Выбери любимый жанр

Ночная погоня
(Повести) - Кулешов Александр Петрович - Страница 10


Изменить размер шрифта:

10

Известно было лишь одно: Повар никогда не «работал» с сообщниками — волк среди волков, он не доверял даже своим. Владимир понимал: бродить ночью по Москве Повар не станет. Одно из двух: или он спрячется у кого-то, кто предоставит ему убежище, или постарается как можно быстрей выбраться из города.

Логинов считал, что Повар уже давно спит беззаботным сном у какой-нибудь своей знакомой или у одного из надежных дружков, живущих в Москве. Зачем ему уезжать куда-то ночью, рискуя быть пойманным на вокзале? Лучше отсидеться несколько дней, не выходя на улицу, а потом тихо исчезнуть.

Лейтенант Русаков, старший приданной Владимиру группы, молодой светловолосый парень, придерживался другого мнения.

— Уверен, — горячо доказывал он, рубя воздух рукой в такт своим словам, — что прятаться в городе Коростылев не будет! Опасно это для него. В конце концов, рецидивисты на учете. Известно, кого из них можно заподозрить в связи с ним. Может быть устроена проверка документов, могут выдать свои — его не очень-то любят. Да он и вообще такой мужик, что никогда особенно ни с кем не сходился. «Старая гвардия» его далековато — он, слава богу, сколько отсидел-то последний раз! — а новых дружков, наверное, завести не успел. Да и времена не те: сколько теперь таких, как он? Раз-два и обчелся. Их не то что ночью, днем с фонарем не сыщешь. Ведь не случайно он не только прописался в области, но и живет там, а в Москве только «гастролирует». Иначе бы он все время здесь у кого-нибудь прятался. Это раз. Два: будь у него в Москве надежные сообщники, разве стал бы он заниматься карманными кражами? Одолжил бы денег и притаился, готовил настоящее дело. А то вынужден карманкой промышлять. Сколько риску на ерунде погореть! Если б он когда-то, пока свои настоящие художества не начал, не был мастером по части карманов, он бы в жизни этим не занялся. А так нужда заставила — другого выхода нет. Совершенно ясно, — закончил Русаков, — что он будет стремиться покинуть город.

Говорили и другие. Владимир молчал.

В рассуждениях Русакова было много правильного — действительно, вряд ли можно предполагать, что Коростылев останется в городе, скорей всего ему не у кого здесь спрятаться. С другой стороны, убийца достаточно хорошо знал, с какой быстротой действует милиция: раньше, чем он добрался бы до любого вокзала, там уже знали о совершенном преступлении и приметах убийцы. На ноги была бы поднята вся транспортная милиция. Какой же выход? Какой выход мог придумать Коростылев, хитрый и опытный, наверное, даже умный бандит? Владимир хорошо знал один из основных законов работника милиции: не считать преступника глупей себя, лучше переоценить его, чем недооценить. Вот что бы сделал он, Владимир, на месте Повара?

И тут мелькнула мысль — самолет! Ну, конечно же, такая мысль вполне могла прийти Коростылеву в голову: в Москве оставаться не у кого, садиться в поезд или пригородный автобус опасно. А на аэродроме вряд ли будут его искать. Тем более что в поездах можно продолжать поиски и в дороге, и на промежуточных остановках. Самолет же улетел — и ищи-свищи ветра в поле, приземлится где-нибудь во Владивостоке. Это было важным преимуществом. Коростылев понимал, что чем дальше он на время окажется от Москвы, тем лучше. Правда, самолеты ночью уходят редко, но все же уходят. Наконец, можно подождать и до утра, и необязательно в здании аэропорта, что во Внукове, что в Шереметьеве, это можно сделать в лесу, поблизости.

Но тут Владимир сам прервал ход своих мыслей. У Коростылева наверняка есть паспорт на чужое имя. А вот деньги? Ведь денег-то у Повара не было, билет же на самолет, тем более куда-нибудь далеко, стоит все же недешево.

Теперь Владимир мог изложить свой вариант поиска.

Некоторое время царило молчание. Первым нарушил его Русаков.

— Ну и что? — сказал он. — Такой, как Повар, мог вполне принять подобное решение, рассчитывая добыть деньги на месте. Мы ведь знаем, что он и раньше во время своих «гастролей» обычно пользовался самолетом — быстро покидал город и сразу оказывался далеко. Вот и теперь решил воспользоваться старым способом. Я не удивлюсь, если выяснится, что сразу же за убийством в том же районе или еще где-нибудь последовало ограбление и приметы грабителя совпадут с приметами Повара. Кроме того, аэропорт тоже отличное поле деятельности для карманника.

