Солнышко (СИ) - "Bruck Bond" - Страница 14

— У него все равно ничего не получится.

— Солнышко, разбей к хуям свои розовые очки. Он в полиции работает, понимаешь? У него там, блять, характеристики положительные и вообще. Даст на лапу кому надо, и завещание вообще исчезнет, как не было его. И хрен мне, а не квартира, так и останусь при тебе приживалкой.

— А по-моему, Дэн, ты слишком быстро сдаешься. Если ничего не делать, то ничего хорошего можно и не ждать. Если бы я не полез к тебе однажды целоваться, то ты не сидел бы сейчас у меня на кухне и не спал бы в моей постели.

— А вот и обломись, принцесса, к тому моменту, как ты полез ко мне целоваться, я уже пару недель на твою задницу облизывался. И коленки твои голые в джинсах этих дырявых ебучих, — неожиданно для себя самого вдруг признался я. Хотя давно ему надо было сказать, наверное, что у нас изначально игра не в одни ворота и что я соблазнился им не меньше, чем он мной.

— Что, правда? — восхитился Ильдар.

— Кривда, — фыркнул я. — А ещё я в клубе пытался склеить телочку, когда понял, что у меня на твои коленки встает, но не выгорело.

Солнышко посмотрел на меня как-то по-особенному и полез целоваться, а я с энтузиазмом ему ответил. Блять, вот кто бы подумал, что именно это ебучее блондинистое Солнышко однажды станет для меня самым близким человеком?

========== Часть 14 ==========

— Привет. — Ильдар улыбнулся радостно, клюнул меня буднично в щеку. — Голодный? Как день прошел?

— Голодный, — согласился я. — День — хуйня.

— Что, опять с преподом характерами не сошлись? — предположил Ильдар.

Возвращение в колледж не далось мне легко, я его терпеть не мог. Бесконечно раздражали преподаватели, которые считали, что я кому-то что-то должен, и одногруппники, у которых из интересов было только размышлять, где достать деньги и как бы девчонок найти, что дадут за просто так. Благо, что терпеть осталось последний год. А вот Ильдару в его понтовом универе очень нравилось, ну да это и не удивительно, он же умный, весь в батю. Тут яблочко от яблони недалеко ябнулось. Правда, мне свой интерес к учебе Солнышко демонстрировал неохотно и каждый раз, начиная рассказывать о том, что им сегодня рассказали в универе, спешил себя одернуть, видимо, опасаясь, что я начну глумиться или осуждать его тягу к знаниям, придурок мнительный. Я вообще считал, что каждому своё и хватит нам одного человека с высшим образованием на семью. А я быстренько отмучаюсь последний год, начну полноценно работать в автосервисе, может, потом, в будущем, вообще свой открою. Буду заведовать всеми техническими вопросами и набирать талантливых ребят, а Солнышко будет заниматься экономической частью. Потрясающие в своей ебанутости мечты о совместном будущем возникали в моей голове все чаще и чаще.

— И препод, и отец. Звонил сегодня, сказал, что каких-то адвокатов купил, мне никогда дело не выиграть и чтоб я сдох. Может, и правда, нахуй мне такие сказки? Пусть подавится этой квартирой. На свою заработаю.

— Да прям, — возмутился Ильдар. — Дед тебе ее завещал, это его последнее желание, так что терпи. Не надо предавать память о нем. Иди руки мой.

Я послушно потопал в ванную.

Лето — маленькая жизнь. Не знаю, кто это сказал, но на редкость умный был мудак. Мое нынешнее лето уж точно мне грозило запомниться на всю жизнь, потому что событий в нем было столько, сколько иные и за три года не переживают. Да и я тоже, что уж там говорить, если учитывать, что предыдущие пару лет жил, как в ебучем дне сурка: каждый день одно и то же, и если изменения, то никак не в лучшую сторону. А тут… потерял всю свою семью, но приобрел новую. И, несмотря на весь происходивший в жизни пиздец, я, наверное, никогда так охуенно счастлив, как в это лето, не был.

А осень выдалась жутко суматошная. И возвращение в колледж, и работа, и блядский отец. Как-то так получилось, что за всё это время мы, живущие в одном подъезде, умудрились ни разу не пересечься, что, в принципе, неудивительно — люди иногда годами друг друга не видят, проживая на одной лестничной клетке. Владимир по этому поводу целую философскую речь выдал. Всё-таки немного он припизднутый, хотя мужик хороший. У меня иной раз в башке не укладывалось, как он может относиться ко мне с такой теплотой, к чужому, по сути человеку. Когда он мне помог найти хорошего адвоката, я, помнится, ебу дался — обниматься к нему полез. Стыдоебище жуткое. А один раз и того хуже — задумавшись, папой его назвал. Владимир вроде и не заметил даже, зато Ильдар так ржал, что я думал — стекла на окнах полопаются.

