Замок над Морем. Сила рода - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 15

Искал клятву Королей, присягу герцогов, права и обязанности, искал, за что можно зацепиться… и находил-таки!

Берег моря, лунная дорожка на воде, волны шуршат что-то романтическое и ласковое, ветерок теплый и приятный… о чем можно разговаривать в такую ночь?

Кому о чем интересно, но идущие вдоль берега мужчина и женщина говорят о важном – о клятвах.

– Наши шансы выжить повышаются.

– Если клятва действительно допускает двойное толкование.

– Мы присягаем Королю, понимаешь? Пока Короля нет… дословно – так. Ваше величество, моя жизнь, честь и кровь принадлежит вам.

– Ты уверена, что кровь – не о детях? Кровь от крови, плоть от плоти?

– О детях – тоже. Но тут… Королю-то мы принадлежим, но пока Короля нет?

– Мы же знаем, что есть человек с королевской кровью?

– Даже трое. И что?

– Равные права, равные обязательства? – Луис соображал быстро, а уж когда речь шла о его жизни… – Но тогда Эрико, Лусия…

– Да, и они тоже. Но стоит ли им об этом говорить – решай сам. Пока они не знают, они свободны.

Для Луиса таких вопросов даже не возникало.

– Конечно, не стоит. Пока я сам не разберусь с делами рода, их это не коснется.

– Думаю, тебе надо навестить родной замок. Как-то утрясти вопрос с нынешними владельцами…

– Ты поедешь со мной?

– А ты этого хочешь?

Луис фыркнул. Вот Алаис, умная женщина, но иногда такая дурочка…

– Не хотел бы – не спрашивал бы…

Алаис фыркнула, опровергая гипотезу мужчины.

– Не забывай, мы, женщины, любим ушами, и нам надо как можно чаще слышать, что мы желанны и необходимы.

– А я думал, вы другим местом любите… – Рядом с Алаис Луис забывал про все и дурачился, как мальчишка. Получалось неуклюже, но она не обижалась. Она и вовсе ни на что не обижалась…

– Пошляк! Фи!

Луис сгреб хохочущую Алаис в охапку и закружил по берегу. Как же это, оказывается, здорово, хотя бы на миг забыть обо всем…

– Посторонитеся, охальники!

И откуда взялась на берегу бабка с корзиной ракушек?

Пожилая, крепенькая, как боровичок, с ярко-синими глазами, в длинном платье и кофте сверху… наверное, такие бабки во всех мирах одинаковы. Спина чуть сгорбилась, но руки держат корзину крепко, волосы хоть и поседели, но не поредели, а ноги пока не шаркают, уверенно торя тропинку в песке.

Луис послушно посторонился.

– Простите, тетушка.

И так очаровательно улыбнулся, что девять из десяти женщин тут же упали бы в обморок. Десятая – просто ему на руки. На бабушку тоже подействовало, она улыбнулась в ответ и поставила корзину на песок.

– Были и мы молодыми, как сейчас помню…

«Молодые» переглянулись, отчетливо осознавая – сейчас им предстоит выслушать все, что помнит бабушка, и немножко сверху, но дама оказалась не промах.

– Есть куда устриц насыпать?

Алаис покачала головой. Луис подумал и тоже вздохнул. Не прихватили они с собой тару для устриц, никак…

– Непредусмотрительная молодежь пошла. Вот мы, в ваши-то годы… – закряхтела бабка, вытаскивая из корзины какой-то здоровущий лист и ловко сворачивая из него кулек, в который щедрой рукой сыпанула ракушки. – Только угости… нож-то хоть есть, горемыки?

Нож был. Луис подумал, полез в карман и ругнулся. Кошелек он оставил в комнате, незачем было с собой брать. Впрочем, мужчина не растерялся.

– Золота нет, может, так отблагодарить смогу?

Шелковый шейный платок стоил уж всяко больше горсти ракушек, но не быть же неблагодарным свинтусом на глазах у любимой женщины? Гордость наше все!

Бабка обиженно фыркнула.

– Вот еще… я от чистого сердца!

– Так и я не от грязного, – не растерялся Луис. – Пусть у вас подарок будет?

– Подарок? Ну… ладно.

Платок сгребли в горсть, корзина заняла свое место за плечами, и бабка, помахав рукой, направилась куда-то вдаль по берегу. Молодежь проводила ее взглядами…

– Ты любишь устриц? – Луис галантно предложил спутнице кулек.

