Узумаки Наруто и Дары Магии (СИ) - "Кицунэ Миято" - Страница 50

— Единороги чуть ли не самые древние магические создания, так что я не удивлён, — хмыкнул сенсей. — Рыба готова.

Мы перекусили, у сенсея с собой в свитке оказался ещё мясной пирог и пудинг, так что наелись до отвала.

— Хацуюки подрос и смог претендовать на место вожака, он отбил у Старого Единорога часть табуна, который захотел к нему присоединиться в путешествии в один конец, — завершил я рассказ. — Так что так они и оказались здесь: просто прошли сквозь прореху мира, её Хацуюки сделал своим рогом и магией.

— Видимо, всё-таки какой-то временный портал…

— Да, он сказал, что прореха закрылась очень быстро, одна из кобылиц испугалась и не прошла с ними.

— Ясно…

— Надеюсь, с церберами они поладят, — почесал я макушку.

— На единорогов никто из животных не нападает. Наверное, из-за проклятья их крови, — хмыкнул сенсей. — Только люди на них охотятся…

*

После всех дел мы с сенсеем поехали верхом на наших акромантулах до пещер церберов. А то Киба, который нас почувствовал, уже прискакал к лесу и бегал вокруг, подвывая от нетерпения. В деревья-то он не пролезал по причине своих размеров. Их, кстати, не смог превзойти ни один из его детей или внуков. Не сказать, что церберы мельчали, они всё равно были здоровые, просто, думаю, что Киба получал больше магии и вообще был «богом», ему положено.

Между эльфэуков, довольно плотным частоколом растущих на границе леса, проходили только щенки и орфы помельче, типа той же Акари. Рыжая двуглавая псица была первой внучкой Кибы и Гин, и как с детства окопалась в колонии шнырков, соседствующей с церберами, так прямо все их повадки копировала. Акари была юркой, гибкой и не очень крупной, так что иногда она протискивалась в лес и выгоняла на равнину стрекачей, или просто, радостно тявкая, пыталась поймать летучих крыс.

В самом лесу было посвободней, имелись и поляны, и водоёмы, и трава была более стелющаяся и не такая здоровая. Ну и жёлуди мелкие щенки тоже с удовольствием трескали, раскапывая кладовые летучих крыс, или пытались поймать местную живность и лесных шнырков.

Наши пауки часто охотились в лесу, имели там свою нору, ещё со времён детства Окумы, но по большей части всё же обитали в пещерах. Несмотря на постоянное истребление пещерными шнырками и акромантулами, местные клещи всё равно размножались с жуткой скоростью. Надеюсь, единороги смогут избавляться от них, если эти кровососы на них нападут.

После того как мы вышли из леса, нас на три головы засыпали вопросами про странных существ, которые появились, и почему они так непонятно пахнут и почему они такие «страшные». По всей видимости, срабатывала какая-то магия единорогов: звери их боялись. Скорее всего, в незнакомом месте они активировали какую-то свою «защиту», чтобы казаться страшнее.

Я успокоил Кибу, что единороги не едят других животных, просто на них не надо нападать. Впрочем, думаю, что наши коняшки будут обитать там, где им привычней, то есть — в лесу, и столкновений не будет.

*

— Значит, вы хотите показать Элмо одному человеку? — спросил Окума, после того, как я запечатал мелкого в свиток.

Испытания уменьшающего отвара тоже прошли неплохо. Элмо остановился в росте примерно на уровне семилетки и больше не рос, а после приёма зелья уменьшился до размера тарелки и стал походить на крупного тарантула. Спокойно поместился в свиток, в котором я запечатывал обычных кроликов.

— Всё верно, — ответил я. — Пытаемся решить и прикинуть, какие у твоего народа есть варианты и альтернативы… Может, получится как-то пристроить хотя бы некоторых твоих сестёр и братьев, а в перспективе — детей, куда-нибудь. Мистер Зервас может подсказать. А для этого следует показать ему Элмо и наши печати.

— Хорошо, — вздохнул Окума. — Я скоро совсем повзрослею…

— Да, тебе придётся стать вожаком, как Киба, — погладил я его жвала. — И у тебя будет яд для самки.