— А из аэродромов, — заметил Логинов, — мне кажется, Шереметьево и Быково отпадают: там самолеты реже.

Владимир встал.

— На выезд! — скомандовал он.

И пока одна группа занялась проверкой первой версии, другая во главе в Анкратовым отправилась на аэродром. Через несколько минут две оперативные «Волги» уже мчались во Внуково, оглашая воздух звуком сирен.

Начался мелкий дождь. Шоссе в свете фар блестело, словно гладкая кинопленка. Ветровое стекло покрылось водяной россыпью. Шофер включил «дворники», и они еле слышно шуршали, прометая окно слева направо — справа налево, подобно маятнику, отсчитывающему время.

Владимир опустил боковое стекло, и сырой ночной воздух, пахнущий травой и лесом, залетел в машину.

Никто не разговаривал.

Логинов курил. Русаков закрыл глаза, и можно было подумать, что он дремлет.

Владимир не чувствовал ветра, не замечал дождевых капель, порой залетавших в окно и попадавших ему в лицо. Устремив неподвижный взгляд вперед, на летевшее навстречу ночное шоссе, он думал, и память с удивительной четкостью воскрешала перед мысленным взором эпизоды их дружбы с Николаем.

…Как меняются в жизни мерила вещей и понятий, мечты и желания!

Где кончается детство и начинается юность? Где кончается юность и начинается зрелость? Владимир не запомнил той минуты (а быть может, секунды), когда самбо из любимого занимательного вида спорта превратилось в грозное оружие, спасшее ему жизнь. Где пролегла та черта, что разделяла увлекательные занятия, игру в школе милиции и рискованные операции, в которых успех приносил не пятерку в журнале, а арест опасного преступника, а неуспех мог стоить не двойки, а жизни… Эта жизнь, которая дается человеку лишь однажды, она развертывалась перед ним и Николаем так же стремительно, как это шоссе за окном. Но не ночное, а яркое и солнечное, какое оно бывает днем.

…Владимир бросил взгляд на часы. До Внукова оставалось еще минут пятнадцать езды, дождь усилился, и «Волги» замедлили ход. Пришлось поднять стекло — холодные струи залетали в машину.

Теперь лобовое стекло сразу мутнело, после того как «дворник» прометал его…

А мысли все возвращались к Николаю и их дружбе.

Да, все им было дано: сотни дорог — только выбирай, — по которым они могли идти и на которых ждали их радости избранного труда, новые горизонты, открываемые учением, интересный отдых, любимые подруги, по-хорошему беспокойная, увлекательная, чудесная жизнь…

А вот Николай не прошел и половины своей.

Глупая смерть! Бессмысленная и обидная. Владимир сжал кулаки.

Бессмысленная? А почему бессмысленная?

Он вспомнил диспут, который они, школьники-комсомольцы, устроили однажды. Это был диспут по книге Константина Симонова «Живые и мертвые». В какой-то момент разгорелся спор о цене человеческой жизни на войне. Кто-то утверждал, что лишь немногие на фронте гибнут ради конкретного успеха, закрывая амбразуру дота своим телом, тараня вражеский самолет, сознательно оставаясь на гибель, чтоб прикрыть отход своих.

Владимир и Николай горячо возражали.

Неправда, утверждали они, ни одна жизнь, отданная армией, воюющей за правое дело, не пропадает напрасно. В атаку поднимается батальон, окопы противника захватывает порой взвод. Но разве напрасно погибли те сотни бойцов, что начинали атаку и не дошли до цели? Пусть даже ни одна пуля солдата не настигал врага, наоборот, сам он пал, пронзенный вражеской пулей, — что ж, его смерть бессмысленна? Нет! Она пусть маленький, но тоже кирпич, из которого слагается общее здание победы. И тот, кто добрался до окопов Прага, и тот, кто уснул вечным сном перед их брустверами, одинаково достойны восхищения. Потому что в большом, но обязательно благородном деле важен конечный результат, если, разумеется, достигается он благородными средствами. А добиваться с оружием в руках победы в правой войне одинаково благородно и для того, кто доживет до этой победы, и для того, кому это не суждено…

10
Перейти на страницу:
Мир литературы