему сильный точный удар, он без сознания рухнул на пол.

— Беги! — снова заорал Гидеон на мальчика, сам влетая на дорожку, ведущую к дому. Когда Чолкер развернул пистолет к отцу, мальчик прыгнул на спину ученого, ударяя по нему маленькими кулачками.

— Папа! Уходи!

Гидеон преодолел дорожку и достиг ступенек крыльца.

— Не стреляй в моего папу! — визжал мальчик, продолжая наносить удары.

— Отключите это! — вопил Чолкер, изворачиваясь и пытаясь сбросить ребенка, размахивая туда-сюда пистолетом, словно ища цель.

Гидеон буквально налетел на Чолкера, но пистолет выстрелил прежде, чем он успел его выхватить. Он повалил ученого на пол, схватил его за предплечье и сломал его о перила, как деревянную палку — оружие выпало из его хватки. В агонии Чолкер вскрикнул. Позади него раздавались душераздирающие крики мальчика, склонившегося над отцом, который лежал на полу с отсутствующей половиной головы.