Семь (СИ) - Резник Юлия - Страница 34

— Абсолютно.

— Яков… Кайя… Пожалуйста. Мне нужно ее вытащить. Пожалуйста, мужик…

— Ты ждал дольше.

— Я не могу рисковать! Что, если свободные не справятся? Что, если я опоздаю?! Что, если ее убьют?! Где она? — Ной подскочил к Айзе и схватил ту за шкирку, — где моя жена?!

В ответ девчушка саданула его ногой и, проведя блестящий прием, вырвалась из рук парня.

— Если бы ты не был моим братом — то я бы тебя убила, — раздувая тонкие ноздри, прошипела она.

— Моя жена! Мать моих детей! Она находится в лагере Избранных!

— Ты знаешь, где удерживают Кайю? — поинтересовался у Айзы я, но она проигнорировала мой вопрос, сосредоточив все свое внимание на Ное.

— Операцию по взятию под контроль криобанков нужно проводить одновременно по всему миру. Если ради задницы собственной жены ты способен поставить под сомнение жизни миллионов людей на планете — дерзай. Но от меня ты никакой информации не получишь! Мы боремся за равенство, Ной. А значит, у тебя нет привилегий. Подумай об этом. И договорись о встрече с Тенью. Тем более, что он уже вышел на связь.

Ной яростно сжимал кулаки и молчал, я… Я с болью наблюдал за его метаниями. Наверное, как никто другой, я мог понять то, что он сейчас чувствовал. Более того, мне казалось, его боль передалась и мне.

— Когда у меня опускались руки, ты говорил, что нужно бороться, Ной, — напомнил я… сыну, положив руку на его крепкое плечо. — Ты нужен мне. Ты нужен своим детям. Им… — кивок в сторону собравшихся в тесной квартире Марины, — ты нужен миллионам людей, которые ждут справедливости.

— Только есть ли она? — шепнул Ной.

— Не знаю, парень… Но стоит попытаться ее отыскать. Что скажешь?

Ной отвернулся к окну. Провел рукой по затылку. Мой сын. Такой взрослый и такой сильный. Невозможно. Мои мысли, мое сердце, моя душа замерли в попытке свыкнуться с этой оглушающей новостью.

— Нам нельзя медлить… — он говорил настолько тихо, что мне приходилось прислушиваться.

— Через две недели я возглавлю совет. За этот срок нам нужно успеть все подготовить.

— У нас очень мало времени.

— Да. Поэтому мы не можем больше терять ни секунды. Я бы хотел, чтобы ты просчитал варианты на случай, если все же возникнет бунт.

— Он не возникнет, если Свободные будут на нашей стороне. Нет лидера и идеи — нет бунта, — заметила Анна.

— Мы должны предусмотреть любые варианты развития событий. Ты, как никто, знаешь, как можно манипулировать общественным сознанием. Нам нужно исключить такие сценарии.

— Я все сделаю, — кивнул Ной.

— Начни с переговоров с Тенью.

Ной кивнул и натянул свой обруч на глаза.

— Я к Нане. А после — приступлю к вербовке членов Совета. Анна, ты начинаешь потихоньку сливать в сеть данные о махинациях с донорским материалом. Цель — максимально расшатать ситуацию, но не вывести её из-под контроля. Айза — ты помогаешь с доказательствами.

— Как насчет того, чтобы слить расчеты по нескольким незаконным сделкам? — предложила девушка.

— Отлично. Действуйте. В десять — подведем итоги сегодняшнего дня.

Нана все еще была без сознания. Показатели ее жизнедеятельности не улучшались, но и не становились хуже. Опухоль уменьшалась медленно. Будто нехотя. Я волновался, что дозировки препарата не хватит. В конце концов, никто не испытывал его на людях. У меня не было никакой уверенности, но я не позволял себе сомнений. Я верил в выздоровление Наны, как будто в какую-то новую религию, адептом которой я стал. Нана была моим вероисповеданием, жизнь с ней — моим личным раем. И я не хотел ничего менять. Мой рай был совершенен. В нем не было места для реформаторов…

Шли дни. Мы работали в авральном режиме, и напряжение буквально зашкаливало. Казалось, его можно было пощупать руками, как имеющий форму предмет. Мозг взрывался от обилия поставленных задач и постоянного недосыпа. А когда становилось невмоготу — я шел к Нане в палату. Мы лежали, обнявшись… точнее, я ее обнимал, и это давало мне силы. Нахождение рядом с женой каким-то немыслимым образом задавало мне импульс двигаться дальше. Даже спящая Нана была моим верным союзником.

