Противоречия любви (СИ) - "Ка Lip" - Страница 71

— А что у нас на первое? — спросил Ковало, понимая что Гер потеряв дар речи так его и не обрел.

— Борщ, а на второе картошка с поджаркой… и салат, — Дара засуетилась у плиты.

Ребята встали из-за стола и быстро вышли с кухни. Дара собрала грязные тарелки, протерла стол, и вскоре на нем уже стояли две тарелки с борщом, сметана в баночке и ломтики хлеба в небольшой плетеной корзинке.

— Вкусно-то как, — с полным ртом произнес Ковало, поднося очередную ложку борща ко рту.

— А ты сама ела? — спохватился Гер, уже доедая борщ.

— Я потом поем…

— Цыганское воспитание, — продолжая поглощать борщ, изрек Ковало. — А мне нравится как их воспитывают, — он кивнул на Дару. — Моя, конечно, тоже готовит. Но вот разогревать все самому приходится — работой она занята, видите ли. А здесь прямо себя падишахом ощущаешь, — глядя, как быстро Дара убрала пустую тарелку из-под борща и поставила второе, изрек Ковало.

— Не обольщайся, она здесь не за этим, — сухо произнес Гер. Он хотел, чтобы Дара все это делала только для него.

— Мне несложно, я привыкла все по дому делать, — Дара не хотела, чтобы между этими мужчинами возник конфликт. Она услышала недобрый тон Гера.

— Он жуткий собственник, — Ковало подмигнул Даре.

Гер не стал развивать эту тему. Он ел и думал о том, что впервые за долгие годы получает удовольствие от еды. Все эти дорогие рестораны, модные повара, изысканная еда — все было самообманом. Вот то, чего ему не хватало, что не получишь ни за какие деньги — обычная еда, а насколько вкусная, что словами не передать. Или дело не только в еде, а еще и в том, кто ее готовит…

— Спасибо. Очень вкусно, — вытирая губы салфеткой, произнес Гер.

Убирая тарелки со стола, Дара спросила то, что ее волновало:

— Когда я смогу уехать?

— Скоро.

Она лишь вздохнула.

Выйдя из квартиры и спускаясь в лифте, Ковало спросил то, что его взволновало после разговора Гера и Дары на кухне:

— Ты ее отпустишь?

— Да.

— Но ведь ты этого не хочешь…

— Я больше не буду ничего делать силой. Я обещал ей свободу и сдержу слово.

Ковало лишь вздохнул, понимая, что эти отношения так и не сложились. Ему был безумно жаль, но он не разбирался в отношениях, он лишь понимал, что Гер будет несчастлив, когда Дара уйдет.

В клубе "Мятный рис", как всегда, было многолюдно. Савелий, утомленный всем этим, поднялся на второй этаж и зашел в комнату, где на стене висели экраны мониторов. Изоляция стен не пропускали сюда звуки, и, закрыв дверь, он отрезал себя от внешнего мира. Здесь было тихо и комфортно. Он включил телевизор и стал наблюдать на экране записи с камер видеонаблюдения. Ему нравилось подсматривать за теми, кто здесь отдыхал. Это было его тайное увлечение — подсматривать за людьми, за их пороками и пагубными страстями.

Деверь открылась, Савелий увидел Гера, а за ним его людей. Но Гер зашел к нему один и закрыл дверь. В этот момент Савелий понял, зачем пришел Полонский. Он это видел в его глазах, там не было пощады. Гер пришел убить его. Савелий понимал, что в этом мире выживает сильнейший. Он вел игру и проиграл. Гер жив, хотя не должен был выжить. Нанятый им киллер был высшего пилотажа, и все, кого ему заказывали, погибали. Почему выжил Полонский, для Савелия до сих пор было загадкой. Киллер установил небольшое взрывное устройство на трубки с тормозной жидкостью и с помощью пульта активизировал его в тот момент, когда Гер входил в поворот, а впереди была дорога с уклоном вниз, и не просто дорога, а горный серпантин. Остановить машину при таком варианте было нереально, а выжить, упав в ней со скалы, — тем более. Но Гер выжил, и теперь сидит напротив него с холодом смерти в своих тигриных глазах. Впервые Савелию стало страшно, но он не подал виду.

— Здравствуй, Герман.

— Здравствуй, Савелий.

— Как твоя цыганка? Сломал ее?

Савелий знал, что нужно сказать Геру, чтобы сделать больно.

