Рубежник (СИ) - Плотников Сергей Александрович - Страница 31

– Эй ты, умник, – надвинулся на меня фельдшер. Он явно знал, какое оказывает впечатление на других. – Если ты такой умник, должен знать: санитарные пакеты выдаёт товарищ интендант. Понял, нет?

– Так мне медицинская сумка нужна, не просто бинты и жгуты, – пришлось задрать голову вверх, чтобы не потерять зрительный контакт с собеседником. И, видя, что меня сейчас тупо вытолкают за дверь (под фартуком врача был надет уставной нагрудник Рубежников), добавил: – У меня ведь десяток зарубежников под началом. Рейды, разведка, высокая степень автономности… понимаешь, о чём я, товарищ сержант медицинской службы?

– Так, – человек-гора остановился. – А ну пошли к рабочему столу… товарищ. Посмотрим, только ли я зыком ты болтать горазд. Я полсотни золотых на руки кому попало не даю, даже если сам генерал заявится просить!

Отлично! Пошло дело. Хоть где-то я в своей стихии.

7.

— Интересно... – я покачал в пальцах знакомо выглядящую склянку и посмотрел на просвет. Жидкость внутри перетекала вязко, словно глицерин. Вот и ответ, почему маг жизни оказался не нужен в лазарете. — Я слышал, “живая вода” быстро теряет свойства.

– В Приграничье-то слышал, небось? — прищурился Колин, и тут же рявкнул, среагировав на скрипнувшую дверь: – Котёл справа! Три ложки сожрал, быстро!

– Н-но… – проблеял не ожидавший такой атаки солдат.

— Жри, я сказал!!!

Я только головой покачал. Х — харизма: матёрый экс-наёмник со шрамом через переносицу покорно захрустел углём. Эта сцена повторялась уже то ли в шестой, то ли в седьмой раз, причём двое посетителей пришли совсем за другим – но всё равно отведали “чудо-порошка”. “Для профилактики”, как небрежно пояснил им фельдшер.

— Всё? Выметайся! -- так и не дав ничего сказать, выгнал пациента военный медик. – Хватит со стекляшкой играться, с зеленью помогай давай, раз взялся.

– Так всё, – не позволив улыбке выползти на лицо совсем уж широко, я по очереди пододвинул по столу к начальнику медслужбы все четыре цветочных горшка. Росла в них, кстати, самая обычная мелисса лекарственная – похожая на мяту пахучая трава с овальными листиками. Эти самые листики Колин начал немедленно обрывать, отчего по лазарету поплыл новый запах.

– А чего так мало? – бросив на меня быстрый косой взгляд, поинтересовался сержант.

– Почва истощилась, – развёл руками я. Опыт выращивания королевских огурцов и помидоров в Эпии опять пригодился, а я в очередной раз добрым словом вспомнил своего сводного дядю Мартина, моего наставника, пироманта, придворного мага и отца четырёх детей. Для одарённого своей Стихии, в ботанике маг Огня разбирался просто великолепно. Этот факт, и наличие таланта к Воде у его средненькой дочки, Сары, обеспечивали жителей “золотого города” Варнавы свежими овощами и фруктами круглый год. Интересно, как там мои родственники поживают?..

– Я в этом пень пнём, – потыкав пальцем в грунт в горшке, признался мужик. – Даром что крестьянский сын. И чего с этой...почвой теперь сделать?

– Высыпь и новую в степи накопай, – предложил я самый простой вариант. Как работать с минеральными удобрениями я знал, и даже, пожалуй, рискнул бы собрать простенькую гидропоническую установку. Но на заставе нужных веществ, разумеется, не водилось, а с органическими удобрениями, вполне определённого происхождения, мне как-то возиться ну совсем не хотелось. Не ради четырёх горшков уж точно.

– Да какая там земля. Одни корни на пол-штыка лопаты, а под ними то глина, то песок, – поморщился фельдшер. – Ладно, а чего там с…

– Проверяй, – На многозначительное движение рукой я пнул носком сапога глиняную ёмкость литров этак на сто пятьдесят, расположенную под столом. Супер-кувшин даже не шелохнулся – был полон до краёв. – Только насчёт вкуса… да и запаха…

Новый аромат благовонием назвал бы только конченный алкаш: характерные нотки сивухи сразу много чего могли поведать о “качестве” продукта.

