Затерянный остров (ЛП) - Чайлд Линкольн - Страница 2

— Сегодняшняя страница — это фолио 34г, — пояснил Глинн. — Знаменитая монограмма Хи-Ро[5].

— Хи-Ро? Что это?

— «Хи» и «Ро» — первые две буквы слова «Христос» на греческом языке. Фактически, повествование о жизни Иисуса начинается в Евангелие от Матфея, глава первая, стих восемнадцатый. И эта страница в ранних иллюстрированных Евангелиях часто украшалась. Там первым словом повествования является «Христос». В Келлской же книге эти первые две буквы — «Хи» и «Ро» — заполняют собой всю страницу.

Толпа начала напирать на них сзади, и Гидеон почувствовал, как кто-то слегка толкнул его локтем, но тут Глинн снова увлек его, прошептав:

— Только взгляните на эту сложную узловатую вязь! Если присмотритесь, вы можете увидеть в ней множество странных вещей: животных, насекомых, птиц, ангелов, крошечные головы, кресты и цветы. Не говоря уже о кельтских узлах колоссальной сложности — это же математическое совершенство!.. А цвета! Золотой и зеленый, желтый и пурпурный! Это самая известная страница самой знаменитой иллюстрированной рукописи. Неудивительно, что книга считается самым большим национальным достоянием Ирландии. Вы только взгляните на нее!

Гидеон впервые за все время, что знал Глинна, слышал в его голосе подобный энтузиазм. Он наклонился ближе — настолько, что его дыхание затуманило стекло.

— Простите, но остальные ожидающие тоже желают посмотреть, — раздался нетерпеливый голос у него за спиной.

В качестве небольшого теста Гидеон потянулся и коснулся рукой стекла.

Мгновенно раздался низкий звуковой сигнал, и послышался окрик охранника:

— Руки от стекла, пожалуйста! Вы, сэр, уберите руку!

Это еще больше подстегнуло нетерпеливую толпу.

— Ну же, дружище, дай и остальным посмотреть! — раздался еще один голос, и другие собравшиеся дружно его поддержали.

С длинным вздохом сожаления Глинн коснулся тонким пальцем джойстика, и кресло-коляска послушно отъехало в сторону, издав тихое гудение. Гидеон последовал за ним. Несколько мгновений спустя они вернулись на Мэдисон-авеню, загруженную разномастными машинами и желтыми такси. Гидеон часто заморгал от яркого света.

— Позвольте мне уточнить. Вы хотите, чтобы я украл эту книгу?

Он почувствовал, что Глинн коснулся его руки успокаивающим жестом.

— Нет, не всю книгу. Только эту небольшую страницу с фолио, на которую мы только что смотрели, номер 34г.

— Зачем?

Молчание.

— Вы когда-нибудь слышали, чтобы я отвечал на подобные вопросы? — поинтересовался Глинн, в то время как подъехал лимузин, который должен был доставить их на 12-ю улицу Литтл-Вест.

Через три дня совершенно голый Гидеон Кру, наслаждавшийся свежестью после купания в бассейне на крыше ультрамодного отеля «Гансвурт», стоял в своем номере высоко над районом Митпэкинг Нью-Йорка, глядя на кровать кинг-сайз, заваленную диаграммами и схемами, которые в мельчайших подробностях отображали систему охраны Восточного Зала библиотеки Моргана.

Процедура займа Келлской книги у Ирландского правительства библиотекой Моргана заняла восемь лет. Пришлось столкнуться с целым рядом трудностей. Основная причина крылась в том, что в 2000 году один из книжных фолиантов был отправлен на выставку в Канберру, Австралия. Несколько страниц были повреждены из-за трения и потеряли пигмент — виной всему оказалась вибрация двигателей самолета — и правительство Ирландии теперь неохотно соглашалось на подобные заимствования.

Джеймс Уотермейн, миллиардер — американо-ирландский основатель группы компаний «Уотермейн», сделал поставил себе личную цель привезти книгу в Соединенные Штаты. Человек, известный своей харизмой и обаянием, сумел убедить ирландского премьер-министра и, наконец, правительство дало согласие — при условии выполнения ряда жестких условий. Одним из них стала полная реконструкция системы безопасности Восточного Зала библиотеки Моргана, за которую Уотермейн заплатил из своего кармана.