— Нет, не сломал, — сухо ответил Гер, понимая, что Савелий даже на пороге смерти хочет причинить ему боль.

— Что так? Пожалел девочку? Или не по зубам она тебе? Не по зубам. Такая не сломается… А ты ведь полюбил ее, полюбил… я вижу, — Савелий хотел ударить побольнее, пусть это будет последнее, что он сделает. Уходя в мир иной, он будет знать, что задел Гера. — И знаешь что я тебе скажу — не будет она с тобой. Не любит она тебя.

— Знаешь, почему я сам пришел убить тебя? — Гер принял удар от слов Савелия и ощутил, насколько грамотно он его нанес. Ему было больно, очень больно — ведь Савелий прав. — В той машине были я и Дара. Я многое могу простить, и простил бы тебя… но ты перешел черту, поставив и ее жизнь на кон в нашей игре. Ты проиграл, а я выиграл.

Гер выждал, а затем достал пистолет с глушителем.

— Прощай, Савелий.

Он выстрелил ему прямо в лоб, а затем, протерев рукоятку пистолета, вложил оружие в руку мертвого Савелия. Ему было не жалко его, он вообще ничего не чувствовал, нажимая на курок. Он привык убивать тех, кто хотел убить его. Это его мир, и он жил по его правилам.

Выйдя из комнаты, он пошел вниз, к ожидающей его машине.

Эта неделя в квартире у Гера пролетела незаметно. Даре нравилось готовить, и ее день в хлопотах на кухне пролетал незаметно. За это время Гер и Ковало приезжали пообедать еще пару раз. И два раза Гер ужинал, оставаясь ночевать в своей комнате. Правда, утром он уезжал так рано, что Дара, вставая, понимала, что он уже уехал. Но в квартире были ребята из охраны и она им готовила завтрак, потом обед, и затем ужин. Также Дара помогла с уборкой квартиры женщине, которая пришла в один из дней, сказав, что она здесь убирается. Так в обычных житейских хлопотах и пролетело время.

В этот вечер Гер приехал очень поздно, но Дара не спала. Она вышла из комнаты, слыша его голос. Полонский разговаривал по телефону, но, увидев ее, быстро попрощался с собеседником и убрал телефон.

— Не спишь еще? — он смотрел на Дару. На ней сейчас была юбка и блузка поверх. Длинные волосы все это время Дара просто скалывала заколкой сзади.

— Нет. Ужинать будешь?

— Поздно уже… может, выпьем? Поговорить нужно.

Дара неуверенно кивнула и пошла за Гером в комнату, где был бар с алкоголем, огромный аквариум и телевизор на полстены.

— Что будешь? — Гер открыл створки шкафчика, где стояли бутылки.

— Я… воды.

— Вина красного хочешь попробовать? — Гер понял, что глупо девушке, не пившей алкоголь, задавать вопрос, что она хочет пить, когда она кроме белого вина и не пробовала ничего.

— Хорошо… — Дара видела, что Гер нервничает, и она не хотела еще больше раздражать его.

Налив ей вина, а себе коньяка в большой пузатый бокал, Гер сел на диван напротив Дары.

— Выпьем, — он приподнял бокал.

Дара неуверенно поднесла свой бокал с красной жидкостью к губам и сделала глоток. Этот вкус был ей непонятен. Она провела языком по губам, слизывая капельку вина.

Гер нервно выдохнул и залпом допил коньяк.

— Я обещал тебе, что, как только твоей жизни ничего не будет угрожать, я отпущу тебя, — Гер знал, что нужно начать разговор с главного. Глупо оттягивать свой приговор. Он и так его знает — она не останется с ним. Значит, он должен еще раз услышать это от нее… Хотя надежда, как птица, забилась в его руках. А может, она передумает?

— Спасибо, что заботился обо мне… и за лечение спасибо… — Дара терялась под его взглядом. Ну почему же так больно в душе? И как тяжело ему все это говорить. Но она приняла решение и должна уйти. — Я могу завтра уйти?

— Да… Куда ты пойдешь?

— Твои ребята помогли мне, нашли в Интернете гастролирующий цирк. Он сейчас в Москве. Я звонила им с твоего телефона, — извиняющимся тоном произнесла Дара. — Они возьмут меня. Им нужны танцовщицы в промежутках между выступлениями.

— Можно тебя проводить? — Гер видел, как все его надежды рушатся у него на глазах. Та, которую он полюбил, уходит от него, и он не в силах изменить ее решение.