— Я постараюсь стать хорошим вожаком для своего народа, — серьёзно ответил Окума. — Я многому научился.

Это было чистой правдой, выяснилось, что акромантула, в принципе, возможно научить читать. И примерно этим «развлекался» Снейп-сенсей в перерывах между исследованиями, общением с церберами, отдыхом. Окума впитывал в себя, как губка. Но его сознание и восприятие всё же отличалось от человеческого. Он не мог читать по буквам и связывать письменное слово с речью, уж не знаю, почему. И со всякими спряжениями, временами и прочей английской грамматикой у него были проблемы. Так что он запоминал, как выглядит слово, причём во всех его временных и глагольных вариантах. Для него каждое написанное слово было разным и имело своё значение, как-то так.

Всё началось с волшебного букваря, его я приобрёл в «Моём маленьком волшебнике» в конце мая. Сестрёнке всего-то полтора года должно было исполниться, рано ещё читать, но больно красивые и подробные картинки там были: всё двигалось, объясняя буквы и слова. Так что я купил, чтобы с ней заниматься и показывать картинки, когда летом приеду на каникулы. Этот букварь оказался у меня с собой, когда мы были в Пещерах, проведывали фениксят и смотрели, как там они вообще прижились. Окума захотел посмотреть и запомнил все слова из букваря и смог их отличить в тексте книги, которую читал сенсей. В общем, с той поры мы с ним занимались, пополняли его словарь, рассказывали, что означает то или иное написание. Может быть благодаря восьми глазам, но если Окума знал все слова, то читал он страницу меньше пары секунд. И потом мог рассказать суть написанного. Такое стало получаться, конечно, только тогда, когда запас слов со всеми их вариациями у него поднакопился.

Снейп-сенсей передавал ему словари, в которых были объяснены слова, и детские книги с простыми словами и рассказами.

Потом выяснилось, что если Окума знает английский, то аналог того же слова на другом языке, например, японском, он запоминает точно также и они для него равнозначны и вообще ему без разницы на каком языке написано знакомое ему слово. Правда, тут мы столкнулись с тем, что наш акромантул не мог писать, не понимал, как это делать, да и, возможно, это слишком мелкая моторика для акромантула. А ещё говорил Окума только на английском, и не мог понять, что другое написание по-другому читается. Даже языки не различал и не видел в них разницы, для него это были такие же символы слов, которые он знал. Так что текст с намешанными фразами и словами на английском, японском и латыни, Окума читал не спотыкаясь. Благодаря обширному наработанному словарю, обучение его проходило быстро, скорость мышления и запоминания информации, конечно, поражала.

— Ты уже закончил со словарём рун? — подошёл к нам сенсей. Пока я выяснял историю единорогов, он успел отдать Окуме рунический справочник.

— Да, я его прочёл, — ответил акромантул и бережно вытащил из специально сделанной на брюхе сумки из паутины толстенный фолиант, который вручил мне. Это был даже не наш школьный словарь, а что-то более расширенное и дополненное.

— Прочти-ка, что здесь написано, — сенсей выудил свиток, испещрённый сплошной рунной вязью и протянул его Окуме, пока я таращился на очень мелкий текст словаря, в котором рунические обозначения были написаны в три столбика на каждом листе.

— Вечнодействующий эликсир Вотана относится к долголетним эликсирам с неисчерпаемым воздействием на организм мага… — начал чтение Окума.

Похоже, что сенсей ему дал на проверку текст одного зелья, написанный рунами.

Руны были очень сложны, они имели множество значений при различных комбинациях написания, чтобы прочесть один такой рецепт даже Гермиона потратила бы не менее пары часов, постоянно пользуясь справочником. Но чтобы читать, словно по-английски написано? Пожалуй, только запомнив все эти тысячи комбинаций… Была своя система «расшифровки», но она была столь мозголомной, что многие просто зубрили основные парные и тройные комбинации. А что говорить о таких монстрах, как пятируниях? Только с первой пятёркой получалось больше ста двадцати возможных значений и прочтений… На двадцать четыре… Это ужас сколько. К тому же учитывая, что есть слова, составленные из семи рун или которые читались и расшифровывались не просто по Футарку, но и по значениям, аттам и старшинству.