– Да помню я, помню, – у военмедика на столе возвышалась целая стопка мисок-пиал, в одной такой он только что разминал листья мелиссы. Подняв тяжёлую крышку, он зачерпнул посудиной пузырящуюся мутную жидкость и ничтоже сумняшеся отпил. – А ничего так…

– Даже пробовать не буду! – у меня от одного духа сунутой под нос миски на глаза навернулись слёзы. Вроде и градусов должно быть не так уж много, а эффект хуже чем о свежесрезанного лука. – Перегонять надо, говорю же! А так этой штукой травануться можно не хуже, чем сегодняшней стряпнёй кухарей.

– Ну не скажи, – словно дорогое вино покатал во рту очередную порцию браги Колин. – Пивал я и похуже. Куда похуже. Всё от количества зависит. Если не злоупотреблять, то и всё путем... И будь сегодня на поварне полведра этой штуки – долили бы в котлы с супом, глядишь, и личный состав на дрист не изошёл бы.

– Тогда почему крепкое вино не закупают на заставы? – махая ладонью перед лицом, я остро жалел, что нельзя надеть шлем. А меж тем там независимая система очистки и рециркуляции воздуха, как и в остальной броне. В условиях давления Тьмы амулетная система защитного комплекта явно работала вполсилы, но всё-таки работала. Впрочем, не удивительно: метатель-то тоже стрелял, пусть и совсем недалеко.

– Алкоголь строго запрещён Уставом, с-сержант! – наставительно сообщил мне собеседник. И даже указательный палец вверх поднял, демонстрируя значимость своих слов. Газированная бурда покрепче крепленого пива (я постарался, стимулируя микроорганизмы на процесс брожения) – как оказалось, не тот напиток, что проходит бесследно даже для модифицированных организмов. Как в той старой рекламе с Земли: “все дело в волшебных пузырьках”. – Было нес-сколько прецедентов, после чего ввели полный запрет. Устав – про него не даром говорят: кровью написан. А обычное вино уже на второй линии или киснет сразу же, или прогоркает.

– То есть завозить нельзя, а самим – можно? – я не издевался, я пытался понять. В каждом монастыре свой устав, с чужим туда лучше не ходить. Только вот в этом замечательном документе обычно написано далеко не всё: негласные правила можно узнать только так, через личное общение.

– А у меня не вино, у меня – лекарство, – улыбнулся военмедик. Жутковатый оскал, пожалуй, смог бы обратить в бегство некоторых тварей, вроде диких горных овец. – Ну и контрабанду протаскивают, конечно. Эти твои приятели, отвальные, особенно стараются – дома гонят, и сюда прут.

– И в чём смысл? – окончательно запутался я.

– Смысл в том, что брагой можно услугу какую уравновесить. Золото и серебро на первую линию ни один идиот не повезёт, да и толку с бесполезных блестяшек. А глоток горячительного иногда и жизнь спасти может. А не жизнь – так живот: новики вон поначалу если не с пробитым дном до сортира бегают, так блюют. Место у нас тут такое. Потом ничего, обвыкаются… Но ценность – она ведь тогда ценность, когда её мало. На что глупое расходовать её не будут, не запьют с тоски, аль ещё почему. Вот если можно бесплатно взять…

– Мудрёно, – произнес я. Было у меня своё мнение на сей счет, но я его, естественно, при себе удержал. И потом, раз работает – значит, работает. Всё-таки в Рубежники не кисейные барышни идут, и не молодые парни, которые до того все свои первые восемнадцать лет коровам хвосты крутили. А матёрые наёмники, решившие на пике карьеры заработать денег – причём чаще всего не себе, а семье: уж больно большой риск был на заставах до конца контракта не дожить. Или дожить, но…

– Любуешься? – перехватил мой взгляд Колин и провёл рукой по тёмной меховой полосе на лице. – Зато живой. Когда тварина меня когтем зацепила, я только и успел подумать: отбегался. Даже боли почувствовать не успел, сознание кончилось. Но вот, отлили. Три таких флакона истратили. Но ить всё равно что-то пошло не так.

Мужик показал пальцем на склянку, которую я недавно вертел в руках. Достал он её в ответ на мой вопрос просто из шкафчика над столом и спокойно дал в руки, из чего я заключил, что дефицита в “зелье” нет.