Кудель кровавого льна. Книга первая (СИ) - "Принцесса Штальхаммер" - Страница 69

Пока избитый рыбницей доппельгенгер сидел в пустом трюме связанный по рукам и ногам под надзором двух стрелков, капитан Сьялтис в кают-компании по душам беседовал с Элизабет, Виолеттой, Иезекиилем и Форсункой. Точнее, не беседовал, а довольно громко и эмоционально отчитывал их за скрытность и излишнюю самодеятельность, которые подвергли опасности не только корабль, но и его экипаж. Иллюмон никак не мог свыкнуться с мыслью, что его утонувший рулевой, которого он лично притащил на борт, на самом деле был ещё одним доппельгенгером. Эльфа не на шутку возмущало, что его подопечные скрывали от него такую важную информацию. Капитан Сьялтис смотрел на эльфийку, дриаду, человека и рыбницу как на нашкодивших детей, а те, понурив головы, безропотно выслушивали нелицеприятные речи в свой адрес. Закончил своё выступление капитан тем, что без жалости уволил и Форсунку. Он также велел ей убираться прочь с корабля, не дожидаясь прихода в Содружество, но Морэй потребовала отказаться от столь радикальных мер. Форсунка в ответ показала бывшему начальнику средний палец, правда, когда тот отвернулся и принялся разглядывать карту Сикца, приколотую к переборке.

— Ещё раз замечу подобную выходку — прикажу солдатам протащить твоё тельце под килем, Форсунка, — не оборачиваясь, промолвил капитан. Наверное, он увидел отражение нахальной рыбницы в начищенном до блеска медном котелке. Ящеровидка опустила руку и только вздохнула.

Так рыбница лишилась своей должности подводной разведчицы, но поначалу, сказать по правде, не шибко этому огорчилась. Она сильнее горевала по разорванной куртке и своим собранным на морском дне сувенирам-побрякушкам, которые растащили любопытные матросы. Попытки вернуть их успехом особо не увенчались, зато пара юнг разбогатело гематомами и выбитыми зубами. А ещё у Форсунки отняли казённый топорик и запретили на время плавания вообще дотрагиваться до холодного оружия тяжелее свайки.

— Значит так, — капитан принялся расхаживать перед столом, заложив нижние руки за спину, а верхние скрестив на груди, — значит так, я немедленно отказываюсь сопровождать торговый караван, и дальше мы идём в гордом одиночестве. Не хватало, чтобы торговцы и эскорт пострадали во время возможного нападения демонов. Элизабет, вы снова назначаетесь на должность судового чародея, это даже не обсуждается. Ступайте на шканцы и подкиньте пару узлов к скорости «Чёрного олеандра». Нужно догнать головной корабль и сообщить его капитану о моём решении, после наш корабль должен обогнать караван и дальше идти в одиночку. А теперь р-разойдись! Да, и обо всех своих планах и диверсиях демонов докладывайте лично мне, вам понятно? Идиоты скрытные… — сплюнул капитан и, надев двууголку, удалился из каюты.

— Почему демон развоплотился, когда его стукнули? — спросила Козочка. — Я думала, что заставить оборотня принять естественный облик могут только мощные Знаки.

— Потому что демон едва-едва пережил трансформацию и ещё не успел подстроить своё сознание под сознание жертвы, — ответил почёсывающий затылок Иезекииль. — Его неадекватное поведение, привлёкшее внимание Форсунки, обуславливалось не слишком комфортным ритуалом перевоплощения, а также паникой и новоприобретёнными психомагическими способностями. Неудивительно, что мнимая Элизабет вела себя как психопатка. Меня больше удивляет то, что доппельгенгер смог впитать в себя сущность жертвы, не прибегая к её убийству и вытягиванию из мёртвого тела души.

— У трупа отобрать сознание куда проще, чем у живчика, но так просто он бы меня не одолел, — заохала Элизабет, прижимая к ноющему животу руки. — Твою же мать… Мой план казался мне безупречным… Пока я не начала претворять его в жизнь.

— Что с доппелем будем делать? — спросила Форсунка, усаживаясь в кресло и кладя ноги на стол. — Снова утопим?

— Нельзя его выпускать, — сказала с озабоченным лицом удрализка, — эта тварь украла моё сознание и всё ведает не только обо мне, но и о всех вас. Особенно меня беспокоит Аврора, ведь я знаю о ней буквально всё. Ни в коем случае нельзя отпускать демона. И убивать тоже. Убьёте его — он снова окажется в Бездне, где отсидится и вернётся в Ундагилаш с исчерпывающей информацией. Нет, нет… Сделаем то, что я изначально планировала — запихнём чёрную душу доппельгенгера в кристалл дриотия, оттуда он не выберется никогда.

