Н 4 (СИ) - Ильин Владимир Алексеевич - Страница 39

Рядом вздрогнула Ника.

– Я не про девушку. Я про него, – демонстративно выудил я из кармана перстень с гербом императорского рода и надел на указательный палец левой руки.

– Подделка, – фыркнул полковник, не отрывая взгляда от гербового узора.

– Рискнете проверить? – Снял я перстень и положил на центр стола.

Как оказалось, есть еще один метод без беспокойства цесаревича лично. Дарители таких перстней очень не хотели, чтобы подарок сняли с трупа или кто-либо посмел надеть краденное.

– Фарс, – рассмеялся глазами Борис Игнатьевич и подхватил перстень правой рукой. – Блеф и имитация. Сейчас я тебя засажу за попытку отравить офицера ИСБ. Подберу тюремную камеру с дружелюбными ребятами, – медленно нанизал он серебристый металл на безымянный палец левой руки, не отрывая от меня взгляда. – А потом еще впаяю срок за подделку имперской символики. Никто тебя не защитит.

– Рука, Борис Игнатьевич, – обратил я внимание увлекшегося полковника на некие изменения, которые он явно не ощущал.

Борис Игнатьевич мельком посмотрел на левую ладонь. И замер, в оторопи глядя, как прямо на глазах увядает от старости, покрывается морщинами и сереет кожа; проступают синие вены и желтеют ногти на руке… Полковник в дикой панике содрал с себя перстень, отбросив его резким жестом на середину стола.

Я же спокойно подхватил перстень и вернул на свой указательный палец.

– П-почему оно не проходит? – Встряхнув несколько раз рукой, загнанно спросил полковник, рассматривая дряхлую кожу древнего старика до запястья, после которого шла чистая и холеная рука госслужащего. – Вы отравили меня! Отравили!

– Поактивней размахивайте, – попросил я. – Пусть все видят. Мы оба знаем, что грозит за попытку надеть чужой перстень.

– Это вы! Вы втравили меня обманом!

– Спросим у моего свидетеля? – Поскучневшим голосом осмотрел я перстень на своей ладони.

– Как это убрать, как это вылечить, – чуть не плача, баюкал он левую руку на груди, ссутулившись и скрывая ее от чужого взгляда.

И оттого становился совершенно некоммуникативен, что в нашей ситуации вредно.

– Ника, вылечи его пожалуйста.

– Не хочу, – жестко ответила девушка, прикасаясь губами к своей чашке с чаем.

– Девушка, милая! – истово обратился к ней полковник. – Я же не желал вам зла! Я радел за ваше счастье, вы же знаете! Да, подстраховался, но вы сами видите, какая сейчас молодежь! Но вы не такая, вы хорошая, милая моя Ника!

– Осторожно, сейчас она вам туфли продаст, – буркнул я, пробуя свой чай.

– Да хоть две пары!

– Могу отрезать, – предложила Ника абсолютно равнодушным тоном. – На нашей кафедре обсуждают роботизированный протез. Интересуетесь?

– Хватит издеваться! Просто назовите цену!

– Позже, – пресек я жалобы. – Итак, к началу беседы. Вы должны мне жизнь. Пойдут две другие. Курс хороший, завтра будет дороже.

– Кого вам нужно устранить? – Процедил он.

– Никого, – пожал я плечами. – Нам стало известно из новостей, что некто Черниговский Антон и Черниговский-Зубов Павел совершили вооруженное нападение на банк «Шелихов и партнеры».

От такого известия полковник даже позабыл о постаревшей руке.

– Они свихнулись? – Приоткрыл он рот и удивился в той мере, что даже озвучил кое-что вслух. – Это же банк СВР.

Оп-па.

– Простите?

– Внешняя разведка и служба специальных операций.

– Частный банк? – Не поверив, переспросил я.

– А вы, молодой человек, на акции из госбанка собрались деньги брать? – Язвительно уточнил Борис Игнатьевич. – Или чековые книжки агентуре заведете? Эти идиоты залезли в карман самого императора. Моя помощь тут не нужна, они уже трупы.

– Интересно, – постучал я пальцами по столешнице. – Даже княжич Черниговский?

– Этого, еще может быть, отец отмажет, – подумав, согласился полковник. – Если ущерб небольшой.

Рядом закашлялась чаем Ника.