Первоначально Уотермейн попытался устроить выставку рукописи в Смитсоновском музее. Однако служба безопасности музея слишком неохотно откликнулась на необходимость высокотехнологичной реконструкции, и задумка провалилась. Втайне Гидеон был рад услышать это. Хотя у него с детства остались ужасные воспоминания о Вашингтоне, округ Колумбия — в конце концов, именно там был убит его отец — в последующие годы он несколько раз приезжал туда с визитами и обнаруживал, что город представляет собой весьма скучную, даже сонную коллекцию красивых памятников и неиссякаемого числа документов. Но всего за несколько недель до этого его пригласили в Вашингтон, чтобы вручить медаль за недавние подвиги в Форт-Детрике. И к его ужасу — из-за событий 11 сентября ли, из-за волокиты и неизбежного укрепления бюрократии ли — то, что когда-то было доброжелательной и обычной столицей, теперь стало походить на вооруженный лагерь. Городская полиция, полиция Капитолия, Парковая полиция, Госдепартамент полиции штата, полиция Монетного двора США, Секретная служба, «специальная» полиция (achtung[6]!) — фактически выходило что-то около двух десятков различных полицейских подразделений, и это только те, о которых он знал. Все они теперь душили центр города своим присутствием: вооруженные и уполномоченные применить силу, схватить или арестовать любого невезучего водителя или туриста. Если, конечно, верить словам одного из таксистов Гидеона, когда-то состоявшего на службе в полиции. Глядя на всех этих лишних полицейских с их пересекающимися сферами деятельности, Гидеон буквально ощущал запах своих зря потраченных налоговых долларов.

Последней каплей стало то, что некоторое время спустя он получил по электронной почте штраф за превышение скорости. Какая-то установленная на столбе камера-радар засекла, что он ехал по Нью-Йорк-Авеню на несколько миль в час быстрее ограничения скорости в тридцать пять миль и, сфотографировав его номерной знак, отправила ему штраф на 125 долларов. Теперь уже никак нельзя было опротестовать штраф — разве что вернуться в Вашингтон и попытаться отстоять свою правоту в суде. И, плюс ко всему, само событие было настолько расплывчатым в его памяти, что восстановить его не представлялось возможным: действительно ли там поблизости был какой-то знак, предписывающий двигаться со скоростью не более 35 миль в час? Неужели он действительно превысил скорость? Где, черт возьми, вообще находится эта Нью-Йорк-авеню? Прошло уже много дней — как рядовой гражданин может это все помнить? Поэтому, Гидеон сделал две вещи: заплатил штраф и пообещал себе как можно дольше не возвращаться в округ Колумбия. То, что, по его мнению, всегда было красивым и неизменным символом величия страны, теперь, по-видимому, окончательно слетало с катушек из-за непомерно раздутого бюджета.

Или, может быть, отдохнувший у форелевого ручья, Гидеон просто чувствовал дискомфорт из-за того, что ему снова пришлось погрузиться в городское пространство? Так или иначе, не было ни единого чертового шанса, что он вернется в Смитсоновский музей.

Теперь, когда его мысли перекочевали к настоящему моменту, Гидеон, кружа вокруг кровати, задавался вопросом, как Глинн сумел заполучить полные инженерные, монтажные и электрические схемы системы безопасности. Здесь каждая цепь, каждый датчик, каждая спецификация были изложены подробно, вплоть до мельчайших деталей. И ничего хорошего они ему не сулили. Гидеону ни разу в жизни не приходилось сталкиваться с такой системой безопасности — он даже не представлял, что подобные системы вообще существуют. Здесь были обычные многоуровневые, самодублирующиеся и усиленные системы, резервные источники питания и все, что ожидал встретить любой взломщик. Но это было лишь началом.

Сам Восточный Зал являлся, по сути, хранилищем. Первоначально его стены состояли из двух слоев известняковых блоков, добытых в штате Вермонт, толщиной почти в три фута. Единственный вход в комнату был оснащен раздвижной стальной дверью, которая опускалась с потолка и поднималась с пола в тот момент, когда срабатывал сигнал тревоги, тем самым полностью блокируя помещение. Окон здесь не было — естественное освещение вредило сохранности книг. Сводчатый потолок был залит слоем железобетона невероятной толщины. Пол представлял собой массивную монолитную железобетонную плиту, покрытую мрамором. При всем этом, по просьбе Ирландского правительства, первоначальная структура комнаты была дооснащена наружным слоем стальной обшивки и датчиками.