— Ах, дриотий, — покачал головой Иезекииль. — Интересный кристалл, весьма интересный. Но разве он настолько мощный, что сможет запереть в себе душу демона? Ваша идея, госпожа Элизабет, сопряжена с большим риском. Но иного выхода я не вижу, разве что попытаться стереть память пленнику или хорошим ударом по голове сделать его немного… Недалёким.

— Если идея с дриотием провалится, по прибытии в Трикрестию я сдам демона Инквизиции, в пыточных камерах Ордена от демона не оставят и воспоминания. Основная сложность будет в том, чтобы во время плавания сохранить жизнь перевёртышу, а, учитывая, что на корабле вместе с ним находится Шай’Зу… Кстати, где она? — удрализка огляделась по сторонам и заметила, что в кают-компании, кроме неё, Кхыша, Форсунки и беззвучно вошедшей Авроры, никого не было. — Так, ла-адно. Идея с дриотием отменяется. Вообще всё отменяется. Остаётся надеяться, что после Чистилища и возвращения в Первый Мир доппельгенгер растеряет всю память и не сможет ничего выболтать своему Dominus.

— С чего ты взяла, что дриада отправилась убивать доппеля? — спросила рыбница. — А если и пошла, то далеко уйти не смогла бы. Догони её и останови! Не сделаешь этого — будет очень, очень плохо!

— Позвольте мне, — северянин, отряхнув бушлат от пыли, удалился из помещения и захлопнул за собой дверь.

— Аврора, — Элизабет подозвала к себе девочку и нежно обняла её за плечи, — прости. Прости, что не оказалась рядом в те ужасные мгновения. Это целиком и полностью моя вина.

— Нет, не…

— Как ты себя чувствуешь, дочка?

— Когда… Когда я поняла, что это не ты, я… Я слышала, как Иезекииль говорил, будто доппель убивает тех, в кого он превращается… Я очень испугалась за тебя, мамочка. Иезекииль ошибся. Но он спас меня: подкрался со спины, заломил руку твоему… Двойнику и оттолкнул меня к Козочке. Она хотела помочь Иезекиилю, а я, глупая, вцепилась в неё и никак не хотела отпускать. Мне было страшно. Я думала, что снова потеряла матушку, и от этого разревелась, как маленькая девочка. Даже немного стыдно было, особенно когда Козочка сказала, будто я плаксивая. А я вовсе не плаксивая, вот! Козочка сказала, что ты жива, что с тобой всё хорошо, и я поверила. И перестала плакать.

— Ты молодец, — эльфийка потрепала девочку по щеке. — Я горжусь тобой. Ты сильная девушка. Обещаю, что никогда не отдам тебе этому паршивому демону, как бы тот ни силился. Ты — самое ценное, самое дорогое существо, что осталось в моей жизни. Ты мне веришь?

— Да, мама, — Аврора вновь потянулась к удрализке, и та, присев, заключила её в горячие объятия. — Ты… Ты тоже моё самое ценное существо.

— Очень хорошо, дочка, — не могла не улыбнуться Элизабет.

Получив свободу, она обратилась к рыбнице:

— Есть небольшой разговор, Форсунка. Есть время поговорить?

— Я всё равно теперь сижу без работы, — розововолосая разведчица отложила в сторону перьевую ручку, которой ковырялась в зубах, и встала из-за стола. — Ты специально решила оставить меня здесь, чтобы поболтать по душам? Я-то, вообще, могу хоть сейчас бухнуться за борт и уплыть подальше отсюда. Жаль только Кхыша оставлять среди этого сброда: мы с ним друзья не разлей вода!

Элизабет неторопливо прошлась по каюте и села в освобождённое Форсункой кресло. Подкидывая на ладони взятое со стола зубчатое медное колесо, удрализка промолвила:

— Аврора, ступай и организуй нашему судну крепкий ветер. Я рассчитываю на тебя, дочка. Прозондируй оставшиеся сигнатуры заклинания, который использовал доппельгенгер, изучи осадок и сплети своё заклинание. Ну, беги. А мне ещё надо переговорить с Форсункой.

Когда Аврора убежала из каюты, Элизабет откинулась на спинку кресла и заложила руки за голову. Рыбница терпеливо стояла в стороне, наклонив голову и рассматривая свои голые ступни.