Все более-менее ладилось. Я уже заручился предварительной поддержкой шести постоянных членов Военного совета. Умные люди — их даже не пришлось уговаривать. А проблема возникла там, где я и предположить не мог. Лайза… Вот, кто спутал все наши карты. Вот, кто поставил меня перед выбором там, где выбора попросту не существовало.

Поскольку в поддержке Лайзы я был абсолютно уверен, разговор с ней я отложил напоследок. Мы встретились в ресторане европейской кухни, который она выбрала самостоятельно. Лайза листала меню, а я рассказывал обо всем, что нам стало известно в ходе расследования. По реакции женщины трудно было определить, что она думает, но это было нормально — нас всех учили этому фокусу.

— Тебе нужен мой голос? — уточнила она.

— Не мне. Твой голос нужен всем этим людям, — я нарисовал круг рукой и взялся за бокал с водой.

— Хорошо. Но у меня есть условие.

Я отпил и неторопливо отставил посудину.

— Какое?

— Мне нужен ты.

— В каком смысле?

— В самом прямом. Мы были отличной парой, Яков. Избранные, с прекрасной генетикой… За такими будущее, дорогой. А ты решил променять меня на какую-то дворняжку.

Я сцепил зубы, стараясь не показать, как сильно я хочу вогнать мерзкие слова Лайзы ей обратно в глотку.

— Я женат.

— Вот с этого и начнешь. С развода. А потом мы поженимся, нарожаем кучу здоровых детишек и заживем долго и счастливо. Ты — Президент, я — первая леди. Тебе под стать.

— Ты хочешь власти? Так я с радостью отдам тебе свое кресло…

— Я хочу тебя. А власть… просто приятный бонус, — сверкнула белозубой улыбкой Лайза, провокационно облизнув пухлые губы. Это должно было выглядеть эротично, но не выглядело. Я видел перед собой мерзкую кобру, которая, высунув тонкий раздвоенный язык, готовилась к смертельной атаке.

Видимо, я не смог скрыть брезгливости, написанной на лице. Потому что в темных глазах Лайзы мелькнула злость, которая чуть позже сменилась показной сердечностью:

— Я люблю тебя, Яков. Нам будет хорошо вместе.

Ее нога, обтянутая чулком, скользнула вверх по моей икре. Пальцы руки участливо коснулись запястья.

— Любишь? Не льсти себе, Лайза. Это похоть. Обычная похоть, которую ты почему-то спутала с чем-то возвышенным и настоящим.

— Да что ты знаешь?!

— Знаю, Лайза. Поверь. Любящий человек никогда бы не предложил то, что ты мне сейчас предлагаешь.

— Послушай, я понимаю, что вот так, с ходу, тебе эта мысль могла показаться… странной. Ты не ожидал, но я люблю тебя, Яков. Давно люблю, и если бы не эта су…

— Достаточно! — рявкнул я, вжимаясь пальцами в край стала, чтобы сдержаться и не наделать глупостей. — Ты ничего не знаешь о любви. Ничего, Лайза, понимаешь? Не оправдывай себя этим…

— Ты заблуждаешься!

Я покачал головой:

— Нет! Потому что в глубине души ты не можешь не осознавать, как… мерзко все, что ты мне сейчас предлагаешь. И чтобы себя оправдать хотя бы в собственных глазах, ты прикрываешься таким благим, светлым чувством, как любовь.

— Нет…

— Всегда можно найти оправдание боли, которую ты причиняешь людям в силу обилия внутреннего д*рьма, но ты прекрасно понимаешь, что делаешь, ты не можешь этого не понимать, если твой мозг исправно функционирует! Однако, ты предпочла засунуть эту правду в дальний угол сознания и оправдать себя хоть чем-то! — Я говорил тихо, но мой голос звенел. — Любовью… Смешно. Ты любишь то, что себе придумала, ты ведь даже не знаешь меня, настоящего! Легко обманывать себя любовью, когда все хорошо… Легко любить свет. А что ты знаешь о тьме? Когда все летит к черту, когда черное отчаяние застилает собой все свои мысли? Когда тебя ломает от боли за любимого человека, когда жизнь — ни хрена не праздник?! Ты позволишь любви проникнуть под кожу, растекаться по венам, дрожать на твоих ресницах, подчинив себе сердцебиение? Или предпочтешь забыть все, как страшный сон? Любовь… Совершенно необъяснимая, иррациональная. Твоя самая главная слабость, но одновременно — невероятная сила! Сможешь ли ты ей подчиниться? Сняв с лица все свои маски, выпустив на свободу всех своих демонов, обнажив свою душу, позволишь ли ты ей без страха поселиться в своем сердце, ставя его под удар?