Алаис поглядела с сомнением. Устриц она ела, но стыд сказать – консервированных. А чтобы открыть ракушку, высосать моллюска… гурманы это влет проделывают, а она вот – нет.

– Люблю. Просто непривычно вот так…

– А ты попробуй…

Плащ расстелился на удобном пригорке с травкой, Луис достал нож и принялся ловко вскрывать раковины…

Алаис сначала сомневалась, но потом дело пошло. Устрицы были честно поделены на двоих, а потом «молодежь» обратила внимание на романтичность окружающей обстановки, на лунную дорожку, на ветерок… и плащ удобный, а уж какой удобный оказался холмик…

Да и море – неплохая штука. И искупаться можно, и продолжить…

На следующий день Алаис даже не могла играть свою роль – зевота мешала. Хорошо хоть, маританцы вовсе откровенно не ухмылялись. Дело такое… бывает!

Долго ждать приема Таламиру не пришлось. Не прошло и пяти дней, как в трактирчик тетушки Марты постучался гонец Преотца.

– Ваша светлость…

– Благодарю. – Таламир опустил в ладонь серебрушку – ориентировался уже в местных ценах. Где в другом городе и медяка бы не дал, а тут нельзя иначе. Опозоришься на весь город.

Гонец исчез, а Таламир медленно вскрыл письмо.

Герцога Карнавон приглашали на аудиенцию этим вечером.

Ант выругался и махнул рукой женщине.

– Мне нужно срочно привести в порядок парадный костюм. Из вишневого бархата…

– Сейчас все сделаем, – улыбнулась обольстительной улыбкой Марта. – И часа не пройдет…

Таламир кивнул и сгреб даму за талию. В конце концов, как еще снимать стресс? Даже и не зная последнего слова?

– Золотые у вас руки…

– Это слуги…

– И хозяйка у них золотая…

Марта и не подумала сопротивляться. Герцог же, не козопас, да и она женщина в расцвете сил и возможностей – так почему нет?

Роскошный зал для приемов ослепил Таламира. Впрочем, так и было задумано, Золотой Зал поражал с первого взгляда. Давил, заставлял почувствовать себя ничтожно маленьким, бледным и бедным…

Золото было везде – на стенах, на потолке, сияли золотом люстры, сиял золотом стол и каждая письменная принадлежность на столе, сияли золотой парчой стулья и кресла, сиял ковер – его также ткали из золотой нити, и в какую сумму это встало, лучше не думать. Достаточно сказать, что использовался он пару-тройку раз в год, а остальное время заботливо сберегался в специальном чехле.

Преотец почти терялся среди этого великолепия.

Сидел за столом, ждал, наблюдал за Таламиром, который крутил головой по сторонам, как крестьянин на ярмарке, – так и было задумано. Если человек родился в роскоши, она его не ослепит. А вот такие нувориши, как свежеиспеченный герцог, – им все, что золото, уже великолепно.

Наконец Таламир соизволил оторваться от созерцания убранства.

– Пресветлый…

Преотец милостиво кивнул.

– Присаживайтесь, герцог. Я рад видеть вас в стенах Тавальена.

Эттан Даверт тоже составил свое мнение о госте, и было оно не слишком лестным. Хищников Преотец уважал – на цепи и в клетке. Нет ни того, ни другого?

Обеспечим.

И пусть либо рвут, кого им прикажут… либо грызут морковку.

Таламир послушно присел в кресло, тоже устроенное так, чтобы любой сидящий в нем человек взирал на Преотца снизу вверх. Маленькие хитрости, но помогают ведь!

– У вас ко мне какое-то дело?

Таламир почувствовал стеснение. Как-то неловко было бы выкладывать на стол кошель с золотом, объявляя, что оно – на славу Тавальена и Престола. Смешно даже – в этом кабинете! Здесь такими кошельками полы выкладывать могли, пришлось на ходу менять подход.

– Да, пресветлый. Думаю, мы можем оказаться полезными друг другу…

– Я слушаю вас, герцог. – Эттан Даверт смотрел благожелательно. И глаза у него были такими же золотыми и холодными, под стать кабинету.

– Думаю, для вас не секрет, как я получил этот титул? – ринулся в атаку Таламир. Эттан пожал плечами, как бы соглашаясь…