– Хорошо… Ваша служба будет готовить рекомендации по данному происшествию. – Утвердительно произнес я.

– Это мой участок ответственности, – не стал отнекиваться полковник.

– Вы порекомендуете, что для прессы и общества будет лучше обвинить во всем Зубова. Принц Черниговский оказался в этой ситуации случайно, будучи введенным в заблуждение. Семью главы МВД страны ничто не должно опорочить.

Потому что к этому выводу они придут в любом случае.

– Нашли новых покровителей? – Успокоившись, и убрав под стол руку с повреждённой ладонью, умно смотрел полковник.

– Настаивайте на том, чтобы Зубова младшего и Зубова старшего изгнали из клана.

– Это еще хуже, чем смерть. Их затравят в тот же день.

– Прошу отдельно отметить в ваших рекомендациях, что с изгнанием Зубовых, клан князей Черниговских лишится принадлежащего им права на беспошлинный провоз товаров по реке. Значит, достаточно внушительные средства не только будут изъяты из казны виновных, но и снова пойдут в бюджет страны. Это выгодно вашему господину.

– За что вы их так ненавидите? – С неким энтомологическим интересом, словно на редкий вид мерзавца, посмотрел на меня полковник. – Какая-то детская обида? Отбитая девушка? Оскорбление?

– Борис Игнатьевич, мне нужны эти две жизни. – Подытожил я обыденным голосом.

Не напоминая, что иначе целью торгов снова станет его собственная.

– Я подготовлю отчет, – согласился полковник, поразмыслив. – К моим рекомендациям прислушаются. Но если вы собрались лично мстить Зубовым, то у вас будет всего пару минут, пока их не уничтожит кто-нибудь еще. В свое время только покровительство князей Черниговских спасло их от расправы, а аристократы никогда не забывают обид.

– Вот и славно, – расплылся я улыбкой. – Отличный повод начать наши с вами отношения с чистого листа.

– Вы больной ублюдок, Максим, – покачал головой Борис Игнатьевич.

– О, мои интересы в этом деле весьма специфичны. – Спрятав перстень, достал я металлический артефакт в виде стержня, очень походивший на флешку. – Это вам. Пусть займет назначенное вами место.

Рядом возмущенно вскинулась Ника, опознав в нем тот, что она утеряла, а я ей подарил. А затем еще и демонстративно отвернулась.

– Если вы мне еще и руку вернете, я вас просто расцелую, – расплылся полковник улыбкой, ловко пряча артефакт в карман брюк – И не берите мои слова близко к сердцу. Это от восхищения, право слово.

– Всего наилучшего, – приподнялся я с места.

– А как же моя рука? – Всполошился он, неловко приподнимаясь вслед за нами – но так, чтобы кисть не заметили со стороны.

– Носите перчатку, – порекомендовал я, искоса посмотрев на хмурое и недовольное выражение лица Ники, после чего направился из заведения.

– Оно пройдет? – Спросили меня вслед.

– А вы считаете, император умеет прощать? – Обернулся я на мгновение.

– Ника, чудная девушка, – донеслось позади воркование. – Снизойдите до дурака.

– Мне нравится, что в вас теперь есть что-то столь же мертвое, как и ваша совесть. – Ответил звонкий девичий голос догоняющей меня Ники. – Ищите надежду в другом месте.

– Миллиона два потеряла, – буркнул я девушке, выходя из кафе и придерживая для нее дверь. – Так или иначе ведь вылечит. Нет в тебе хозяйственности, ох нет…

Та, впрочем, словно не обратила внимание на мою галантность – будто я пустое место.

– После трех миллиардов потерь? – Зло хлопнула она дверью автомобиля.

– Карманы бы хоть проверила, – проворчал я, заводя мотор и выруливая с парковки.

Ника замерла, затем медленно потянулась к потайному кармашку пиджака в брючном костюме. Ощупала шов, под которым был запрятан артефакт. Не успокоилась, стянула с себя пиджак, распорола нитку и изумленно посмотрела на то, что уже считала коварно похищенным и отданным врагу.

– А что тогда у Бориса Игнатьевича? – С удивлением пробормотала Ника.

– Статья у него. За хищение и подлог служебного имущества, – отозвался я. – Одно дело – забрать из хранилища и потерять, а другое – подменить на дубликат собственными руками.