— Это получается, что мы с тобой братья, да? — улыбался он. — Пора фамилию менять, отныне Ланнистерами будем.

Кто такие Ланнистеры, я не знал, но, судя по ехидной улыбке Солнышка, какие-то жуткие извращенцы.

— Ну ты где там? — крикнул Ильдар с кухни. — Идешь кушать?

— Нет. Я иду жрать.

Ильдар хлопотал на кухне, как заправская хозяюшка. Даже фартук нацепил. Я мигом вообразил, как выглядит Солнышко в фартуке на голое тело, как он томно выгибается, уперевшись руками в стол, как…

— Ты сейчас стол слюнями закапаешь, извращенец, — усмехнулся Ильдар. — У тебя прям на морде лица написано, о чем ты думаешь.

— Ты как будто против, — фыркнул я.

— Не-а, — широко улыбнулся Солнышко. — Мне нравится.

— А у тебя-то как день прошел?

— Да нормально. Звали в команду клуба веселых и находчивых.

— Везет вам, у вас клуб веселых и находчивых. У нас только клуб унылых и доебчивых.

— Ну и что думаешь, мне соглашаться?

— Сам решай, — пожал плечами я.

По мне, веселья и находчивости в Солнышке было хоть отбавляй. Эвон он как вчера находчиво во время секса палец в меня засунул. Я бы под страшными пытками не признался, что мне это понравилось, но это, кажется, и так было очевидно: я ж кончил так, что чуть слезы из глаз не брызнули — так хорошо было. И сучий Ильдар потом так самовлюбленно улыбался ещё. Вообще в последнее время активничать стал сверх меры и всякие поползновения в сторону моего зада делать, но я стоял на обороне. Даже когда я осознал, что мне, походу, и парни тоже нравятся, я никогда не думал о том, что я могу сдать позиции альфа-самца. Изврат какой. Но ебучий Солнышко, кажется, сдаваться не собирался. Я потом даже, осознав мысль, что принцесса-Солнышко мечтает меня нагнуть, до Макса доебался с его Куколкой — мол, вот последнего-то всё же устраивает и он ничего такого от Макса не требовал.

— Не требовал, — согласился Макс. — Я ему сам дал. Потому что я хочу, чтоб он знал, что мы с ним равны, я его уважаю и не считаю девчонкой с хуем. А твоему Солнышку, может, не так важно побыть сверху, как понять, что ты готов это ради него сделать.

— Хуй там плавал, — отбрил я. И с тех пор настороженно смотрел на Ильдара. И не соглашался на всякие там интимные игры со связыванием, а то пристегнет этот ебарь-террорист наручниками — и прощай, вторая девственность. По-моему, вообще, у нас и без этого в постели всё было прекрасно. Я, конечно, поначалу зажимался и много чего делать отказывался, потому что это было как-то по-пидорски, но Ильдар живо мне напоминал, что мы вообще-то пидоры и есть, так что не надо стесняться.

— Дэн? О чем ты опять задумался? — Ильдар, кажется, звал меня уже давно.

— Ни о чем, — поспешно ответил я. — Спасибо, вкусный суп.

— Он, вообще-то, вчерашний, его папа приготовил. Ты на работу?

— Нет, я сегодня выходной. Может, пошли прогуляемся?

— Пойдем, — обрадовался Ильдар. — Сейчас, я только переоденусь.

— Я с тобой.

— Если ты со мной, мы только часа через два выйдем.

— Вот и отлично, как раз жара спадет.

***

В универ Ильдар всегда ходил в строгом костюме, и если бы мне кто-то сказал, что человек в костюме может выглядеть порнографичнее, чем вообще без одежды, я бы ему точно не поверил, а потом глянул бы на Ильдара и побился о стенку головой. Когда я его первый раз увидел при полном параде, чуть не сдох. Очень возбуждающее оказалось зрелище, хорошо, что Владимира не было дома, а то Ильдар стонал так, что даже соседи по батарее стучали. Жалко, что я этот костюм тогда не порвал, потому что Солнышко ходил в нем каждый день, говорил, что ему нужно поддерживать имидж, а я, соответственно, каждый день переживал, что ему или где-нибудь в подворотне въебут, или его университетские друзья выебут, а я, конечно, при любом раскладе не останусь в стороне — меня посадят, а мне в тюрьму никак нельзя.